Мир номер два

– Выходи, - буркнул он Вале, - положат на раз.

– Какая встреча, - радушно развел руками немолодой незнакомый прапорщик в форме морской пехоты , хотя на этом радушие и кончилось. Ствол пулемета недвусмысленно выбирал цели.

– Никак господин Плетнев с супругой. А мы вас , признаться, уже потеряли. Что же вас так заинтересовало в городе-герое? Догадываюсь. Армейская халява. Вынужден вас огорчить. Поворачивайте обратно. К пятой колонне мы вас не относим, но и с отшельниками нам не по пути.

– И что думаете малой кучкой возрождать целую страну?
– съязвил Плетнев.- Поделитесь новостями, если не секрет.

– Не секрет. Банда в Уфе зачищена. С востока продолжают прибывать люди. Правда, я прибыл с Севера. Направлен командовать Крымом.

– Неужто и флот есть?

– Флот, не флот, а вот парочка таких, - показал прапорщик на рейд, - в состоянии решить многие недосказанности.

Действительно, в бликующем море просматривался силуэт патрульного катера, похожего на « Соболь».

– Откуда знаете меня?
– продолжал допытываться беглец.

– Ориентировка.

– И что теперь? Казнить нельзя помиловать?

– Пока вооруженный нейтралитет.

– Даже так?. Тогда, Валя , скажи дяде «до свидания», а лучше «прощайте».

Плетнев развернул машину , чувствуя спиной неприятный холодок. Когда опасность миновала, озадаченная Валя наконец сообразила:

– Выходит у них теперь хватает сил контролировать и юг?

– Положим, с людьми у них не очень, а вот желания у них точно хватает. Думаю, такими темпами к апрелю они человек пятьсот соберут, обеспечат контроль над Москвой, подтягивая вкусняшки. Что будем делать, милая?

– Не знаю, может в Одессу уедем?

– В Одессе пока трупы. А вот к братьям-болгарам думаю в самый раз. А, Валя? Яхты, апартаменты, рестораны, правда без обслуги, как? По глазам вижу, что согласна. Похоже, Варна будет в самый раз. Не понравиться, покатим в Италию. Мумии Челентано и папы римского гарантирую, а также чинзано, пицца. Народ, уцелевший в Скандинавии, подтянется не скоро, да и с законопослушность у них тоже не скоро пройдет в отличии от нас.

– Леша, я давно хотела тебе сказать,- перебила его подруга.- Помнишь, наш доцент про увеличившуюся вероятность зачатия рассказывал?

– Это ты к чему?

– До того, ну до этих событий я твердо знала, что детей у меня быть не может. Сам понимаешь, женский характер от этого лучше не становится. И.. Вобщем я беременна. Что ты смеешься? Или ты считаешь, что это нам ни к чему?

– Дура ты, Валечка. Да у тебя, а теперь и у меня на лбу написано иметь минимум семерых. Так что учись, мать, готовить, пригодится.

– Лешенька…!

Я проснулся рано. Старею, наверно. Может уже посетила какая-нибудь старческая бессонница. Рядом уютно посапывала Лариска. Хороша, чертовка.

Наше сближение было настолько стремительным, что я удивлялся самому себе. Ведь я такой осмотрительный, такой недоверчивый и на тебе. А может она и стала моим противовесом. Веселая, бесшабашная, заводная. Все горело у нее в руках. Правда частенько горением все и ограничивалось. Вон в полумраке различаются лифчик на журнальном столике, колготки на полу и так каждый день. Такой летающий вихрь.

Я перебирал в памяти разговоры с людьми. У нас их уже за три сотни. С каждым я стараюсь поговорить за жизнь, ведь люди натерпелись столько страха. Одна потеря детей и близких чего стоит. Все это усугублялось небывалыми холодами и постоянным сумраком.

Мы с удивлением обнаружили, что даже в Геленджике, где 250 солнечных дней в году, это самое солнце за два месяца наблюдалось едва две недели. А как же, погода нами уже действительно наблюдается на четырех метеостанциях. Опять отвлекся.

После катастрофы люди инстинктивно тянулись друг к другу. Конечно за четыре месяца сложились пары. Прибывшая молодежь из Нижнего добавила перца в вечные человеческие игры. Как водится, ссоры и разочарования, любовь до гроба и измены - все как обычно. В процессе знакомств стало много меньше пафосности, этакой церемониальности и ритуальности, всех этих заламываний рук и закатываний глаз, так виртуозно освоенных женщинами в том мире. Конечно, есть у нас свои сексуальные летчики-перехватчики, как без них. А вот товарища Муравьевского так прибрали к рукам, не успел даже пискнуть. И новоиспеченный комфлота Баудер тоже под надежным каблуком бравой капральши.

Лариска перевернулась на другой бок и прижалась ко мне грудью. Нарушает ход мыслей, понимаешь. Вот и сам попал на такой крючок. Тут Полина опять же ревнует и Макс туда же, хотя иногда и снисходит.

В Рассказово я появлялся часто, но ненадолго. Нередко группы людей и одиночки, выходящие на блок-посты не доверяли никому и требовали высокое начальство, так что я всегда в бегах. Вот так в разруливаниях, встречах и проводах летело время. Вот в войнушку меня упорно не брали. На мобгруппу посадили капитана Стрельцова и он не подвел. Уфимская группировка была зачищена изящно и без потерь. Главных пассионариев прислонили к стенке, а остальных отправили под присмотр нового УФСИНа на стройки народного хозяйства. Тут руководил бывший участковый. Всходы дали первые результаты - в пяти 12-квартирных домах действовало все. В разы ускорилось захоронение останков.

Под мое крыло отошло образование, кадры, здравоохранение, культура и пропаганда, куда же без нее. Нам, русским без национальной идеи никак. Помнится во времена Бориса второго кинули клич: «Даешь национальную идею! Ну, хоть какую! Ну, хоть завалящую!». Ан нет, не сложилось.

У нас проще. Армейская дисциплина, знаете ли, очень стимулирует. Почти вдохновляет. И с нацидеей все понятно - надо возродить основы государства на необъятных просторах таким образом, чтобы его здание не разошлось по осям после нас.

Конечно, костяк сохранялся, но отдельные группы, облеченные высоким доверием командования, направлялись в ключевые регионы. Резко поднялись акции Корзухина. Нет, не в плане его востребованности как красавца-мужчины, с Господаревой Таней у него все было более чем серьезно - он дошел до соответствующего заявления, а в плане контроля за ядерным потенциалом страны, а также за космическими штучками. Пробелы в знаниях планировалось заполнить походом на Москву - готовилась спецгруппа.

Лично мне пока не удалось проникнуться могучим духом армии, но я старался пропитываться этим специфическим запахом.

Вернулся Гриша Карапетян. Никакие подгонки обмундирования не смогли скорректировать армянское неповторимое естество в соответствие с Уставом. Удивительно доброжелательный человек.

Отец Геннадий теперь тоже в разъездах - пасет прихожан на фронтире и не только проповедует, но и занимается организаторскими вопросами и весьма толково.

Группа земляков из Сыктывкара была направлена почти в полном составе в Крым. Очень к месту пришелся прапорщик дядя Миша, как все его называют.