Мир по обе стороны планеты

— Ха… Моего отца забрали, а лучше от этого никому не стало.

— Зато мы живы! Ты же знаешь, что неспроста гильдия Арконианы проводят свои исследования. Если сорвётся ритуал, то умрут все, кого мы любим, — Кас шагал, уставившись под ноги. — А навредить Солу — это даже не выход, чистое сумасшествие. Платформы не поднимаются вплотную.

Друзья добрели до спуска из многоуровневого ущелья. Спускаясь по лестнице, выбитой в камне скалы они накинули на головы капюшоны. На просторах Ионии лобывались десятки разных минералов и драгоценных камней, но прозрачный материал попадался нечасто, и ещё реже попадались куски тёмного стекла, из которого мастер-ювелир за немалую плату согласился бы сделать очки. Лишь самые знатные и богатые альбосы могли позволить своим глазам не уставать от бесконечного яркого света кристалла. Местные предпочитали выходить на улицу только в пасмурную погоду. А те, кому не повезло трудиться целый день под открытым небом, шили себе глубокий капюшон из толстой шерсти. Такая накидка спасала от лучей, но при этом сквозь неё ещё можно было разглядеть дорогу. Подобный аксессуар можно было найти у многих ионийцев Ильдраира.

Комен радовался искреннему разговору с другом. Прошедший сон заставил переосмыслить жизненные ценности, и он хотел поделиться переживаниями:

— Значит, должен быть другой выход. Но я не вижу его! Мама говорила, что последний раз ритуал проводился двадцать лет назад, за несколько месяцев до нашего рождения. Тогда многие альбосы изменились, стали отрешёнными, а некоторые вдруг осознали величие блестяшки. Кто-то стал ему молиться, хотя раньше ненавидел.

— Уж лучше тогда послушником к Аркониане. Они верят в пришельцев с внешней стороны Ионии. Йормин говорил, что пару дней назад видел воронки в море, может, они плывут за нами?

— Что за чушь, Кас! Нет никаких пришельцев, и что находится за пределами Ионии, тоже никто не знает. Мы живём внутри шара, а снаружи камень! Он никогда не кончается! Я был в шахте и видел, как она глубока, — развернувшись к соседу, прокричал Комен. — Хочешь вступить в гильдию к ведьме — пожалуйста. Лучше на Евстрае сгинуть, как по мне.

— А я бы на Корунен сплавал!

— Неважно! На этих островах и живут лучше, чем на нашей каменюке, и нет этой вечно-молодой ведьмы, что мутит воду на Ильдраире, — сквозь капюшон Комен заметил приближающийся силуэти и спокойно добавил: — Она странная, но на пришельца не похожа.

Приподняв капюшон, парни рассмотрели низкую молодую девушку с острыми скулами, маленьким аккуратным, слегка вздёрнутым носиком, и россыпью блёклых веснушек на белых щеках. Из-под капюшона по плечу спускалась длинная, аккуратно заплетённая коса бледно-рыжих волос.

— Привет, мальчики! Кто странная? Я? — голос девушки был нарочито спокойным. — Сегодня с самого утра все на взводе. Мне и самой не по себе.

— Здравствуй, Найра, мы как раз шли к тебе, — не желая продолжать разговор, ответил Кас. — Комен не выспался и немного нервничает. Ты не знаешь, когда начнётся ритуал? Я бы поел перед тем, как идти на площадь.

— Только сильно не наедайся, чтоб от сальных речей прямо на площади не стошнило, — съязвил Комен. Он коротко кивнул подошедшей подруге и уставился под ноги. Кас позвал товарищей в забегаловку под названием «Счастье уединения». Ребята облюбовали её ещё во времена обучения основным наукам.

— Вчера за ужином папа сказал, что Аркониана торопится начать ритуал. Сол не стабилен. Не пройдёт и четверти оборота как послушники начнут церемонию, — все трое взглянули в сторону крупного сооружения, похожего на перевёрнутый конус. Вершину башни украшал символ острова Ильдраир — лежащий ирбис с ультрамариновыми вставками.

Высокое здание служило в городе ориентиром среди улья каменных домов, но главную функцию играли диски, направленные во все четыре стороны света. Часы, указывающие, что сейчас раннее утро. Их отличительная черта — вращающийся диск, выкрашенный по кругу разными оттенками красного, оранжевого и синего цветов. Он символизировал изменение времени суток и еле заметно вращался. Маленькая статичная стрелка, закреплённая сверху над диском, переливалась чёрным агатом. Сейчас она указывала на розоватый оттенок — раннее бодрствование. Четверть оборота назад указатель был на тёмно-синем, что означает сон. Уже скоро диск докрутится до красного и наступит полдень. Оранжевый цвет символизировал вечернее время. Так, плавные переходы между основными цветами сливались в смежные оттенки, ознаменовывая новый цикл бодрствования и сна. Необходимость такого устройства не ставилась под сомнение. Великий кристалл освещал Ионию в любое время суток без исключения. Без часов можно легко потеряться в течении времени.

— Бабушка рассказывала, — сказала Найра, — Что раньше Альбосы поднимались к Солу по собственной воле, и не каждый удостаивался такой чести. Почему сейчас всё не так… — еле слышно добавила подруга. Оставшийся путь до забегаловки прошёл под гнётом тишины.

Благодаря тому, что столики в «Счастье уединения» располагались как соты и практически со всех сторон ограждались высокими перегородками, жители Чакра часто посещали забегаловку для личных бесед и обсуждения последних новостей. Не исключением была и троица молодых альбосов.

— Я всё! — бросил Кас, отстраняясь от недоеденного горшка с овощами. — Сол подери! Я не могу больше молчать, ребят. Мне по-настоящему страшно.

— И мне страшно. Но ведь вместе мы и не через такое проходили! Решили не прятаться, значит, будь что будет! — Найра одной рукой обхватила кисть друга, фиолетовые искры затанцевали на ладони девушки.

— Через такое ещё не проходили… — пробормотал Комен. — Пообещайте, что, даже если вас посетит Сол и вы вдруг ударитесь в послушники, то всё равно останетесь моими друзьями, — сказал он, поочерёдно вглядываясь в лица друзей. — Слышите? Даже если меня заберут, не забывайте этого.

Найра взяла второй рукой Комена за запястье. Комнатку, где они ели, озарила очередная фиолетовая вспышка. Молчание затянулось и девушка, дёрнувшись, будто вспомнив нечто важное, выпалила:

— А у меня сегодня во сне было видение!

— Накануне перед всплеском? — удивился Комен, изображая кривую улыбку. — Просто шикарно! Мы все умрём, да?

Найра потупила взгляд:

— Там был и ты, Комен, твою рассечёную бровь я и во сне узнаю…

— Я? О-о… Плохое-плохое предчувствие!

— Ну-у? Не томи! — уронив вилку потребовал Кас.

— В общем, н-ну… — собравшись с духом, Найра выпалила: — У тебя печати потухли, но ты не умер!

Озноб пробежал по затылку Комена.

Сбиваясь, Найра продолжала:

— Это очень странно, но ты правда был жив и даже радовался! К тому же я видела ещё что-то, вернее, кого-то… Тебя окружали много силуэтов, маленьких и больших, но они не желали зла.

— Да ты свои печати видел? Никто тебя не… — попытался вставить Кас, но Найра не дала ему договорить и быстро продолжила поглаживая Комена по руке:

— Ещё был мужчина в странной одежде, будто он послушник. Молодой, но седой, с добрыми живыми глазам! Ах да, у него тоже не было печатей!

— Короче, обычный сон, — Кас перегнулся через стол и похлопал Комена по плечу. — Мне до ужаса страшно, ведь мои печати оранжевые, а твои только жёлтые. Кто уж из нас двоих пойдёт наверх — так это я.

— Я бы не стала говорить, если бы во сне всё закончилось плохо!

— Ладно. Не мог же на тебя без причины свалиться дар провидицы, — смущённо пробурчал Комен. — Извини, у меня сердце в пятки ушло от твоих слов. Пошли на улицу, хочу подышать свежим воздухом.