Мир на изломе истории. Хроники геополитических сражений
Шрифт:
• изменить принципы государственного устройства: строить Россию на национально-федеративных началах;
• образование осуществлять на национальных языках (в начальной школе);
• армию строить по национальному признаку;
• женщин-мусульманок приравнять в политических и гражданских правах к мужчинам.
На первый взгляд ничего опасного для существования российского государства в решениях съезда мусульман России не прочитывается. Но, тем не менее, мина под здание России закладывалась весьма мощная: по сути, предлагался вариант деления единого евразийского пространства империи на две (по крайней мере) культурно-цивилизационных сущности. Исламский мир отделялся от православного, а это отрицание решения Екатерины II о совместном строительстве единого духовного пространства и формирование конкурентной (если не взаимовраждебной) среды.
После взятия власти большевиками, на межконфессиональное единение было обращено особое внимание. И. Сталин, являясь наркомом национальностей, 20 ноября 1917 г. подготовил обращение СНК «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока». В нем отмечалось, что отныне национальные и культурные учреждения мусульман объявляются неприкосновенными и свободными, устройство национальной жизни – дело самих мусульман. Мусульманской умме был возвращен древний Коран Османа как «священное сокровище и достояние всего мусульманского мира». Но федерализации по религиозным основаниям,
Ошибки в «Восточном вопросе», когда Россия выступала на стороне Турции по греческому и балкано-славянскому вопросам, отдавая православных на заклание туркам и англичанам, ослабили внешнеполитическую сторону конструкции «Москва – Третий Рим». В результате православная Болгария воевала в Первую мировую против России. Таким образом, можно наблюдать в политике Николая II определенную эрозию и отход от геополитической доктрины Третьего Рима и евразийской государственной основы, заложенной Иваном Грозным, Петром I и Екатериной II. Окружение государя и значительная часть элиты двинулись на Запад, в дикий капитализм, народ оставался со своими проблемами и со своим социализмом в Евразии. И это движение властвующей элиты на Запад, в духовно враждебную Европу, никоим образом не воспринималось ни русским народом, ни тем более мусульманами и другими коренными народами империи. Власть, прозападная интеллигенция, подрубали евразийское основание державы, выстроенное на единстве православно-славянского и евразийского (русско-тюркского) геополитического вектора развития. Бросившись в объятие Западной Европы – Латинского Рейха, российское самодержавие предавало русскую геополитическую традицию противостояния с вечно враждебной политической и религиозной средой.
Добавим к этому еще один неблагоприятный штрих: тесные отношения ранних периодов с Германией и Австро-Венгрией позволили привлечь в российскую армию большое количество немецких и австрийских офицеров (их всех называли немцами), питавших одновременно любовь к России и ненависть к Англии и Франции. Накануне Первой мировой войны в передовых частях действующей русской армии число офицеров-немцев составляло до 15, а в лейб-гвардейских – до 50 %. Воевали они в подавляющем большинстве честно и мужественно. Но представим себе, на кого списывали поражения и большие потери солдаты действующей армии? Конечно, на офицеров немецкой национальности. Поэтому включение в мировую войну, да еще на стороне вечных противников, было главной геополитической ошибкой российского государства. А.Е. Вандам в 1912 г. в записке военному министру России, давая мощный геополитический анализ мировой ситуации и международному положению России, убеждал, что от приближающейся войны России следует уклониться, так как в ней российских интересов не просматривается, а обещания, в том числе по вопросу проливов Босфор и Дарданеллы, никогда англичанами выполнены не будут. Его знаменитая фраза: «хуже войны с англосаксом может быть только дружба с ним», звучит и сегодня весьма актуально. Но к мнению выдающегося русского аналитика власть не прислушалась: Россия взвалила на себя главную тяжесть войны. Французский военачальник, главнокомандующий французской армией на первом этапе войны маршал Фош свидетельствовал: «Если бы не жертвенное наступление русских, Франция была бы полностью разбита уже через месяц».
Но государь и его свита, правительство империи были опутаны масонскими структурами и повязаны обязательствами, ничего общего не имеющими с национальными интересами, традицией и геополитической (православно-евразийской) доктриной России. Отсутствие четкой геополитической идеи, воспринимаемой всем (или большинством) населением, влечет к отказу от ранее действующей государственной доктрины, что тут же распыляет энергию народа, государство быстро хиреет. И в эту стремительно слабеющую державу, во все ее сферы жизни, хлынули проходимцы всякого рода со всего «цивилизованного» мира, направляемые масонскими структурами и объединенные общей идеей – свержения монархии. Волна террора стремительно нарастала, его жертвами становились видные общественные деятели-патриоты, генералы, градоначальники и губернаторы и, наконец, глава правительства П.А. Столыпин. Масштабность и целенаправленность терактов говорили за то, что террор хорошо организован и за ним стоят довольно мощные структуры и финансы. Власть и вся система управления государством и обществом являлись главным объектом дискредитации и расшатывания. «Терпение истощается, доверие народа к способности правительства прекратить террор с каждым днем слабеет, – писал Государю член Главного Совета Союза русского народа Павел Булацель. – Изверившись окончательно, народ сам пойдет на сторону революционеров в надежде, что хотя бы они, став у власти, сумеют водворить в стране порядок. Что тогда, кто тогда спасет Царский дом. Тогда не будет никакого спасения, а теперь еще не поздно… Воспользуйтесь же этим, стряхните с себя робкое малодушие и твердо и властно, без всяких уступок положите конец возмутительной позорной революции» [31] .
31
Булацель П.Ф. Борьба за правду. М.: Институт русской цивилизации. 2010. С. 100.
Деградация церковных устоев
«Не надейся на золото и богатство, и славу: все это здесь собирается здесь, на земле, остается», писал автор концепции «Москва – Третий Рим» Филофей [32] .
Русская Православная Церковь не исполнила своей роли главного держателя духовно-нравственной сущности народа и государства, ослабила активность в несении креста «Третьего Рима», не ощутила опасности разрушения конструкции «Православие, самодержавие, народность», не увидела духовного разложения общества под воздействием революционной пропаганды и деятельности масонских организаций. К тому же, среди части православного российского общества «сидело» внутреннее недовольство насильственным выдавливанием языческой религиозной традиции (до середины XVIII в. в России устойчиво существовало двоеверие, и революция позволила вырваться ему наружу). Церковь (по крайней мере, ряд епископов и священнослужителей) пошла по пути католических иерархов, увлеклась помпезностью, церковным и личным обогащением. Церковь становилась социальным противником бедствующего населения. С XVIII в. священнослужители в сельских церквах назначались помещиками, в городах – градоначальниками.
32
Троицкий П. Москва – Третий Рим // Общенациональный Русский Журнал, 2007. С. 26.
«С XVIII
века священник уже не избирается приходом, он становится всецело зависим от помещика, становится его “холопом”, от которого может терпеть голод и любое своеволие…правительство возложило на духовенство полицейские обязанности: раскрывать тайну исповеди, доносить о назревающих расколах, штрафовать при отказе народа исповедоваться. Также приходской священник должен был контролировать перепись и за утайку уклонившихся от переписи подлежал лишению сана и каторге.» [33]33
Знаменский П. Приходское духовенство в России во время реформ Петра. Казань, 1873. С. 14–16.
К началу XX в. Церковь стала частью государственной машины, симфония властей, заложенная в доктрине «Третьего Рима», окончательно рухнула. Апофеозом деградации Русской Православной Церкви и государства стал расстрел по распоряжению Николая II крестного хода 9 января 1905 г. Добавим к духовной растленности российского общества всеобщую коррумпированность чиновничества, диктатуру бюрократии, замкнутость властной дворянской системы. Но русский народ и, прежде всего, крестьянская масса как главный носитель народной традиции, не смирился с подобной траекторией российского пути. В 1925 г. выдающийся немецкий мыслитель О. Шпенглер в своей работе «Закат Европы» очень тонко подметил эту русскую особенность: «Сегодня глубинной Русью создается пока еще не имеющая духовенства, построенная на Евангелии от Иоанна, третья разновидность христианства, которая бесконечно ближе к магической, чем фаустовская, и поэтому основывается на новой символике крещения» [34] . В порядке предварительного вывода можно отметить: культурно-цивилизационный код русской матрицы – совесть, святость, справедливость, на базе которого развивалась духовно-нравственная система русского общества, – вошел в противоречие с насаждаемой окружением государя, либеральной интеллигенцией, частью дворянства, а также западными тайными и официальными структурами системой ценностей, формирующихся на основе геополитического кода «насильственная выгода». Причем под «выгодой» подразумевалась материально-потребительская парадигма. Что и выводил в своей работе «Россия и Европа» Н.Я. Данилевский, доказывал Ф.М. Достоевский, обличал Ф.И. Тютчев, высмеивал Н.В. Гоголь. Но при этом русский православно-евразийский социализм глубоко сидел в народном сознании.
34
Шпенглер О. Закат западного мира. В 2 т. Т. 2. М.: Академпроект, 2009. С. 669.
Экономический кризис 1901–1903 гг., последовавшая за ним Русско-японская война и тяжелое поражение России в 1905 г., унизительный мир с Японией усугубили состояние неустойчивости государства, вызвали политическое брожение в стране, создали благоприятные условия для активности зарубежных и российских революционеров и коммерсантов. На российский рынок хлынули иностранные товары. Еще народный поэт Н.А. Некрасов писал про Большую Морскую улицу в Петербурге («Убогая и нарядная»):
Где с полугосударства доходыПоглощает заморский товар.Говорят, в этой улице милойВсе, что модного выдумал свет,Совместилось с волшебною силой,Ничего только русского нет.Как это похоже на современность «новой демократической» России. Параллельно со стихией заморского товарного засилья шел активный процесс шельмования всего русского, православного, евразийского; русский патриотизм высмеивался, повсеместно насаждался космополитизм, западничество. Процитирую еще раз Павла Федоровича Булацеля: «Последние сорок лет на окраинах обширного русского государства упорно подготовлялось всеми дозволенными и недозволенными средствами искусственное нерасположение к России. А в центре находились люди, не желавшие замечать, как небольшая горсть чужеземцев, внушая учащейся молодежи личные вкусы, старалась отдалить новые поколения сердцем и умом от всего русского… Дошло до того, что даже добродушным малороссам, так искренно полюбившим при Екатерине Великой свое русское Отечество, начали внушать мечты о какой-то особой Малой Украйне!» [35] Поистине история повторяется, но мы плохо учимся на исторических примерах, и все время наступаем на одни и те же грабли.
35
Булацель П.Ф. Указ. соч. С. 67.
Крестьяне становятся главной революционной силой
«В крестьянской общине, при всей ее консервативности и стремлению к самоизоляции, тем не менее, сохранялось ощущение своей особой миссии в мире»
Капитализм западного образца и реформы сельскохозяйственной сферы, с одной стороны увеличивали производство продукции, но с другой – увеличивали ее отток (экспорт) из России, потому что экспортировать было прибыльнее (внутреннее потребление зерна уменьшилось при увеличении его производства, в Поволжье люди пухли с голоду, а в Англии русским хлебом откармливали свиней и поставляли затем в качестве ветчины в Россию). С третьей – разрушали традицию крестьянской общины, а именно она выполняла важнейшую функцию социальной гарантии коллективного выживания, несла в себе консервативно-духовный стержень российского общества, более других социальных слоев населения удерживала историческую традицию. Крестьяне в первую очередь были носителями русской православной традиции (хранители Третьего Рима) и весьма лояльно относились к мусульманам. В кризисные и военные моменты истории крестьянская община в России становилась несущим хребтом устойчивости, выживания, побед. Потому что крестьянин и кормилец, и воин, и будущий рабочий на производстве. Но к 1917 г. крестьянская община была обескровлена мобилизацией на Русско-японскую войну, а затем и на Первую мировую. В январе 1917 г. в армии и на флоте состояло 11 млн. человек, из которых крестьяне составляли 66 %, пролетарии – около 20 %. К тому же крестьяне заменили на фабриках и заводах ушедших на фронт рабочих – около 500 тыс. человек [36] .
36
Кара-Мурза С. Г. Советская цивилизация. М.: Алгоритм, 2010. С. 37.