Мир на продажу

– Отлично! Теперь я включаю буквальник... Ап!

Над детьми появилось несколько тучек с грустными глазами, которые, ещё не успев до конца материализоваться, тут же начали плакать. По-настоящему, горькими слезами, которые катились из самых настоящих глаз и капали на детишек. Девочки довольно завизжали, а мальчики захлопали в ладоши.

– Солнышко смеялось!
– крикнула девочка с большими бантами.

Виталик аж весь вытянулся, так ему хотелось посмотреть, как буквальник заставит смеяться солнце. Но девушка не дала ему насладиться этим зрелищем. Она рассмеялась и погрозила пальцем:

– Так не пойдёт, детки! Тучи плакали, солнышко смеялось, ветер ругался... Это всё однотипно. Давайте-ка что-нибудь поинтереснее предлагайте!

Я дёрнул стажёра за рукав:

– Пошли! Чего рот раззявил? Забыл, что нам удивляться запрещено?

Он с сожалением вздохнул и послушно побрёл к выставочному центру. Меня, конечно, тоже заинтересовал этот буквальник, не меньше чем невозможные объекты, но не стоять же посреди улицы с разинутым ртом!

В полусферическом здании выставочного центра (как и в случае с гостиницей, я вдруг понял, что это та самая выставка, которая нам нужна) специально для нас, не умеющих перепухать, сконфигурилась дверь. Мы вошли в огромный многоярусный зал, битком набитый разными непонятными предметами. У большинства предметов размытые странные формы. Я ожидал увидеть кучу народу, но почему-то в выставочном зале мы оказались единственными посетителями.

Навстречу к нам вышел высокий молодой человек гладиаторского сложения и с приятной улыбкой обратился к нам.

– Доброе утро, забредыши! Меня сюда сконфигурило, чтобы я вам всё показал и рассказал. Зовут меня Лар, я буду вашим гидом.

– Утро доброе, - сдержанно ответил я. Стажёр просто кивнул.

– Что вас интересует?
– спросил молодой богатырь.

– А что у вас есть интересного?
– ответил я вопросом на вопрос.

Лар не смутился. Он немного подумал и ответил:

– К сожалению, забредышей в основном интересуют продукты деятельности нашей онтроники. Всякая мелочёвка вроде навычек, действяков или невозможных объектов. А ведь это - мишура.

Хорошенькая мишура! У нас на Земле треугольник Пенроуза или шапку-невидимку можно продать за бешеные деньги. А тут это - ерунда, детские игрушки. Я даже передёрнулся от мысли, что мы скоро увидим то, что у них ерундой не является. Удивительно рояльный мир всё-таки! Выставка эксклюзы будто по нашему заказу. Если бы в других смежных мирах для дилаперов устраивались подобные выставки...

– А штука, которая делает шапки-невидимки, на выставке есть?
– спросил я.

Вопрос задан явно неудачный. Юноша расхохотался так, как будто я - житель глухой деревни, и меня заинтересовала "достопримечательность" вроде банкомата или пульта для телевизора.

– Фантоб у нас есть. Он в подвале стоит, где малоинтересные экспонаты. Фантоб делает любые сказочные предметы и невозможные объекты. Плоды воображения. Детишкам интересно, но мы-то с вами люди взрослые.

– Да уж, действительно, - ошарашено произнёс Виталик.

– А буквальник?
– вспомнил я плачущие тучи.

– Эх, забредыши, забредыши!
– с сожалением глядя на нас, покачал головой Лар.
– Фантоб, буквальник - это ведь примитивная детская онтроника. Вы не с детьми работаете случайно? Педагоги? Воспитатели?

Мы дружно замотали головами.

– Ну, тогда вам детская онтроника будет неинтересна. Есть более увлекательные вещи, - с жаром произнёс Лар.
– Например, вот это. Повернитесь направо.

Мы послушно посмотрели в правую сторону и уставились на странного вида агрегат. Я заметил, что в Миогене есть много странных предметов, не описываемых словами. Эту установку я бы тоже не смог описать. Невозможно подобрать аналогию.

– Это обратник, - объяснил Лар.
– Он меняет местами причину и следствие. Скажем, отчего может намокнуть?.. Ну, вот эта лавочка.

Он показал на удобную мягкую скамейку, стоящую к стены и предназначенную, по всей видимости, для отдыха посетителей, одуревших от созерцания онтроники. Лар, задав вопрос, уставился на нас, как учитель на туповатых школьников.

– От дождя, - болтанул Виталик. Наверное, ему не давали покоя плачущие тучи.

Гид усмехнулся:

– В здании дождь... Почему бы и нет? Дождь - причина, мокрая скамейка - следствие... А теперь давайте поменяем местами причину и следствие.

Неизвестно откуда у него в руках появилась бутыль с водой. Он щедро облил скамейку, затем подошёл к обратнику и понажимал на нём выступающие пупырышки. Над скамейкой сгустились тучки, из которых полил дождь. На этот раз тучи были без глаз.

– Впечатляет, - Я глубокомысленно покивал головой и изобразил, как мог, изумление.

– А бабочник разве плох?
– воодушевился Лар, показывая на соседний аппарат странной формы, размерами поменьше обратника.
– Он связывает любую причину с любым следствием. Например... Например... Подойдите к окну.

Мы подошли к окну и посмотрели туда, куда показывал нам юноша.

– Видите ту гору? Так, она вроде никому не нужна, возле неё никого нет... Давайте разрушим её... Скажем, щелчком пальцев.

Он наклонился над бабочником, поводил над ним руками и обратился ко мне:

– Щёлкай пальцами.

Я покорно щёлкнул и увидел, как гора, немного подумав, с грохотом обрушилась, подняв огромное облако пыли.

– Бабочник только горы рушит?
– спросил я наивно, притворяясь дурачком.

Лар возмущённо встрепенулся:

– Конечно нет! Он любые причины связывает с любыми следствиями. Помогает, так сказать, малой кровью делать большие дела.

Я рискнул и достал из потайного кармана планшет.

– Можно записывать?

Юноша поглядел на планшет с удивлением. Наверное, для него он гораздо интереснее бабочника или обратника. Но, быть может, гидов готовят не меньше чем дилаперов, поэтому удивление его длилось недолго:

– Конечно, записывай. Секретов тут нет.

"Интересно бы глянуть на ваши секретные технологии", - подумал я, когда мы переходили к следующему устройству.

– Самоорган, - пояснил Лар, показывая на небольшой ящик переливающейся формы.
– Самоорганизует материю почти моментально. Ну вот например...

Опять непонятно откуда в его в руках взялась охапка разнокалиберных металлических брусков, которые он с грохотом свалил возле самооргана.

– Сейчас самоорганизуем...
– ворковал он, включая самоорган.
– Сейчас... Минуточку...