Минимальное воздействие. Книга 1

А Сашка пошёл выбирать песню. В загашнике у него оставалось не так много вариантов, из тех, которые он успел записать, когда ещё помнил. Новых песен про юбилеи и дни рождения у Сашки уже не осталось. Нина его застала в сильных раздумьях.

– Ну, чего нос повесил, маэстро? – за последнюю неделю они сильно сблизились и общались свободно, когда рядом никого не было, естественно.

– Яков Вилимович Брюс, прапорщик. Заказал на семнадцатое июня концерт на юбилей брата. И песню новую хочет. А у меня уже и нету новых-то про дни рождения. Вот сижу думаю, какую из оставшихся выбрать, чтобы в тему была.

– Чё, прям тот самый Брюс? Младший брат, который? – Нина притворно всплеснула руками. – Вот что ни день, то прям исторические личности так и прут! – и засмеялась.

– В смысле? – Сашка уставился на неё. – Ты его знаешь чтоль? Ну так чего подкалываешь-то?

– Читала, - Нина прищурилась, вспоминая. – Ближайший сподвижник Петра. Вместе с братом своим. Брата то ли Роман, то ли Роберт звали, не помню точно.

– Роман Вилимович. Яков сказал. Может, типа, в песню имя как-то вставить можно.

– Ну Рома-рома-роман тут не прокатит. С именем играться сложно. И потом, ну споёшь ты песню с именем, как потом петь её другим будешь? А репертуар я так понимаю у тебя не очень большой. Ну ничего. Теперь я у тебя есть. У меня-то тоже память хорошая. – и подмигнула.

Сашка аж встрепенулся и с азартом посмотрел на Нину.

– Блииин, точно! Нин, а ведь у тебя-то память свежая. Давай прям щас накатаем хоть десяток, а? – вот ведь маньяк песенный! Лишь бы попеть чего новенькое!

– Помнишь, французский посланник говорил, что сейчас при дворе Людовика модные минуэты танцуют. А Брюсы в Немецкой слободе же живут? Иностранцы поди там будут. Я тут подумала…У тебя же Пашка на свирели классно играет? Успеет выучить за две недели?

…

– А теперь впервые - русский минуэт! Messieurs invitent mesdames! – на французский манер объявил мажордом.

И на сцене зазвучала свирель. А через некоторое время вступил и голос Александра.

– Под небом голубым, есть город золотой, с прозрачными воротами, и яркою звездой, - высокий голос подрагивал и завораживал. Колокольчики и бубен ему вторили, создавая в голове танцоров волшебный образ сказочной страны и райского сада.

…

Утром перед репетицией праздника Яков привёл Ибрагима знакомиться с труппой «Московские музыканты». Машка аж взвизгнула от неожиданности, а Танька с Анютой начали креститься, выпучив глаза.

Ибрагим улыбался. Девки, увидав, что этот чёрт в парике и расшитом золотом кафтане начал им зубы показывать, развернулись и синхронно, как в танце, вылетели из зала.

– Я обычно оказываю на девушек прямо сногсшибательное первое впечатление. – Ибрагим повернулся к офигевшему Сашке. – Добрый день, господа музыканты!

– Хм… извините их пожалуйста, – Сашка покраснел от смущения как девица, - это они просто… от неожиданности…

– Да я всё понимаю, не впервой, – Ибрагим первым протянул руку, - Очень приятно познакомиться. Меня зовут Ибрагим. Можно просто Ибрагим. А вы я так понимаю и есть тот самый Александр Данилыч Меншиков?

– Можно просто Александр, - Сашка решил не выпендриваться и крепко пожал протянутую руку. Ну негр, и чё? Мало ли негров он видал. Ну, тут-то как бы правда и ни одного. Но там-то бывало. Так что, чё тут рефлексировать? – А вы местный? – не удержался всё же он от подколки.

– Турецкий, - опять заулыбался мажордом. – Ну и местный уже как полгода. А вы тут давно? – и пристально с каким-то подтекстом посмотрел Сашке в глаза, не выпуская его руку.

…

Вчера днём он проснулся от громких голосов. После вечернего концерта Сашка обычно отсыпался полдня. Голосовые связки во сне лучше восстанавливались.

Нина внизу что-то громко говорила отцу. Потом раздались ещё мужские голоса.

– Да , блииин. Ну чё там опять? – Сашка откинул одеяло и засунул ноги в тапки. Чистоту в доме поддерживали две нанятые девки, которые очень гордились своей работой у самого Меншикова, и только что не вылизывали полы, но Сашка привык ходить по дому в тапках. Мягких, специально для него пошитых.

Дверь распахнулась и в комнату влетела Нина. Остановилась на полшаге.

– Ой, извини, думала ты встал уже! – она отвернулась.

Сашка потянулся за рубахой.

– Да ладно, нормально всё. Я сам проснулся уже. – Он натянул рубаху и встал с кровати.
– Что там случилось-то?

– Я «родственника» нашла! – с громким шёпотом и придыханием Нина опять повернулась к Сашке. Сделав ударение на «родственнике» и пуча глаза. Мол, ну ты понял, да?

Сашка застыл в процессе надевания портков.

– Как? – он лихорадочно пытался сообразить. Как же так? То никого-никого столько лет, а тут прям косяками повалили?!

– В клубе. На майонез клюнул. И на лак у меня на ногтях. Ну на остатки лака. – Она опять посмотрела на свои руки. – Надо, кстати, придумать лак что ли тут. – проговорила задумчиво.

– Какой лак? – Сашка ещё пытался прийти в себя от новостей. – При чём тут лак?

– Ну вот, - Нина протянула к нему руки. – Видишь? Я сама внимания не обращала. А как увидала, что он мне на руки уставился, так и дошло.

– Он? Кто он хоть? – парень уже надел штаны и немного успокоился.

– Владимир Попов, кадровый майор-разведчик, 34 года. Из две тысячи двадцать четвёртого. – отчиталась как запомнила. – Здоровый такой. А глаза добрые. – Сознание женщины за последний месяц подверглось серьёзной встряске, выбив наконец-то её из той депрессии, которая преследовала Нину после смерти мужа. Жизнь засверкала вновь красками.

– Майор? Из двадцать четвёртого?
– Повторил он эхом, надевая поверх рубахи кафтан. – Ну пошли познакомимся чтоль. Он внизу?

– Да. – Она пропустила Сашку вперёд и засеменила следом. – Мы всем сказали, что он мой двоюродный дядька, - шёпотом в спину Нина озвучивала недавнюю легенду. – Он назвался учителем боевых искусств, вроде как из Японии недавно приехал. Он, кстати, реально жил там семь лет, представляешь? Мастер спорта по боевому самбо и у него седьмой дан по айкидо. Я правда не знаю большой это уровень или нет, но звучит круто. – Она замолчала, вспоминая, что там было ещё.

…

– Учитель? – Филимон с удивлением рассматривал здоровяка. – Не инспектор?

Уже несколько лет в учётной книге клуба почти половину доходов от кухни и алкоголя Филимон с Никифором умудрялись записывать как подаяния музыкантам. На руси кабаки облагались налогами достаточно жёстко. Кабацкий сбор, контроль продажи алкоголя по фиксированным ценам от государства, и дикие штрафы за нарушения.

А скоморохи налоги не платили. Приравнивали их к нищим, которым народ подаяния добровольно даёт. И, когда на «Московских музыкантов» народ повалил к ним толпами, тут трактирщикам тема и вошла.