Мир Имени Меня. Оникс

— Боюсь спросить, что ты скажешь про меня, — поднял голову Виктор, его голос был полон ядовитого сарказма.

— Вообще ничего не скажу, — слегка смягчила тон женщина. — Вы, псиоманты, вообще узкоспециализированы. Как скальпель.

— Значит, ты намекаешь, что пойдешь ты? — усмехнулся Виктор.

— Да! Я единственный материамант здесь, и у меня есть хоть какие-то шансы!

— Может, напомнить тебе, что ты только вчера подняла ранг? — спокойно спросил Виктор, его голос звучал как холодный душ. — И сейчас ты не сильнее цыпленка.

— Много ты понимаешь!

— Да нет, конечно, куда мне? — Виктор покачал головой. — Я даже не мог подумать о том, чтобы сомневаться в твоем могуществе. Могучий материамант, продемонстрируй свою силу. Ну, хотя бы свое любимое копье материализуй, будь добра. Хотя бы его наконечник.

Наступила пауза, а потом женщина громко фыркнула, но ничего не сказала. В воздухе повисло напряжение, словно все ожидали, что произойдет что-то важное.

— И все равно кому-то придется это сделать, — капитан покачал головой. — С силами или без, кому-то придется это сделать. Иначе никто на дирижабле не выживет.

— Тогда это сделаю я, — дрожащим голосом произнес человек в синем.

— Как тебе пришло в голову такое? — Виктор посмотрел на него. — Если даже маги решили, что им там делать нечего, что сможет сделать обычный человек? Ты просто погибнешь.

— Я отвечаю за техническое состояние дирижабля, — продолжал тот, стараясь звучал уверенно, несмотря на страх в голосе. — Все, что происходит, происходит по моей вине…

— Это самоубийство, — вздохнул капитан. — Но выхода действительно нет. У Стаса больше шансов. У него хотя бы есть опыт перемещения по внешней обшивке.

— На причале! — возразила ему женщина, ее голос звучал как крик души.

— У нас нет и такого. Хватит споров. Решение принято. Помоги Стасу подготовиться. Сейчас вся надежда только на него.

Я не стал слушать дальше — мне и так все было ясно. Если коротко, мы все скоро умрем. Мы обязательно все умрем, потому что Стас не справится с задачей. Может, у него есть какой-то опыт, но видно, что он очень боится. Он старается, преодолевает свой страх… Но это не поможет, когда он поймет, что обмануть самого себя невозможно. Когда он окажется снаружи и поймет, что дрожащие руки не могут ухватиться ни за металлические плиты, ни за тросы, обвивающие баллон. Когда он узнает, что такое ледяной ветер, который пытается сбросить тебя и закрутить так, что теряешь ориентацию и шансы на выживание.

Я все это знал. Я проходил через это не раз, когда поднимался по отвесным скалам к очередному святилищу, спрятанному в недоступном месте. Мне это даже не страшно. Привычным, конечно, это не назвать, но по крайней мере не страшно.

Поэтому, не дожидаясь, когда женщина и Стас начнут собираться, я развернулся и быстрым шагом дошел до двери, ведущей обратно в гондолу. Нашел кнопку открытия, лишенную датчика отпечатка пальца (конечно, зачем он внутри? Тут все свои), нажал ее и выскользнул наружу. Я даже успел закрыть дверь за собой, чтобы не вызывать подозрений.

Затем я быстрым шагом дошел до каюты и вошел в нее. Ада и Дима, как я и рекомендовал, не поднимались с пола, а перебрались к стене и сидели, прислонившись спинами. Правильно сделали, кстати. Они еще правильно поступили, сняв с кроватей одеяла и постелив их под себя, а также накрывшись сверху.

Я на ходу стянул с себя футболку и сбросил брюки, оставшись в одних трусах. Открыл багажную полку, достал пакет с вещами, а из него — свежекупленный спортивный костюм. То, что нужно — облегает, тянется, не сковывает движения. Поверх него натянул флисовую кофту, которая будет согревать меня, даже когда промокнет. Очки бы еще, чтобы защитить глаза от ветра, но в такой дождь от них будет больше вреда, чем пользы — их просто моментально зальет.

Ада и Дима наблюдали за моими переодеваниями с большим интересом, но ничего не спрашивали. И только когда я полностью оделся, Дима, морщась, спросил:

— Ну как, выяснил, что происходит?

— Ничего такого, что заслуживало бы внимания, — улыбнулся я, стараясь скрыть собственное волнение. — Так, небольшая вечеринка, слегка вышедшая из-под контроля. Световое шоу, музыка правда очень плохая, сплошной грохот немелодичный, но тут уж ничего не поделаешь. Такая уж вечеринка.

— Ага, понятно, — Дима усмехнулся бескровными губами, но в его глазах читалась тревога. — И ты, как я понимаю, собираешься как раз на эту вечеринку?

— В какой-то степени, — уклончиво ответил я, доставая из пакета ледорубы. — Но вам со мной, увы, нельзя.

Глава 21

Когда ледорубы появились из пакета, ребята уставились на них, как будто я достал волшебную лампу или святой Грааль. Хотя, возможно, этому они бы как раз и не удивились, ведь у них тут много волшебных вещей, артефактов всяких там.

Но вот ледорубы — это другое дело. Даже обычный человек, оказавшись на дирижабле, где им не место, удивился бы. Что уж говорить о юных магах, которые, казалось, видели всё, но не это. Их глаза расширились от удивления, а на лицах застыло искреннее недоумение.

— Ты что задумал? — тихо спросила Ада, её голос звучал настороженно, как будто она заранее предчувствовала что-то неладное. Она попыталась встать, но случайно задела сломанную руку Димы. Он, начав что-то говорить, прервался и застонал от боли, его лицо исказилось, а на лбу снова выступил пот.

— Хочу прогуляться, — ответил я как можно более непринужденным голосом, направляясь к двери. — Я ненадолго, не переживайте.

Эх, надо было взять пакет целиком, а ледорубы вытащить только в коридоре! Ну и что, что тогда пришлось бы вещи бросить там же, в коридоре — зато избежал бы всех этих взглядов и вопросом.

— Э-э-э… — протянул Дима, его голос звучал слабо, как будто он бредит. — Да стой ты!

Я нехотя остановился и посмотрел на него через плечо, чувствуя, как утекает отпущенное нам время.

— Эти твои херовины не выглядят надежно, — произнес Дима, морщась от боли. — Дай-ка на секунду.

Я немного колебался, но в конце концов протянул ему ледорубы. Дима положил на клинки руку, и она слегка засветилась, как будто магия пробуждалась в его прикосновении. Потом засветились и ледорубы тоже, их металлические поверхности начали переливаться, словно отдавая обратно впитанный свет.

— Так-то лучше… — выдохнул Дима, откидываясь на стену и закрывая глаза. На лбу у него блестела испарина, а дыхание стало глубоким, как будто он пробежал полумарафон. Я внимательно посмотрел на ледорубы, но не заметил никаких изменений, разве что их режущие кромки стали блестеть чуть по-другому, как-то… глубже, что ли?

— И что это было? — спросил я у Димы, пытаясь понять, что он сделал.

— Я их немного укрепил, — ответил он, не открывая глаз, его голос звучал ужасно устало. — Надеюсь, этого хватит. А то на вид они как из фольги, если честно…