Мир колонизаторов и магии

На моём теле образовались множественные синяки. Даже не так, моё тело представляло собой один большой сплошной синяк, но дело того стоило. Времени было мало, даже катастрофически мало, и я спешил, спешил и мой учитель, стараясь впихнуть в меня максимум того, что он умел и знал.

Я стал добрым католиком и молился, при каждом удобном случае, в вере я обретал душевное равновесие, а мои успехи стали замечать и монахи. И в один прекрасный день я был вызван к настоятелю. Я редко посещал Гавану, только лишь, по поручениям монахов или учителя. Ведь мне надо было ориентироваться в городе и порту, где я узнавал предстоящую дату отплытия испанского торгового каравана.

Отец Бернард доброжелательно встретил меня в своём кабинете приора. Это было отдельное помещение, где он вёл все дела, касающиеся деятельности монастыря и где он же проверял отчёты о доходах и расходах.

— Эрнандо! Проходи, присаживайся, — и он указал мне место на лавке, напротив стола. — Я слышал, ты снова сегодня ходил в порт? Действительно, караван скоро отправится в путь, вместе с ним и галеон «Сантьяго», ты не его ли выглядывал в порту?

Чего уж греха таить, уходя в порт и блуждая там по пирсу, я хотел бы встретить семейство де Сильва, и пусть не всё в наших отношениях складывалось хорошо, но именно они спасли меня от голодной смерти на острове, а также дали денег, чтобы я мог на них прожить. Не часто такое встретишь! И сейчас я бы не отказался уплыть вместе с ними в Испанию.

Сейчас же, на вопрос приора я просто пожал плечами.

— Да… Я так и понял. Мы обращались к Себастьяну де Сильва с просьбой, чтобы он принял тебя на борт, но, увы, он в категоричной форме отказал нам. Никто не хочет брать с собой дополнительного пассажира бесплатно, несмотря на наши просьбы. Мы ещё не имеем здесь такого авторитета, как наши братья в Испании, и поэтому возникают определённые трудности. Если бы ты был одним из нас, то это было другое дело, но…

— Дело в том, что сейчас у монастыря трудное положение, и мы финансово значительно стеснены, а за каждого пассажира, желающего отплыть в Испанию, капитаны просят по триста реалов, с каждого. Увы, у нас нет таких денег. Может быть, они есть у тебя, и тогда проблема бы разрешилась сама собой?

Эх, откуда мне взять денег. Мало того, что я здесь никого не знаю, я ещё и ничего не умею.

— Нет, падре, у меня осталось всего пятьдесят реалов, и всё.

— Что ж, я так и думал, а ведь тебе ещё придётся некоторое время жить самостоятельно, пока ты не отдашь наши рекомендательные письма в духовную семинарию. Есть ещё один путь. Я знаю, отец Павел занимался с тобой картами, и ты неплохо в них ориентируешься. Да и магическое ядро у тебя завязано на море. Кроме того, у тебя есть и астролябия, и ты явно знаешь, как ей пользоваться, и даже просил наших братьев, чтобы он помогли тебе окончательно разобраться с ней. Это похвально, тем более, что она не так проста, как кажется. Это магический артефакт, но работать она будет только в руках того, кто связан с морем, и не боится его.

— А потому, твои знания востребованы, и ты, как умеющий работать с картами и навигационными приборами, знаешь многое из того, чего не знаем мы, либо любой другой человек, да даже твой учитель Алехандро, не имеет об этом ни малейшего понятия.

Я озадаченно и хмуро молчал, внимая словам приора.

— Есть у нас с тобой ещё один вариант, как переправить тебя в Испанию. У монастыря Святого Августина есть один старый должник, капитан Хосе Гальярдо де Ломо. У него имеется старый, как и он, барк, но нет навигатора или штурмана, а людей у него и так не хватает, вот он с радостью возьмёт тебя на свой барк, и даже заплатит тебе за это, по прибытии в Испанию. Но тут всё полностью зависит от тебя, от того, как ты сможешь себя проявить.

— Есть, правда, одно но…

— Какое? — насторожился я.

— Его небольшой шести пушечный барк «Maravillas» сейчас ремонтируется в порту и никак не успеет отплыть вместе со всеми. Если ты пойдёшь на нём, то это будет опасно. Он не сможет отбиться от пиратов! Пятьдесят человек команды, плюс пять офицеров, и ты — вот и весь экипаж. А шесть пушек будут больше раздражать нападающих, чем причинят им какой-либо вред. Ты ведь это понимаешь?

Я вздохнул, какая разница, понимаю я это или нет, всё, как обычно, и выбора, всё равно, нет. Мне придётся отправиться в очередные приключения, видал я их… в море с берега…

— Вижу, Эрнандо, ты проникся. То есть, ты согласен?

Чего уж тут кривить душой.

— Да, я согласен. Я не трус, но я боюсь, ведь мы будем одни, а пираты устраивают охоту на каждое отставшее испанское судно, рассчитывая на богатую добычу, особенно у берегов Флориды и Багамских островов.

Настоятель только согласно кивнул головой, перебирая янтарные чётки.

— Капитан Хосе де Ломо — старый морской волк, он в море знает толк. Он не раз уходил от пиратов, спасался из жутких штормов, надеюсь, что и сейчас вас минует чаша сия. Да ты и сам знаешь, каково это быть в плену! Ну, раз ты решился, — подытожил он, — то готовься к отплытию.

— Караван уплывёт завтра, двадцатого пятого августа, а барк «Maravillas» — не раньше десятого сентября. Но на всё воля Господа, помолимся ему, Эрнандо.

И он, сложив руки лодочкой, быстро зашептал молитву, я повторил его жест и тоже прочитал Молитву Богородице. — Аминь! — завершил отец Бернард, — ты можешь идти, сын мой, я благословляю тебя и твою судьбу.

Перекрестившись и поцеловав руку настоятелю, я удалился в свою келью размышлять о превратностях своей судьбы и о тяготах и лишениях, постоянно подстерегающих меня в этом мире. Мире, в котором магической составляющей было намного меньше, чем приключенческой.

Одно было хорошо, у меня оставались в запасе целых две недели, чтобы продолжить тренировки с Алехандро, а кроме этого, он перестал с меня брать деньги на еду, потому как уже нашёл себе и работу, и дом, и жену, из семьи богатого торговца. Это меня полностью устраивало, к тому же, я был искренне рад за него. Несмотря на разницу в возрасте, я считал его другом и наставником.

Общаясь с ним, я понял, насколько он был благороден по отношению к добровольно сдавшимся врагам, женщинам и детям. Но ни индейцам, ни неграм об этой стороне его души, я думаю, было не суждено узнать. За исключением, может быть, женщин, и то не факт. По крайней мере, индейцам повезло больше, ведь католическая церковь признала за ними наличие души, что не было даровано неграм.

На следующий день я, приодевшись, пришёл на портовый пирс, провожать караван судов. Меня там никто не ждал и не обращал на меня никакого внимания. Кому нужен неизвестный юноша, просто и недорого одетый, с абордажной саблей на боку. Даже пистолей у меня не было, что могло бы заинтересовать потенциальных работодателей, или просто привлечь внимание.

Моя одинокая фигура, тоскливо наблюдавшая за уходящими кораблями, всё же привлекла внимание, когда толпа галдящих моряков, грузчиков, торговцев и остальных отъезжающих постепенно ушла с пирса либо в город, либо, загрузившись в шлюпки, уплыла на корабли, и я остался один.

В связи с этим, несколько подзорных труб были направлены любопытными обладателями этих устройств на пирс. Одним из них был и Себастьян Доминго де Сильва.

— Мария, Мария, — посмотри, кто нас провожает!

— Кто, дорогой?

Мария Грация, так же, как и обе дочери, Долорес и Мерседес, в красивом дорогом платье, стояла на палубе, прощаясь с Гаваной и Новым Светом.

— Это твой спасённый гачупин, Эрнандо Филин, так, кажется, его звать?

Перехватив подзорную трубу из рук мужа и прищурив левый глаз, она посмотрела на отдаляющийся берег.