Мир-на-Оси

– Смотрите. – Мара указала на место, где прежде стоял рояль.

– Здесь ничего нет! – всплеснул руками Джерри Ли Льюис.

– Ну, а я вам что говорила, – с сочувствием улыбнулась Мара. – Был, а теперь – нет.

– Куда же он делся? – Музыкант посмотрел на шенгенку так, будто действительно надеялся на то, что она сможет ответить на его вопрос.

Мара задумалась, стоит ли рассказывать музыканту о зловещем заговоре инопланетных пришельцев? Или пусть лучше сам Бургомистр введет его в курс дела?

И тут свое слово сказал Алик.

Иначе говоря – ляпнул, не подумав.

Собственно, так он всегда и поступал.

– Рояль украл ратман Студнев!

– Что? – одновременно повернулись в его сторону Мара и Джерри Ли Льюис.

Алик понял, что отступать некуда. И уверенно кивнул.

– Сам Бургомистр сказал. Я слышал.

Тут уж музыкант пришел в бешенство.

Да, он слышал, что все ратманы взяточники и воры! Но всему ведь должны быть границы!

– Это вы напрасно так думаете, – как бы между прочим заметил оказавшийся рядом Жорик.

Джерри Ли Льюис упал в кресло, разинул рот и вытаращил глаза.

– Все, – уныло глядя на него, сказал Гена. – Удар хватил.

– Точно, – поддержал его Алик. – Я такое уже видел.

– После такого не выживают, – добавил Жорик.

Опять же, по счастью, Мара была иного мнения. Она велела Жанне немедля тащить сюда полотенце и лед, а Альбертику – таз с горячей водой. Как только все названное было доставлено, на голову музыканта легло полотенце со льдом, а разутые ноги поставлены в таз с горячей водой. И понемногу Джерри Ли Льюис начал приходить в себя. Он даже нашел в себе силы с благодарностью улыбнуться шенгенке, быть может, спасшей ему жизнь.

Но именно в таком виде – с мокрым полотенцем, обмотанным вокруг головы, и с босыми ногами в тазике – застал его первым явившийся в ратушу руководитель кабинета Бургомистра Климент Чипизудов.

И тут-то началось второе действие драмы.

Дабы глубоко не вдаваться в детали, которые были местами весьма нелицеприятны, скажем только следующее. Джерри Ли Льюис, сгоряча видимо, принялся обзывать Климента Ефремовича разными нехорошими словами. Господин Чипизудов пытался оправдываться, утверждая, что лично он не имеет никакого отношения к исчезновению мемориального рояля. А о том, что это дело рук ратмана Студнева, вообще впервые слышит. Музыкант ему не верил и снова обзывал. Причем столь виртуозно, что Мара велела Жанне с Альбертиком немедля закрыть уши и уйти.

Следующим актом драмы стало появление Саймона.

Саймон – это страшно худой, но при этом жутко ленивый кот с короткой серой шерстью, длинным тонким хвостом и злющими-хитрющими глазами. Кот, состоящий на официальной государственной должности мышелова при Городском Совете.

Это очень древняя традиция – держать в ратуше кота, который ловил бы явившихся незваными грызунов. Зародилась она в те времена, когда по всему Миру-На-Оси, от края и до края, то и дело прокатывались страшные опустошающие эпидемии. То – холеры, то – гриппа, то – чумы. Чаще всего – чумы. И продолжалось это до тех пор, пока придворный астролог Тифенского эмира Синаххериба Третьего, оставшийся в истории под странным псевдонимом Коза-Ностра Дамус, не выдвинул смелую по тем временам гипотезу, что возбудители большинства инфекционных заболеваний, выкашивающих население Мира-На-Оси, переносятся грызунами. Вот тогда-то и начался для кошек Золотой Век. В каждом доме поселился свой пушистый, когтистый спаситель. А то и не один. И эпидемии сразу же пошли на спад. Хотя, скорее всего, причиной тому стали не только кошки, но и мыло, вошедшее в обиход жителей Мира-На-Оси. А также драконовы меры по борьбе с мусорными кучами и сливом нечистот на задних дворах.

Поначалу, оказавшись призванным на государственную службу, Саймон рьяно взялся за дело. Здание ратуши было старое, подвалов и чуланов в нем было предостаточно, так что и мыши в наличии имелись. А значит, и Саймону было чем заняться. Но вскоре, как и всякий государственный служащий, Саймон смекнул, что довольствие свое он получает исправно, вне зависимости от числа пойманных мышей. Отсюда следовал совсем уже простой вывод – зачем что-то делать, если можно не делать ничего? Это даже коту было понятно. Тем более что Великий Просветленный неоднократно повторял, что недеяние есть величайшая из всех добродетелей. Если это так, то Саймон достиг своей кошачьей Нирваны. Он не делал ровным счетом ничего. Только спал, ел и временами выбегал на двор, опять же по своей кошачьей надобности. И это было замечательно. Потому что ничего другого никто от него и не требовал. Саймону повезло, как никакому другому коту во всем Мире-На-Оси. Он стал обладателем чудесной миски, которая, подобно пресловутому Рогу Изобилия, сама собой наполнялась вкусной едой. А что еще нужно коту для полного счастья? На этот вопрос вам любой кот ответит – Ничего! Почему при таком сибаритском образе жизни Саймон оставался пугающе худым? По-видимому, всему виной были гены дворовых предков, никак не позволявшие Саймону набрать лишний вес.

Итак, лениво переставляя лапы и гордо поглядывая по сторонам, Саймон вошел в зал. В тот самый зал для торжественных приемов, что стал местом стычки Джерри Ли Льюиса и Климента Чипизудова.

Едва завидев кота, Льюис пронзительно взвизгнул, волосы у него на голове поднялись дыбом, а сам он поразительно ловко запрыгнул на спинку кресла.

Саймон никогда прежде не сталкивался с подобной реакцией на свое появление. Инстинкт шепнул ему, что от человека, ведущего себя столь необоснованно странно, можно ожидать самого худшего. Например, он мог что-нибудь кинуть. Кот задрал хвост, вздыбил шерсть на загривке и предупреждающе зашипел. В конце концов, это была его территория.

– Уберите эту тварь! – только и успел выкрикнуть Джерри Ли Льюис.

После чего кресло под ним пошатнулось и вместе с великим музыкантом грохнулось на пол. Таз, в котором он прежде парил ноги, опрокинулся, и Джерри Ли Льюис оказался лежащим в луже тепленькой водички.

Все, кто находились рядом, бросились спасать Джерри Ли.

Саймон, гордый своей победой, степенно удалился. У него имелись куда более важные дела. До тех пор пока в его миске была еда, люди с их мелочными заботами были коту не интересны.

Подхватив Джерри Ли Льюиса под локти, Мара с Чипизудовым подняли его с пола и усадили в другое кресло.

– Где кот?.. Где кот?.. – затравленно оглядываясь по сторонам, без остановки твердил Джерри Ли Льюис.

– Нету кота! Ушел! – радостно сообщил Жорик.

Джерри Ли прикрыл глаза и без сил откинулся на спинку кресла.

Мара с Чипизудовым непонимающе переглянулись. Оба решили, что Льюис страдает панической боязнью кошек. Подобное порой случается. Особенно с людьми творческого склада.

Музыкант приоткрыл глаза.

– У меня аллергия на кошек, – шепотом сообщил он. – Чудовищная аллергия… Я просто не могу дышать, когда рядом кошка.

– Все в порядке, – успокаивающе погладила его по плечу Мара. – Кошки больше нет. Кошка ушла.

– Точно?

– Абсолютно точно. Ушла и больше не вернется.

Джерри Ли перевел взгляд на управляющего кабинетом Бургомистра.

– А рояль?

– Что – рояль? – Чипизудов сделал вид, что не понял вопроса.

– Где мой рояль?

– Ну, строго говоря, это уже не ваш рояль. Вы преподнесли его в дар Городскому Совету. А это значит, что вам он уже не принадлежит.

Джерри Ли вскочил на ноги.

– Где мой рояль? – рявкнул он в лицо Чипизудову. – Я требую ответа! Я настаиваю на ответе! И я никуда отсюда не уйду, пока не получу ответ!

– Хорошо, – смиренно склонил голову Климент Ефремович. – Рояль пропал.

– Пропал?

– Да, пропал.

– Что, вот просто так взял и пропал?

– Именно.

– Сам собой?