Минимальное воздействие. Книга 1

Владимир приходил уже дважды. Первый раз она сказалась больной и не вышла к нему. Мысли в голове ещё скакали от трагедий к надежде, но Пелагея никак не могла определиться, как ей дальше вести себя с новым воеводой, которому она вдруг перестала верить.

Второй раз пошла. Послушать, что скажет. Всё ж таки, приглянулся он ей. И сердечко хоть и охладело слегка от недосказанности той, но всё ещё трепетало от мыслей о бравом военном.

Зайдя в комнату к боярыне, Владимир снял шапку и перекрестился на красный угол. Потом повернулся к Пелагее и глядя пристально ей в глаза спокойным уверенным голосом произнёс:

– Не могу боле скрывать, люба ты мне Пелагеюшка сильно. Потому и правду всю услышать можешь, – и он сделал паузу, пытаясь понять реакцию на первые его слова.

А Пелагея стояла перед ним раскрыв полные удивления глаза и губы её начали предательски дрожать. Неужели…

– Да, правда это! – не дав ей додумать чего-то лишнее, продолжил Владимир.
– Мы из будущего пришли. Не по своей воле, кем посланы и для какой цели, то не ведаем. Но живём тут и за Россию боремся в меру наших сил. Не хотел я тебя в эту тайну впутывать, берёг от неприятностей лишних. Но сегодня вот решил, что раз времена грядут неспокойные, то лучше неприятности любые я вместе с тобой встречу. От случайностей глупых может и не уберегу, но от событий малоприятных, о которых нам известно из будущего, я постараюсь нас вместе защитить.

Он продолжал смотреть ей в глаза и сделал ещё шаг вперёд.

– Всё для тебя сделаю! Веришь мне? – он раскрыл руки ладонями к ней.

– Верю. – Пелагея шагнула к нему в объятия. Она уже не могла сдерживаться и опять, в который раз за последнюю неделю, громко разрыдалась.

Татищев вернулся в Преображенское вечером седьмого августа. Пелагея встречала его дома, готовясь к непростому разговору. Ей надо было увезти с собой в усадьбу Татищева троих попаданцев: Илью, Наталью и Сергея.

...

– Когда? Завтра? – Петр был в бешенстве. Информацию о начавшемся походе двух стрелецких полков на Преображенское принесли два бежавших из полка стрельца. – Кто приказ отдал?

– Так говорят, царевна Софья самолично распорядилась. – Стрельцы опять бухнулись головой об пол. Не вели казнить, государь, токмо стрельцы давно ужо промеж себя баяли, дескать пора Софью царицей делать, а не этой… регентшей, тфу ты Господи, – оба перекрестились и опять бухнулись об пол.

– А ты что молчишь? – Петр обернулся к сидящему с ним за столом Ибрагиму. – То самое это? О чём Попов давеча говорил? В Троицу, говоришь, мне ехать надо?

– Государь! Позволь говорить? – слово взял сидящий рядом с Ибрагимом Фёдор Юрьевич Ромодановский.
– Сие есть не тайна какая-то великая, что сестрица твоя по совершеннолетию твоему мыслила, как бы при троне-то ей остаться. При разборе бумаг из логова иезуитского нами найдены были и упоминания даты, когда должны стрельцы собраться для дела того подлого. Князь Голицын с иезуитами теми давно в переписке состоял. А третьего дня к нему в Медведково сам Магистр их приезжал. О чём говорили они, то нам не ведомо, но аккурат после отъезда иезуита, Васька в кремль отправился.

Царь ударил по столу кулаком. Поднявшие было голову стрельцы, прислушивающиеся к словам боярина, вновь бухнули лбом в пол.

– Я докладывал уже тебе государь давно, Федька Шакловитый, постоянно воду мутил среди стрельцов. Стрелецкий приказ как возглавил, всё под Софью людей настраивал, – продолжал Ромодановский.
– Так вчера в кремле охрану он усилил в трое. Якобы слух прошёл, что ты со своими потешными на кремль идти собрался.

– Сука! – Пётр опять врезал кулаком по столу.

– У нас готово всё уже, государь. Ждали только слова твоего. – Ибрагим встал со скамьи.

– Что готово? Откуда ты всё знаешь? – в Петре опять пробудились прежние мысли про странные знания Ибрагима и его мудрые не по годам советы. – Говори, Ибрагишка! Откуда знал давно, что в августе сестрица будет стрельцов за мной посылать? Ты же мне про то ещё весной говорил! А давеча и Попов со мной про то разговоры вёл. Ты его надоумил?

– Государь! – Ибрагим спокойно смотрел на разъярённого Петра. – Как сказал Фёдор Юрьич, сие не есть тайна великая. Просто, имеющий уши да услышит. – Ибрагим шёл по краю, но смотрел в глаза царя ровно и спокойно, излучая абсолютную уверенность в своих словах. Он просто говорил правду.
– А Владимир Сергеич ещё и людишек в Москве нужных знает. Кои и слушать тоже умеют. – Он сделал небольшую паузу, и посмотрел на стрельцов, которые опять начали поднимать головы. – Только, мыслю я, что эти сведения не для всех надобно оглашать. Прикажи стрельцам удалиться. Они своё дело сделали. Пусть отдохнут с дороги-то.

Пётр оглянулся на стрельцов, про которых уже и думать забыл в полёте мысли.

– Да, ступайте! – он махнул на них рукой. – Спасибо вам братцы! На кухне там скажите, что царь покормить велел. – И опять повернулся к Ибрагиму, как только за согнутыми в поклоне стрельцами закрылась дверь. – Говори, что ещё знаешь!

– За точные даты, как Фёдор Юрьич, я говорить не буду. Но мыслю, что в Троице можно будет за стенами крепкими отсидеться пару недель, а за то время мы с потешными да спецназом твоим порядок наведём и кого надо на место поставим. А потом уже и в кремль можно будет заезжать. Фёдора Шакловитого и Василия Голицына мы тебе живых доставим на разговор по душам. А в полки те стрелецкие грамотку послать можно, чтобы прибыли они все при параде да при оружии к Троице, тебе как царю всея Руси присягу давать. Там у них, чую я, много недовольных есть последним походом-то. Не всех после того Софья задобрить успела.

Пётр слушал молча. Смотрел исподлобья то на Ибрагима, то на Ромодановского, который периодически кивал в след словам арапа. Фёдору Юрьевичу Пётр верил. Да и Ибрагимка, чёрт бы его побрал, всё верно ведь говорит!

Страшно конечно всё это. До сих пор в нём отдаётся тот ужас, который пережил в десять лет, когда стрельцы на его глазах на крыльце в кремле подняли на копья Артамона Матвеева и зарубили Афанасия Нарышкина. Сколько лет потом ему снились кошмары, и он просыпался в холодном поту от вида во сне красных стрелецких кафтанов.

Сашка Меншиков сидел рядом с царём и молчал. Добавлять ему было вроде как нечего. И так всё уже сказали. Да, собственно, у Сашки никто совета и не спрашивал. Молодой больно. Но поддержка Петру в этой ситуации была нужна любая.

– Государь, прикажи коляску запрягать! И матушке Наталье Кирилловне с молодой царицей тоже выезжать надо уже. – Сашка по мимолётному взгляду Ибрагима, наконец-то, вступил в разговор, по заранее проработанному попаданцами сценарию. Он вскочил со скамьи и вопросительно посмотрел на Петра.

– Патриарха мы предупредим. Он тоже в Троицу приедет сразу. – Ромодановский вспомнил про поддержку церкви.

– Сговорились все значит уже! – Пётр немного начал остывать. – А если всё сие есть лжа? Что, если не идут полки-то на Преображенское? А я тут сейчас такую кашу заварю?

– Государь! – Фёдор Юрьевич, как самый старший из советников царя, опять взял слово. – Да кабы всё только в полках дело-то было! Как бы убивцев каких не подослали к тебе. Хоть охраны-то Владимир Сергеич твой тут знатно понаставил, но, мыслю я, что в Троице-то всё лучше будет оборону держать. – Ромодановский помрачнел.
– А то, что без крови всё обойдётся, прости государь, не верю я. Знаю я Федьку давно, слышал много про его шашни с Васькой Голицыным да с полковниками стрелецкими. Про то, как казну стрелецкую они делили промеж себя. Про подкупы и про убийства тайные. Они же к сестрице твоей да к казне хуже пиявок присосались. Так просто их не сковырнуть. Придётся силой брать.