Мир Азриэля. Песнь ласточки

До порога оставался какой-то шаг. Сделав его, лабиринт Костей оказался бы позади, как и всё то, чего он натерпелся. Позади останется всё, и вряд ли он будет вспоминать об этом похождении спустя долгие годы, сидя у камина и любуясь огнём. Вряд ли…

— Вы ведь иллюзии, — смотря на далёкий горизонт и не смея оторвать взгляда от многочисленных звёзд прошептал Виктор. — Здесь нет Марии, она бы не пошла сюда… покинув этот лабиринт я уничтожу его, и вернусь обратно, разве не так всё должно быть? Так зачем вы путаете меня?

Выдохнув спёртый в груди воздух, белым облаком сорвавшийся с губ, он взглянул на пустой коридор со всё теми же костяными стенами и постепенно тлеющим туманом, опасливо отступающим назад перед неравным противником. Верно, лишь иллюзия, что пытается запутать, задурманить его разум, отвлечь от главной цели и заставить сойти с намеченного пути.

Вновь взглянув на горизонт, Виктор неуверенно подался вперёд, уже чувствуя на лице такой долгожданный прохладный воздух сочной травы, ручья неподалёку, и вереска, заполняющего холм, на котором возвышался старинный лабиринт. Вот она, свобода. Он смог найти выход из этого лабиринта, смог пройти его до конца, смог сделать это сам…

Позади раздался стук, словно что-то глухо ударило по камням, и тишину прервало дикое ржание рассерженного и одновременно испуганного коня. Вздрогнув от неожиданности и отступив назад, Виктор резко обернулся, уловив в нём нечто знакомое.

— Дракар? — чуть ли не прошептал Виктор, недоумённо качнув головой и шагнув навстречу дикому ржанию, лишь сильнее сжимая в руке чёрствую ручку топора.

Туман под ногами опасливо подёрнулся, тут же заструившись меж костей стен, словно специально перегораживая дорогу, мешая разглядеть хоть что-то сквозь него, но Виктору и не надо было видеть. Он чувствовал, слышал, идя на это дикое ржание, порой разгоняя туман онемевшей от напряжения рукой, почти бесшумно ступая оледеневшими стопами по чёрной неровной земле, чувствуя, как мелкие камешки незаметно подпрыгивают меж пальцев, стоило ему только сделать правильный шаг в сторону коня.

— Дракар! — когда ржание стихло всё же нерешительно позвал он, остановившись и вслушиваясь в эту тишину, что спустя миг прорезал глухой удар копыт по чему-то сухому, с треском расколовшемуся. Со стен посыпалась мелкая крошка и, больше не медля ни мгновенья, Виктор бросился вперёд, чуть ли не выпрыгнув из тумана и замерев.

Это и вправду был Дракар, настоящий, а не жалкая попытка лабиринта воссоздать его, что ещё пытался сопротивляться так и лезущим из-под земли чёрным змеистым корням. Они оплетали его копыта, тянулись к шее и пытались похоронить под чёрствой землёй, даже не смотря на то, что конь с противным треском рвал их, пытаясь высвободиться и метал безумные взгляды по сторонам, пока не заметил Виктора. Даже встав на дыбы и разорвав путы на шее, Дракар мотнул головой, со всей силы вдарив копытами по показавшемуся из земли корню. И только когда этот глухой удар, словно прошибившая насквозь стрела, долетел до Виктора, он очнулся от секундного забвения, ринувшись вперёд и, схватив двумя руками топор, со всей силы рубанул по корням. Те, тут же скукожившись, сжали неприятно захрустевшие копыта коня, повалив того на землю и тут же начав оплетать его мощную шею, сдавливая седло на спине и заставляя что-то негромко позвякивать в сумке, пока та с треском не разорвалась. Тихо звякая и блистая стеклом на землю вывалились небольшие монетки, какая-то склянка с чёрной жидкостью, старые мятые конверты и подкатившийся к ногам Виктора белый череп ворона.

— Что за… — даже отступив от неожиданности прошептал парень, тут же срубив подкравшийся к его ногам корень, рассыпавшийся пеплом на земле.

Схватив холодными пальцам череп и вглядевшись в его чёрные глазницы, он метнул взгляд на уже полностью оплетённого корнями Дракара, что и мог только издавать тихое, утробное ржание, скидывая с головы тёмный плющ и выдыхая белый пар из ноздрей.

Сжав в руке череп, прошедший трещинами, Виктор всё же откинул в его сторону, успев заметить, как тот вспыхнул серебром, прежде чем с каким-то странным треском, эхом раздавшимся в ушах, расколоться. На миг всё заволокла белая ослепительная пелена, заставив зажмурить вспыхнувшие от неожиданности золотом глаза, чувствуя, как всё внутри даже вздрагивает, прежде чем оборваться в неизвестность. Словно тяжёлый камень, всё это время хранившийся в душе, пропал так же неожиданно, как и весь мир. Вот только камень больше не вернётся, а мир постепенно возвращался, обретая очертания костяных стен, бездонного ночного неба с льющимся откуда-то белым светом над головой, и тихим стуком копыт.

Всё же отведя руку от глаз, Виктор зажмурился, прежде чем взглянуть на рассыпавшийся под ногами серый пепел, всё ещё кружившийся в воздухе под крыльями призрачного, почти что невидимого создания. Это был ворон. Ворон, словно сшитый из звёзд и ночи, расправившийся свои большие крылья с длинными тонкими пёрышками, разгоняющий прах корней, прежде чем сложить их и стрелой ринуться к Виктору, пронзив его грудь и заставив даже упасть на землю, слепо смотря на чёрное всепоглощающее небо и чувствовать, как внутри приживается что-то прохладное, колкое, но при этом способное защитить своего носителя от любой опасности. Странное чувство, словно все тревоги вмиг ушли куда-то далеко-далеко, а вместо них появились те забытые чувства, которые он мог лишь помнить после плена Безымянного…

Лицо опалило горячее дыхание и, вздрогнув от неожиданности, Виктор перевёл прояснившийся взгляд на нависшего над ним коня, смотря в его благодарные чёрные глаза с искрами от невидимых звёзд.

— Дракар… — словно пробуя это имя на языке негромко произнёс он, протянув руку и дотронувшись до его горячего носа, чувствуя, как это тепло остаётся на его покалывающих пальцах.

Осторожно приподнявшись на локтях и неуверенно сжимая рубашку на груди, чувствуя, как всё внутри содрогается от непривычной тяжести, Виктор всё же осторожно сел, качнув головой и рассыпав тёмные волосы по плечам.

— Что ты… тут делаешь? — взглянув на коня нерешительно произнёс тот, смотря, как у его ног блестят странные прозрачные монеты и, подобрав одну, вгляделся в серебряные искры, строящиеся с одной стороны в сову, а с другой в шестиконечную звезду. Всё это было в сумки Марии? Хотя, он туда никогда не заглядывал и просто понятия не имел, что ещё находится внутри. И всё же, что Дракар делал тут в одиночку, если даже и перешагнуть через те «ворота» не смел?

Внезапная догадка скользнула перед глазами, заставив резко подняться на ноги и тут же схватиться на поводья даже отступившего назад коня, неуверенно мотнувшего головой.

— Мария! Только не говори, что она пошла сюда?! — испепеляя его взглядом чуть ли не прошептал он, слыша, как собственное сердце то ли от злости, то ли от раздражения подпрыгивает к самому горлу, отбивая свои удары в ушах. — Только её здесь не хватало… и ты её сюда привёл?!

Дракар нерешительно мотнул головой, тут же опустив её и издав какой-то странный, тяжёлый вздох, закрыв глаза веками и больше не раскрывая их, всё ещё чувствуя на своём теле невидимые путы от многочисленных корней, оставивших на черной шерсти глубокие впадины и царапины.

— И ты её потерял… — уже одними губами проговорил Виктор, сжав в руке поводья и на миг скривив губы. — Это самое ужасное, что только могло произойти… и зачем она только сунулась сюда? Лишь бы влезть в самое пекло… где ты её оставил? Всё равно я её должник.

Подобрав склянку с чёрной жидкостью, старые конверты и монеты, он сложил их в порванную сумку на седле, нащупав пальцами что-то острое и осторожно вытянув старый ржавый амулет шестиконечной звезды за чёрную потрёпанную бечёвку. Неровные края вспыхивали проглядывающим серебром, а ржавчина рыжими пятнами оставалась на пальцах, отлетая, стоило ему только коснуться этой рыжей корки, являя старый, потрескавшийся сапфир в золотистой оправе, чьи неровные блики упали на побледневшее лицо Виктора.

— Откуда… он у неё? — сжав пальцами впившуюся острыми краями в кожу звезду, почти что прошептал он, запрыгнув в седло и натянув поводья. Смиренно качнув головой, Дракар не спеша поплёлся вперёд, хромая задними копытами и почти что не ступая одним из них, от чего его движения казались рваными, резкими и хуже того — слабыми. Пересиливая боль, конь плёлся вперёд, стараясь не подходить к стенам и водя острыми ушами из стороны в сторону.

Не отводя взгляда от сапфира на медальоне, Виктор осторожно обмотал чёрную бечевку вокруг запястья, покрепче взяв в ладонь поводья, а другой, подкинув сверкнувший в тусклом белом свете топор, ловко поймал его в руке, разрезав слишком плотный туман и замечая, как стены по сторонам становятся всё чернее и чернее, без единой кости, лишь плющ еле заметно покачивался на них, блестя большими позолоченными листами, что-то тихо шептавшими на уши. Здесь воздух был плотнее и старше, словно в каком-то подвале, и пах цветами. Старыми, засохшими цветами в каком-то забродившем вине.