Милый захватчик

Ей было больно, ужасно больно, ранка начала кровоточить, страшно хотелось плакать, а она сидела и хохотала, как… как последняя дура!

Смех сменили глухие всхлипы — первый признак приближающейся истерики. Истерики? Ну уж нет! Она попыталась взять себя в руки и… снова рассмеялась.

Дайон резко встал, отошел на несколько шагов и произнес голосом, в котором сквозила обида:

— Ничего страшного не произошло. Успокойтесь, слышите? Я схожу за Дженни и она займется вашей щекой. Потом вызовем врача.

Бриджит хотела было заявить, что никакой врач ей не нужен, но вместо этого так и осталась молча сидеть, чувствуя, как боль медленно переползает к затылку, овладевая всей головой, путая мысли… Дайон… Его инстинктивный порыв невольно оказался осмеянным. Но разве он не назвал ее «дорогая» лишь потому, что вдруг увидел в ней «несчастное создание», которому больно и страшно, которое нуждается в его участии? Да, конечно, именно так… Когда же она засмеялась, он решил, что его предали, и стал чуть ли не груб с ней… впрочем, как всегда.

Когда Дайон вернулся с Дженни, Бриджит уже почти успокоилась. Сестра быстро и ловко обработала ранку, Дайон помогал ей, и Бриджит показалось, что он снова сменил гнев на милость. Щека болела очень, но голова — еще больше… Его ладонь ласково легла ей на лоб, пульсирующая боль немного отступила, и она с облегчением закрыла глаза.

Потом пришел доктор, который прописал покой и снотворное…

Последней ее связной мыслью было:

Хорошо бы, если бы кто-нибудь когда-нибудь снова сказал мне «дорогая». Но только тот, кто на самом деле так думает…

Затем все стало путаться, и она провалилась в черную бездну сна.

* * *

Ко дню приема в Клон-Эйгель на щеке Бриджит остался еле заметный шрам, синяк вокруг него прошел, оставив небольшую желтизну, которую успешно скрывала пудра. Прошли и головные боли.

В тот день Дайон снова отправился в Дублин, но обещал вернуться вовремя и подвезти сестер в пансион. Дженни это несколько смутило, и после его отъезда она сказала Бриджит:

— Нехорошо получается… Гордон говорил, что сам отвезет нас туда.

— Вот и поезжай с ним, — ответила Бриджит, отлично понимая, что Дженни именно этого и хочет, — а я дождусь Дайона.

Но случилось так, что Гордон Трент приехал раньше.

— А вы не боитесь опоздать? — спросил он, когда ему объяснили ситуацию.

— Я не могу просто взять и уехать, ведь я обещала… Дженни звонит сейчас в Эрдвар, чтобы узнать, успел ли Дайон на обратный поезд. Вы поедете с ней, а я останусь. Не думаю, чтобы мне пришлось долго ждать.

— В самом деле? Судя по тому, что рассказывала о нем Дженни, этого молодого человека мало заботит время, и он вполне может не успеть.

— Не беспокойтесь обо мне, все устроится, — ответила ему Бриджит, хотя и не была уверена, что Дайон вообще помнит о своем обещании.

Когда же Дженни вернулась и сообщила, что поезд опоздал, но в эту минуту уже подходит к станции, она вздохнула с облегчением.

Трент достал сигарету и встал:

— Вот и отлично. Однако, раз уж мистера Кристи кто-то должен дождаться, пусть это будет Дженни. Мне велено привезти вас, Бриджит, немного раньше остальных гостей. Дженни ведь не станет возражать, не правда ли?

В глазах Дженни мелькнула тревога, но, решив, что это исходит от мистера Стивена и как-то связано с детьми, она молча кивнула.

Когда машина набрала скорость, Трент сказал:

— Не сердитесь, мне просто нужно было поговорить с вами наедине.

— Так значит мне незачем приезжать туда раньше всех? — удивленно спросила Бриджит.

— Насколько я знаю, нет. Но ведь Дженни обиделась бы, если бы я ей прямо сказал, что хочу отвезти вас, а не ее.

— Она и так обиделась.

— Значит, она догадывается, что вы мне нравитесь, и ревнует?

— Что за глупости? Она к вам немного неравнодушна, и проявление невнимания с вашей стороны для нее болезненно… А ревновать… для этого у нее нет никаких оснований.

— Боюсь, что есть, — спокойно заметил он. — Она милое дитя, но не стану скрывать, что дружба с ней — это всего лишь ниточка к вам. До вас ведь не так-то легко добраться…

Его рука опустилась на спинку ее сидения, пальцы принялись поглаживать плечо…

— Прекратите немедленно! — возмутилась Бриджит и резко подалась вперед.

В то же мгновение из-за поворота вынырнула встречная машина, в которой она с ужасом узнала машину Дайона, и быстро проехала мимо, но Дайон наверняка успел разглядеть руку Трента на ее плече!

Трент усмехнулся и убрал руку.

— Жаль, — сказал он. — Еще одна возможность упущена. Я не люблю ухаживать на публике, но вы просто неотразимы, и я сделаю для вас исключение. Расслабьтесь, Бриджит, что в этом такого? Вы — женщина, я — мужчина, мы молоды, не связаны ни с кем никакими обязательствами и можем чудесно проводить время вместе… получая друг от друга удовольствие. Вы меня понимаете?

— Не думаю, что когда-нибудь смогу получать удовольствие от вашей компании, — отрезала Бриджит, мечтая лишь о том, чтобы этот гнусный тет-а-тет, в который он завлек ее обманом, кончился как можно скорее.

Она была просто счастлива, когда они наконец въехали в ворота Клон-Эйгель.

Трент сказал, что ей придется идти в дом одной, так как ему нужно поставить машину в гараж. Бриджит с облегчением открыла дверцу И хотела уже выйти, когда он сжал ей запястье и добавил:

— Мне нравятся неприступные женщины, они меня интригуют. Так что не считайте наш разговор оконченным…

Она молча вырвалась и быстро зашагала к дому, негодуя на его грубость и свою доверчивость.

В огромном холле Клон-Эйгель собралось уже немало гостей. Увидев у окна мистера Мита и мистера Стивена, Бриджит подошла к ним. Они поздоровались с ней и продолжили прерванную беседу:

— …Право, мистер Мит, вы мне льстите. Но сегодня я действительно в ударе… А теперь спросите меня, почему.

— Почему?

— Ага! Значит вы ничего не знаете. Этим вечером Тера возвращается домой.