Мир по обе стороны планеты

— Невосприимчивость? — подняв бровь переспросил Матеус. Комен слушал склоня голову.

— Тут то и начинается странность. Ты, Мат, говорил, что лечил Комена. А сейчас и я убедился, что парень восприимчив, когда грел его руку изнутри, — дед встал и начал мерно шагать по поляне вокруг ивы. — А значит, Комен, ты не совсем «Пустой». Пока ты не дотронулся до гема и не стал впитывать его энергию всё было впорядке. Никаких разрушений… Не считая сгоревшего сарая.

Старик улыбнулся, глядя в след тропинке ведущей из рощи.

— Так кто же ты такой, мой мальчик?

— Обычный альбос, — Комен пожал плечами.

— Альбос… — протянул Матеус.

— Хех, интересно. А мы с Матеусом, по-твоему, кто? — с озорцой спросил дед.

— Вы — Элларийцы! — воодушевленно ответил Комен. — Мы мало о вас знаем, но вот уже лет десять существует гильдия, изучающая ваш мир, хотя мало кто верил в существование Элларии. Да и я, честно говоря, тоже не верил ведьме.

Глаза альбоса расширились и, моментально вскочив с мокрой травы, он на радостях принялся обнимать деда и мальчика.

— Я вспомнил! Сол меня разорви, ну хоть что-то вспомнил! — прыгая от счастья кричал Комен. — Мой родной город Чакр! Я жил в Ионии, внутри шара, а вы живете снаружи, всё просто!

Дед переглянулся с Матеусом следя за прыжками Комена. Мат сиял от счастья и улыбался во все неполных тридцать два зуба и обнял альбоса. Пришелец радовался частичному восстановлению памяти, а мальчик искренне радовался за друга.

— Спасибо Вам, Гастод! Ритуал и правда помог мне!

Старый рыбак повидал на своём веку тысячи разных людей и сотни чудес. Жителя Элларии тяжело было удивить магическими фокусами. Заставить задуматься — да, но изменить видение мира, к которому тот привык за долгую жизнь — практически невозможно. В его голове выстроились доводы за и против сумасшествия Комена. В пользу душевной болезни говорили слова и действия парня. Против него выступали странные обстоятельства попадания на пляж деревни и сорванный ритуал определения. Но когда Комен сказал, что прибыл из внутреннего мира чаша весов окончательно коснулась пола. Деду стало ясно — парень не болен, он врёт, и не просто врёт, а выдумывает на ходу. Такой нелепицы Гастод не слышал никогда.

— Правильно ли я тебя понял, Комен, ты жил внутри Элларии и прибыл к нам из-под земли? И каким же, позволь спросить, образом?

— Я не знаю… — растерялся альбос. — Но может быть ещё один ритуал поможет?

— На сегодня хватит, — хмуро бросил старик. — Матеусу пора на занятия.

— Какие занятия, деда? — спросил Матеус и раскрыл рот. Дед зло посмотрел на мальчика и молча удалился. Молодой маг покорно проследовал за ним

Близился вечер. Фолио светил уже не так ярко, о чем можно было судить, глядя на косые пучки света, проникающие между лозами ивы. В воздухе витал сладкий цветочный аромат. Комен, пораженный частично вернувшимся воспоминаниям не обратил внимания на резкость деда. Погруженный в собственные мысли, силясь поймать ту ниточку, что отделяла его от воспоминаний о роковом дне, Комен поставил стол на место и разыскал в кустах миску. Прибрав маленький беспорядок, парень почувствовал легкую усталость и зевая присел на траву. Уперевшись на здоровую руку Комен, коснулся пальцами чего-то твердого. Мокрый деревянный кубик с вырезанным на каждой грани неизвестным символом лежал в траве.

«Наверное Матеус обронил в суматохе, отдам потом» — подумал альбос, забросив кубик в карман штанов. Уложив голову поудобнее на небольшой кочке возле корней дерева, он смотрел вверх сквозь лозы величавой ивы. Приятный, ненавязчивый запах цветов, звук колышущихся на ветру листьев и медленно плывущие по далёкому бескрайнему небу облака убаюкивали. Закрыв глаза Комен пытался сосредоточиться на событиях, предшествующих появлению на берегу. Тонкая нить воспоминаний ускользала. Парень не заметил, как заснул.

Проснулся он в полной темноте, но на вдох испугавшись парень быстро взял себя в руки. Комен успокоил себя подумав, что звезда уже давно села и слегка уняв участившееся сердцебиение, встал и попытался разглядеть тропинку.

«Жаль, что в лесу нет таких же фонарей, как у сарая» — подумал молодой Альбос. Правая кисть уже обрела чувствительность и даже не болела. Парень стал двигаться мелкими шажками размахивая перед собой руками чтобы ни во что не врезаться. Пройдя в таком темпе с пол сотни шагов он увидел вдалеке маленький источник света, слепящий глаза после долгого пребывания в темноте.

«Вот и мой фонарик» — обрадовался Комен и увереннее пошел к нему прикрывая глаза рукой. Когда он приблизился, то увидел, что вышел на поляну. В центре горел костер, обложенный камнями, а у костра на валежнике боком к парню сидели две фигуры.

— Времени всё меньше, — прозвучал грубый мужской голос. Это говорила фигура в серой холщовой мантии и капюшоне. Похожее одеяние Комен видел только на старике, что работал в библиотеке минералов, в которой молодой альбос со своими друзьями брали научные статьи для изучения.

— Гастод? Это Вы? — тихо спросил Комен, но находился слишком далеко, его не услышали.

Напротив крупной фигуры в серой мантии сидела фигура поменьше. В мантии более роскошной, фиолетовой, из более дорогого материала, расшитая серебряными нитями по подолу и рукавам.

— Я ошибся, она меня обманула, — этот голос, был более звонкий, молодой.

— Ошибка уже допущена, сын, — ответил ему первый голос. — Время задуматься над последствиями.

— Кто здесь? Вы меня слышите? В какой стороне мельница? — Комен окликнул фигуры подойдя ближе.

— Здесь есть кто-то еще?! — удивлённо спросил молодой голос.

— Это большая редкость, — ответил мужчина и обе фигуры встав с валежника схватились за посохи. — Назовись, путник!

Пришелец не мог рассмотреть лиц. Единственный источник света был за спинами загадочных фигур. Альбос понял, что может различить лишь их очертания, в то время как они видят его бледное лицо и не стал юлить:

— Меня зовут Комен, я недавно попал в деревню. Гастод и Варка поселили меня в старой мельнице. Я еще не всех в деревне знаю.

— Варка? Это же мать Весены? — спросил мужчина у сына. Ответом ему служил трудно различимый на фоне костра кивок. — Хорошо, а как ты здесь оказался?

— Я не знаю, Матеус нашёл меня без сознания на берегу, но подробностей я не помню. Помню, что я альбос и раньше жил в Ионии.

— Альбос? Что тебе здесь нужно, грешник? — грубо ответил мужчина в серой мантии, крепко взяв посох в обе руки, готовясь к нападению.

Комен отшатнулся, подняв обе руки.

— Подожди, отец, я чувствую на нём элементальный знак. Путник, если ты пришел с миром, то покажи знак и присядь к нам для беседы.

— Знак? Вы об этом кубике? — пришелец достал из нагрудного кармана кулон Матеуса.

— Ах-ха-ха! А ты хорош, грешник! — рассмеялась фигура в серой мантии. — Наглости тебе не занимать. Садись и поведай нам зачем пришёл.

Комен дождался пока обе фигуры отойдут на свои места и приблизился к костру так, чтобы разглядеть лица собеседников. Один из них — седой старец с короткой бородой и густыми усами. Комен обратил внимание на щёки, испещрённые рытвинами и хмурые тонкие брови. Второй же — молодой мужчина лет тридцати улыбался и не прикрывал длинные темные волосы, собранные в пучок. Оба собеседника имели острый нос и подбородок, что выдавало в них родство.