Мир Под лунами. Конец прошлого

– Ох, - сказал он, поняв, что ему не послышалось.
– Прошу прощения, - и прошел в дом.

"Вот и учи этих шедизцев хорошим манерам", - подумала Евгения. Впрочем, Каоса, супруга Капоэли, была к ней и к Айнис очень внимательна и впитывала тонкости придворного искусства как губка. Айнис ей симпатизировала. Евгения могла бы рассказать своей подруге, что в душе Каоса презирает их обеих и использует лишь до тех пор, пока они ей нужны. Но не говорила: это расстроило бы Айнис. Самой Евгении было все равно. Она теперь очень редко давала себе труд заглядывать в души окружающих ее людей. В этом было что-то недостойное, вроде нарушения прав человека, о существовании которых здесь мало кто догадывался. И потом, вокруг нее было такое количество людей - каждый со своими мыслями, эмоциями, желаниями!
– что она сошла бы с ума, пытаясь разобраться в этом шуме.

– Мне кажется, есть прогресс, - говорила Айнис во время сборов домой.
– У милых дам даже манера изъясняться поменялась, не знаю только надолго ли... Опять ты со своими вениками, Эви. Ты неисправима!

Жадность к лекарственным травам у Евгении так и не прошла. Даже осенью она могла найти в лесах что-то полезное, и пока чужие слуги укладывали вещи и седлали коней, она следила за тем, чтобы ее люди поплотнее набили сумки ветками, которые она своими руками собрала на берегах озер. Наконец все было готово, сумки и корзины уложены, слуги забрались в повозки, дамы и кавалеры верхом ожидали госпожу. Глар помог ей подняться в седло, и кавалькада двинулась к городу.

– А способны ли вы, госпожа Евгения, решиться со мной наперегонки?
– спросила Айнис.

– Дорогая, тебе скоро сорок лет. Тебя дома внук ждет. Какие гонки?

– Жестокая! Как ты смеешь мне такое говорить, да еще когда рядом наши подопечные?
– вскричала Айнис, замахнулась на Евгению хлыстом и с хохотом бросила лошадь вперед.

Евгения с веселым криком устремилась следом. Они далеко обогнали спутников. Гнедая кобылка оказалась неожиданно резва, и Евгения не спешила ее догонять. Внезапно Ланселот перешел с галопа на шаг и остановился. Седло поехало сбок, и Евгения, едва успев спохватиться, оказалась на земле. Айнис скакала обратно, на ее лице была тревога.

– Что случилось?
– крикнула она, глядя на Евгению сверху вниз.

Та присела рядом с седлом, взялась за одну подпругу, потом осмотрела вторую, показала Айнис.

– Смотри.

Оба ремня оказались аккуратно перерезаны почти на всю ширину, и только кончики растянулись - порвались во время скачки. Подъехали Глар и слуга Айнис, которому та велела никого не подпускать.

– Небольшая авария! Сейчас мы вас догоним!
– весело крикнула она спутникам.

Слуга побежал за другим седлом. Айнис спешилась.

– А я еще заставила тебя скакать! Если бы мы ехали шагом, ничего бы не случилось!

– И так ничего не случилось. Погоди, не мешай мне.

Прислонившись к боку Ланселота и закрыв глаза, Евгения мысленно обшаривала удаляющуюся толпу. Нет, человека, сделавшего это, здесь не было. Она подозвала Глара.

– Кого из слуг недостает?

– Не знаю, моя госпожа. Их слишком много, я со всеми не знаком.

– Немедля скачи за ними и постарайся выяснить, кого не хватает! Только не болтай лишнего, - распорядилась Айнис.
– Эви, ты понимаешь, что это значит? Кто-то хотел тебя покалечить. Мало того, подозрение падает на меня. Если б я не заставила тебя пустить коня в галоп, тебе бы ничего не грозило!

– Не паникуй. Я прекрасно знаю, что ты не имеешь к этому отношения.

– Алекос же меня убьет!

– Ему об этом знать необязательно.

Айнис растерянно смотрела на подругу. Она была в отчаянии.

– Ты не скажешь ему?

– У него есть дела поважнее. Я сама разберусь. Не говори никому, ладно?

– Я-то не скажу... Но мне это очень не нравится. Я ведь предупреждала тебя, что от "новых" можно ждать чего угодно, даже такого старого трюка! Какой ужас, какой ужас!
– все сокрушалась Айнис.
– А если это кто-то из тех дам, что я пригласила? О небо! Как я буду смотреть в глаза царю?

Слуга наконец принес другое седло.

– Поехали, - сказала Евгения.
– Успокойся пожалуйста, моя дорогая. Те, кто это сделал, не знал меня и Ланселота. Со мной ничего бы не случилось. Ты забыла, что я олуди и меня не так-то легко выбить из седла?

Она хотела заняться этим делом после возвращения в Шурнапал, но ее уже ждал в нетерпении Тирнен, сразу повез осматривать корпус медицинского института, который ему удалось получить под проведение конгресса. Потом Евгении пришлось отправиться в редакцию правительственной газеты, где отпечатали сигнальный экземпляр специального номера, целиком посвященного предстоящему событию. Вечером Алекос позвал ее на ужин и упрекнул за долгое отсутствие, а на следующий день она в течение нескольких часов знакомила его с ходом работ.

Настал день, когда в Рос-Теору приехали первые гости.

– Знаете, я, наверное, никогда не был так счастлив, - сказал Тирнен.
– Но очень страшно. Осталась всего неделя, а столько еще не готово! Вы могли бы помочь? Мне нужно будет мотаться между Шурнапалом, лабораторией, гостиницей и институтом. Да еще проконтролировать своевременную доставку питания и для людей, и для лошадей. Да еще переводчики. И литература, которую никак не закончат печатать. И... И... И я уже не помню что еще, у меня вот здесь все записано, - он показал блокнот, распухший от вложенных в него бумажек.
– Умоляю, госпожа моя, займитесь институтом!

– А в твоем блокноте написано, что именно там еще нужно сделать?

– Да, да!

Он принялся торопливо перебирать листки. Евгения отобрала блокнот:

– Хорошо, я все сделаю.

О происшествии с Ланселотом она к тому времени забыла. Глар напомнил было, рассказав, что не смог узнать, кого из людей не оказалось на пути от озер в город, но она успокоила его и услала куда-то. Она и так знала женщин, которые ее ненавидели. Будь время и желание, постаралась бы выяснить, не они ли велели перерезать подпругу. Но ни того, ни другого сейчас не имелось. Нельзя заниматься глупостями, когда на носу важнейшее событие!

Среди приехавших гостей были старые знакомые - иантийские врачи и биологи. Устроившись в гостинице и узнав, что их обожаемая олуди заведует подготовкой мероприятия, они сразу же пришли в институт, где она бегала между залом и кабинетами, следя, чтобы везде хватало мебели и письменных принадлежностей. Тирнен постарался: все было подготовлено на самом высоком уровне - и жилье, и питание, и темы секций, методические материалы, доклады...

Следующие дни Евгения не видела Алекоса: он заперся в лаборатории и сутками работал там вместе с несколькими прибывшими учеными. Его трактат об электричестве был напечатан. Участники конгресса, даже те, кто никак не был связан с физикой, с интересом его читали. Правительственная типография напечатала еще десяток научных работ, авторы которых должны были выступить на конгрессе. Евгения очень хотела с ними ознакомиться, но свободное время появилось у нее только в последние дни конгресса, да и то она проводила его со своими старыми друзьями. Хорошо еще, что удалось поприсутствовать на нескольких диспутах и экспериментах, которые каждый день проходили в здании института.

Она пришла и на заключительное заседание, после начала его, когда никого не осталось в коридорах, быстро прошла на верхний балкон, с которого было видно весь зал. Обычно в нем выступали с лекциями матакрусские профессора медицины. Но никогда еще ни один лектор не собирал здесь столько слушателей. Все пятьсот кресел были заняты, в проходах стояли стулья. С высоты Евгения видела множество голов: черных и русых, завитых и лысых, надушенных и растрепанных. Здесь были математики, физики, химики, астрономы, биологи из Матакруса, Мата-Хоруса, Ианты и Шедиза. Они общались на крусском языке, ко многим были приставлены переводчики. Все помещения института оказались завалены бумагами, стендами, макетами; Тирнен сбился с ног, в течение этих двух недель несколько раз доставая новые партии перьев, карандашей, готовален и прочих настольных принадлежностей. Целые поезда карет и колясок возили гостей в лабораторию царя, на заводы и в учебные заведения Рос-Теоры. Гостиница простояла наполовину пустая, потому что многие участники конгресса сутками оставались в здании института, проводя опыты и дискутируя. Среди них постоянно находились преподаватели и студенты - хозяева здания, которые решительно отказались подчиниться приказу Тирнена покинуть его на эти две недели и даже послали прошение царю, умоляя разрешить им присутствовать на заседаниях. Это был успех - глядя со своего балкона на гудящий зал, Евгения вполне это осознала. Когда на трибуну взошел Алекос, его встретил гром аплодисментов.