Мир Печатей. Аристократ по обмену

Я пересёк комнату и уже взялся за ручку, когда услышал топот ног. Кто-то бежал по коридору. И я даже мог предположить, по какому поводу.

Я осмотрелся. Ни шкафа. Ни диванчика. Придётся лезть на подоконник.

Я кинулся к окну, залез на подоконник и придержал руками тяжёлую штору. Чтобы не колыхалась. И прислонился к стене, чтобы в тоненькую щель между шторой и стеной видеть происходящее.

Дверь распахнулась, и в комнату ввалился запыхавшийся дворецкий. Тот самый, который падал с крыльца к моим ногам.

— Гертруда! — он рявкнул так, что даже мёртвые в склепе подскочили бы. Что уж говорить о бедной служанке. Та дёрнулась. Подскочила. Чуть не свалилась со стула. Запуталась в подоле. Повалилась на стол. Опрокинула свечу. Тут же вспыхнула скатерть. А Гертруда, заикаясь, попыталась оправдаться.

— Дура! Пожар туши! Где госпожа?

Служанка медленно махнула рукой в сторону главной спальни.

Дворецкий кинулся было туда. Но у самой двери резко затормозил.

— Я… Это… Ну…

Из спальни доносились стоны и скрип кровати.

Дворецкий обернулся и снова шикнул на служанку, которая всё никак не могла справиться с пылающей скатертью. Комната медленно заполнялась дымом.

— Это… Госпожа Дара… Там… Это… — чуть повысил голос дворецкий.

— Да не слышит она тебя! — запищала Гертруда. — Она когда с этим, вообще ничего не слышит.

Дворецкий схватился двумя руками за голову и запричитал. А потом упал перед дверью на колени и проорал:

— Госпожа Дарэлла! Трагедь! Караул! Из подземелья мертвяки попёрли!

Из комнаты раздались отборные ругательства на два голоса.

— Да туши ты огонь! — заорал дворецкий теперь уже на Гертруду. Но понял, что это бесполезное занятие. И кинулся прямо к окну.

В этот миг у меня вся жизнь пронеслась перед глазами. И прошлая. И настоящая. Я уже видел, как срывают штору. Набрасывают на стол. В этот момент вываливается из комнаты влюблённая парочка. И всей толпой они стоят и смотрят в мои невинные глаза.

Немая сцена.

— А ну не лезь к гардинам! — внезапно подала голос Гертруда. Затем кинулась к пуфику и ловко вытянула оттуда бутылку с темной жидкостью.

Я едва сдержал крик.

Служанка выдернула пробку и выплеснула жидкость на огонь.

Огненный змей осветил всю комнату багрянцем. Гертруда завизжала. Дворецкий, судя по отсутствию перевода, ругался. Сильно. И громко.

Дверь главной спальни распахнулась и оттуда вышла Дара, облачённая уже в более приличного вида халат.

— Ab igne ignem — Фиоре направил руку на огонь, и тот съёжился и утих.

— Что тут у вас?

От голоса герцога замёрзли бы моря.

— Это… Мастер… Госпожа, — дворецкий кинулся в ноги господам и принялся биться головой об пол.

— Мы услышали возню в библиотеке. Пошли туда проверить. Думали, может из слуг кто напился и буянит. Зашли. А там оно не в библиотеке. А в той, в тайной. Мы туда. А оттуда. А там, — тут он захлебнулся рыданиями и просто начал биться об пол.

— Занятно, — Фиоре перешагнул через дворецкого и бросил Даре. — Наведи тут порядок. Я разберусь. Наверное, гомункулы мои так напугали.

— Не-е-е-ет, — завыл дворецкий. — Я знаю ваших гомункулов. Они разумные-е-е. А это мертвяки-и-и-и. Живые мертвяки-и-и-и.

— Да ты умом поехал, если гомункулы тебе разумные! — усмехнулся герцог.

— Поехал, милорд. Поехал, как эти двое на меня кинулись!

— Двое, говоришь? — задумчиво переспросила Дара. — Думаю, это всё же по моей части. Пойдём вместе?

Она обращалась к Фиоре. Но закивали все. И как только блондинка двинулась прочь из комнаты, остальные последовали за ней.

И только когда спина дворецкого, замыкающего торжественное шествие, скрылась из поля зрения, я выдохнул. И не смог вспомнить, дышал ли всё это время, или нет.

Шаги в коридоре стихли, и я осторожно слез с подоконника. Вышел из-за шторы. И замер посреди комнаты, снова разделившись на две половины. Одна кричала валить, пока не поздно. Другая — выкрасть свой сапфир. И на этот раз тёмная сторона силы взяла верх. Я кинулся в спальню Дары. И, стараясь не смотреть на кровать, которая была все ещё измята стараниями парочки, начал выдвигать ящички комодов. Белье, платки, шарфики, колечки, бусики. Много колечек. И браслетов. И бусиков.

Но я ж парень скромный. Чужого мне не надо. Я с остервенением выдвигал и возвращал на место ящики, пока не нашёл то, что искал. Мешочек со своей монограммой. В нем был сапфир. И, судя по всему, остальные подарки Аарона. Их я оставил на месте. Дарил не я — и забирать не мне. И только спрятав сапфир в Тайник, я выбрался из спальни в коридор. Скомандовал системе показать ближайший выход. И, следуя за стрелкой, выбрался на улицу. На удивление, без приключений.

Из парка меня вывела все та же стрелка. Я не знаю, сколько времени провёл в спальне. И сколько ещё потратил на поиски выхода. Надеялся лишь на два момента — либо я уложился, либо мои орки проигнорировали прямой приказ. Потому что добираться пешком по снежным полям мне не хотелось.

Но кареты на дороге не было.

Кажется, сердце остановилось, когда я понял, что меня никто не ждёт.

— Твою… ять…

Куда ни глянь, кроме деревьев парка Ноктис, тянулось поле. Я посмотрел в одну сторону. Потом в другую. И понял, что даже направления движения я не знаю. Попал, так попал. В очередной раз.

Но стоять у входа, пусть и дальнего, в поместье и ждать, пока кто-то явится сюда и найдёт тут ночного гостя — самое последнее, что можно делать. Поэтому я побрёл. Просто чтобы двигаться.

Я видел на дороге след от кареты. Но иду я по нему, или от него, я разгадать не мог. Поэтому оставалось надеяться, что всё-таки я смогу выйти. Или догнать. Или найти хотя бы безопасное место на ночь.

Луна скрылась за тучами, и мир погрузился во мрак.

Я монотонно шагал вперёд, переваривая увиденное в спальне. Даже по меркам магического мира то, что я узнал сегодня, было слишком. Для меня, по крайней мере. Оживающие мертвецы. Меняющие внешность герцоги. Божечки мои, чего же я ещё не знаю об этом месте, а?

Я шагал и шагал. Потом ещё шагал. И ещё. Ноги, несмотря на лучшие сапоги, начинали замерзать. И наливаться тяжестью.

Поднялся ветер. Он то и дело забирался под плащ, сковывая тело холодом.

В какой-то момент я перешёл на бег, чтобы согреться. Но надолго меня не хватило. Бег в мороз, по сугробам, под встречным ледяным ветром — то ещё удовольствие. Может быть, кто-то тренированный и справился бы с этим. Но для такого овоща, как я, это была сверхзадача. Поэтому вскоре я перешёл на шаг. А тепло, которое побежало по венам, тут же было изгнано беспощадными порывами ветра.