Мир пауков. Башня и Дельта

Уже открыв для ответа рот, Найл вдруг понял, что сказать однозначно «нет» не так–то просто. Возможно, Смертоносец–Повелитель и прав. Ведь Доггинз, как Найл того и хотел, в самом деле изменил прежнее решение не связываться с пауками. Когда парень отвечал, в голосе сквозила неуверенность:

— Нет, не думаю. Хотя толком не могу сказать.

Хозяин перевел взгляд на Смертоносца–Повелителя:

— Ты считаешь, он использовал его намеренно?

— У меня нет никакого сомнения. Вот почему он опасен.

Возвращаясь от Хозяина к центру зала, Найл заметил нечто, вызвавшее в душе замешательство. Встретившись на мгновение взглядом с этой женщиной–медиумом, он вдруг обнаружил, что смотрит на прежнюю Одину. Она все так же находилась в своем теле, недоуменно прислушивалась ко всему, что происходит. И прежде чем снова встать к ней боком, Найл уловил в ее глазах тревогу и боль. Это откровенно вызвало в нем такую растерянность, что он перестал прислушиваться к разговору.

Когда снова включился в чужой диалог, Смертоносец говорил:

— Сколько потребуется вашему Совету, чтобы решить этот вопрос?

— Я не могу тебе сказать. Но это будет скоро, — отвечал Хозяин.

— Ладно. — Смертоносец–Повелитель собирался заканчивать. — Но повторяю еще раз: если вы решите выпустить нашего врага, это будет равносильно объявлению войны.

Сказал веско, с явной угрозой. Когда взгляды Хозяина и Смертоносца–Повелителя скрестились, Найл догадался, что в поединке сошлись две мощные воли. Как и все остальные в этом зале, он понимал, что глава жуков глубоко уязвлен таким бесцеремонным давлением на его Совет. Тем не менее, когда Хозяин заговорил, голос у него был спокойный и ровный.

— Ты хочешь сказать, что пауки объявят войну жукам?

— Я хочу сказать, что время разглагольствовать истекло. Пора действовать.

Что–то в его последней интонации заставило Найла чутко насторожиться. Он стал разворачиваться, и в этот момент руки Смертоносца–Повелителя стальными клещами сомкнулись на шее. Но Найл успел чуть сместиться, так что хватка пришлась не совсем куда надо; вместо того чтобы впиться вдыхательное горло, большие пальцы сошлись под самой челюстью. Тем не менее сила была такая колоссальная, что Найл перегнулся в поясе как надломленный. Одновременно с тем он почувствовал на себе взгляд Смертоносца–Повелителя и еще раз осознал присутствие в теле ее самой, Одины. Он с изумлением понял, что она противится воле паука, не давая мышцам повиноваться его приказу: удавить.

Тут над плечом у нее возникло бесстрастное лицо жука–охранника. Резко дернуло; Найл почувствовал, как ноги отрываются от земли. Удушливая хватка внезапно ослабла, и он очутился на коленях. Загребая руками, пытался ползти — в голове туманная зыбкость, будто плывешь; щека притиснута к полу. Когда в глазах прояснилось, до него дошло, что Доггинз помогает ему сесть.

Первое, на чем остановился взгляд, это тело Одины, лежащее возле двери, — похоже, бездыханное. Туловище неестественно скорчено, колени разведены в стороны, одна рука подогнута за спину. Найл метнулся к Одине, приподнял ей голову. Голова мотнулась так, будто совсем не была прикреплена к телу. Шея у женщины была сломана. Правой стороной лица она, очевидно, с силой ударилась о дверь: щека распорота, из уголка рта сочится струйка крови. Жук–охранник, оторвавший женщину от Найла, выглядел растерянно, будто ошеломленный собственной силой.

Найл попытался встать, но ноги подогнулись. Он сел на полу, уткнув голову между колен. Гулко стучало сердце, пульс отдавался в закрытых веках. Приглушенное, как через толщу воды, доносилось сиплое цвирканье жуков. Попробовав глотнуть, Найл поперхнулся от боли, в пищевод будто насыпали битого стекла.

Подумав об Одине, он забыл про жалость к себе. Повернув медальон, Найл сосредоточился и почувствовал себя немного бодрее. Но вставать больше не пытался, так и сидел на полу, глядя на Хозяина снизу вверх.

Тот сделал жест, и моментально воцарилась тишина. Когда заговорил, в его голосе чувствовался гнев:

— То, что вы сейчас только видели, — акт умышленного коварства да еще и явного пренебрежения к нам, к заведенным у нас порядкам. Он попытался умертвить пленника, который все еще находится под нашей протекцией. Это означает, что он полностью лишил себя нашей поддержки и должен понять, что у нас нет теперь иного выбора, кроме как отпустить нашего пленника на свободу.

Найл попытался заговорить, но вместо слов из горла вырвалось лишь нелепое кряканье. Тут до него дошло, что говорить и не требуется, достаточно лишь послать вопросительный импульс.

— Ты можешь идти куда хочешь, — сказал Хозяин. — Мы решили, что не вправе ограничивать твою свободу. Но я бы советовал тебе возвратиться в свой край и оставаться там. Теперь пауки будут всячески пытаться тебя извести. И думаю, будет жаль, если им это удастся. Их коварство не заслуживает этого.

Найл через силу поднялся на ноги и попытался поклониться в знак признательности. Но едва выпрямился, как вокруг стала сгущаться тьма. Доггинз успел его подхватить у самого пола.

Дельта

Как и при работе над первой книгой« Мира пауков», которая называется « Башня», я накопил внушительный дат благодарности перед моим другом Дональдом Силоном — за его комментарии и предложения. Салли, Донован и Рован, мои дети, также подсказали немало полезного. Дня части « Дельта» кое-что интересное я получил от Дэвида Эллиса И еще хочу, пусть и с опозданием, выразить признательность Роальду Далю, моему другу, ведь это он подбросил мне идею написать « детскую книжку» — и теперь, наверное, будет в шоке от результата.

Корнуолл, 1987

Предисловие

Пустыня. Паренек по имени Найл, разглядывающий из норы — где живет он со своим семейством,— как огромный паук лопает ящерицу. Таково начало первой книги «Башня» из цикла «Мир пауков».

Растительность чахлая и не дает надежд на пропитание. Взрослые занимаются охотой с помощью кремневых ножей и копий. И взрослые, и дети спасаются от хищников, разросшихся до чудовищных размеров насекомых и прочих членистоногих — скорпионов, жуков-скакунов, полосатых скарабеев, кузнечиков-гигантов. Впрочем, хищники пустыни выглядят бледно по сравнению с прилетающими на воздушных шарах пауками-смертоносцами. Те прочесывают местность импульсами своей воли, вызывающими у людей ответные выплески ужаса. Остаются незаметными только спящие и умеющие контролировать свое сознание — как умеет это юный Найл. Парню удается приручить осу и муравьев — тоже громадных,— после чего жизнь его и родичей стала менее проблемной, более сытой, «домашние» насекомые исправно снабжают их едой. Много времени стало уделяться досугу, преданиям и легендам; от старших Найл выведывает, что не так давно люди и смертоносцы вели борьбу на равных, но пауки одолели человека, когда научились читать его мысли и подавлять волю. Некий отступник, принц Галлат, раскрыл Смертоносцу-Повелителю таинства человеческой души в обмен на помощь в добывании невесты, которая ушла к другому. С тех пор пауки ели и пленили людей тысячами.

Узнав побольше о пауках, Найл перестает чувствовать их демоническое превосходство, они долго учились тому, что он умеет и так — проникать в умы людей и животных. Изучая диких пауков, Найл постепенно учится использовать свой ум, переходы от чистой созерцательности к направленному волевому импульсу.

Тем временем подрастает сестренка Найла. Взрослые, опасаясь, что своим страхом она может выдать их жилище смерто- носцам, решают добыть снотворный сок ортиса. Из похода за этим растением в Дельту — район с различными агрессивными формами жизни — возвращаются не все. Погибают дядя и двоюродный брат Найла. Вдова дяди требует, чтобы ее отвели в Диру, где она выросла, там она найдет себе нового мужчину. Найл и его отец Улф препровождают женщину на родину, отбиваясь по пути от ядовитых сороконожек и человекоядных червей. Дира, как выяснилось,— это подземное городище, где правит Каззак, который является папой чуть ли не половины местных ребятишек.