Мир приключений 1974 г.

По тому как Лопес ориентировался на местности и ловко преодолевал препятствия, можно было сделать безошибочный вывод, что он сельский житель.

С рассветом Лопес слез с дерева, развел костер. Пиджак, жилетка и сомбреро полетели в огонь. С зонтиком и наклеенными усиками он расстался еще вчера, сразу же как вышел из тюрьмы. Пять песо — все его богатство — он сунул в ботинок и направился в сторону видневшегося неподалеку ранчо.

— Бог в помощь путнику, — приветствовал Роке хозяин убогого ранчо. — Доброе утро.

— Доброе, — с грустью ответил Лопес, — только пусть всевышний будет к вам помилостивее, чем ко мне, сеньор. Вчера, уже под вечер, меня ограбили разбойники. Мало того, что угнали лошадь, оставили в одной рубашке, еще вдобавок завезли в горы и бросили там среди ночи. У вас не найдется чего-либо на плечи? Да и поесть бы…

— Конечно. Проходите. И кофе еще горячий. На дорогах теперь без оружия стало опасно… — сокрушался хозяин ранчо.

Роке Лопес рассчитался за завтрак и купил на оставшиеся деньги немного еды, сомбреро и пару гуарач. [6] Спросив о дороге на Масатлан, он бодро зашагал по ней. Отойдя на некоторое расстояние, Лопес переобулся в гуарачи — удобную для ходьбы по горам обувь, свернул с дороги в заросли, обошел ранчо стороной и направился в противоположную Масатлану сторону, к селению Нория.

6

Гуарачи (исп.) — кожаные сандалии деревенского производства.

Вечером того же дня в мрачном старом доме, не зажигая огня, два человека вполголоса вели разговор. Вдруг на улице послышался цокот копыт. Собеседники замолчали, бесшумно подкрались к окну: шесть всадников проследовали к каменному зданию, где жил хефе политико. [7] Двое переглянулись, еще ближе сдвинули головы и снова зашептались. Мерцавшие в очаге угли осветили их лица. Один из них был Роке Лопес. Его собеседник, Сирло Прра, высокий, нескладный, с необычайно длинными и сильными руками, молча слушал Лопеса, согласно кивая. Шесть месяцев назад Парра оставил камеру той же тюрьмы, из которой бежал Лопес. Парра попал в тюрьму за то, что отказался выполнить прихоть подвыпившего жандармского полковника — согнуть руками подкову скаковой лошади.

7

Хефе политико — политический начальник, представитель центральной власти на местах.

Собеседники замолчали. Парра вышел на улицу и направился к главной площади, где невдалеке, утопая в зелени, находился дом хефе политике Там толпа обсуждала новость: полицейские разыскивают бежавшего из тюрьмы важного преступника по имени Роке Лопес.

Немного выждав, Парра прошел в комнату, где прибывший с отрядом сержант опрашивал жителей, и попросил, чтобы тот его выслушал наедине.

Вскоре шесть теней осторожно, одна за другой проскользнули в дом Парры. Хозяин вышел и незаметно провел к себе па черный двор их лошадей. Когда Парра возвратился, полицейские трапезничали, запивая еду крепким вином. Один из них дежурил у окна, внимательно наблюдая за тем, что происходило напротив через дорогу.

Парра достал колоду карт, и вскоре сержант держал банк.

Когда под стол поставили очередную пустую бутылку, Парра предложил сержанту сходить подменить караульного у лошадей.

— Иди, иди! Не мешай! Я жду туза! Мне нужен туз! — отмахнулся от него старший полицейский и тут же закричал на того, кто стоял у окна: — Ты что пялишься на нас? В окно смотри! Он скоро должен появиться.

Вскоре в селении уже все знали о комедии, разыгранной с полицейскими. В то время как они ждали появления Лопеса в доме напротив, Роке и Парра захватили их лошадей, в приседельных кобурах которых торчали сабли и боевые винтовки, вывели их в горы и, выбрав каждый себе коня получше, остальных расседлали и отпустили.

Роке и Сирило держали путь на рудник Гуадалупе-де-лос-Рейес, а полицейские, оставшись без лошадей и оружия, вынуждены были ждать до рассвета.

* * *

Солнце достигло зенита и пекло нещадно, но одинокий всадник терпеливо ждал кого-то у дороги. Со стороны было видно, что он управлял лошадью с легкостью и грацией, столь свойственными мексиканским чарро. [8]

На вид всаднику было не более двадцати пяти лет. Открытое смуглое лицо, прямой взгляд больших черных глаз, стройная фигура привлекли бы внимание самой привередливой красавицы. Ладно сидевший верховой костюм — расшитый жакет и гладкие брюки, — дорогое сомбреро-харано, [9] тисненый ремень-патронташ с кобурой и торчавшей из нее рукояткой крупнокалиберного револьвера составляли его одежду.

8

Чарро (исп.) — ловкий наездник, опытный в объездке лошадей.

9

Xарано (исп.) — высокая фетровая шляпа с большими полями, обычно обшитая галуном, и с хлястиком, украшенным кистью.

Всадник явно кого-то поджидал, но вместе с тем стоило появиться на дороге погонщикам ослов и мулов, арбам, запряженным волами, коляскам, экипажам, он тут же скрывался в роще. Но вот, наконец, вдали показался всадник на белом коне, и молодой человек выехал ему навстречу.

Когда лошади сошлись, гнедой взвился па дыбы от резко натянутых поводьев.

— Здравствуй, Синфорсо. Ты узнаешь меня? — спокойно спросил молодой человек.

Синфоросо вместо ответа потянулся к кобуре, висевшей у него на поясе, но вовремя передумал. Он увидел, что его собеседник, помимо револьвера, вооружен еще отличным боевым ремингтоном и кавалерийской шашкой.

— Я не знаком с вами, но чем могу служить? — выдавив подобие улыбки, произнес Синфоросо.

— А ты погляди получше, Синфоросо. — Всадник снял сомбреро.

Синфоросо съежился. Голос не повиновался ему, и он едва слышно прошептал:

— Ты… Роке?!

— Да, я Роке Лопес, твой бывший друг, которого ты оклеветал. Ты свалил на меня свое грязное дело, упрятал в тюрьму и разбил мое сердце.

— Прости! Умоляю тебя, прости! — Синфоросо заговорил быстро, глотая слова. — Половина слитков еще цела… Я отдам их тебе. Отдам и половину того, что имею… Все… Только не тронь… А Фелипа оказалась никудышной женой.

— Молчи, несчастный! И ты еще был моим другом!.. — Прости! Умоляю! Ради всех святых…

— Прощу, если все, что взял, возвратишь в кассу рудника, признаешься перед всеми в своих делах и скажешь, что я ни в чем не виновен, — подчеркивая каждое слово, ответил Роке Лопес.

Синфоросо втянул голову в плечи, и лицо его стало бледнее пульке. [10] Но вдруг глаза его забегали, как тараканы в комнате, где внезапно зажгли свет, он заметно ободрился.

— Прости меня! Я действительно раскаиваюсь. Ты разоришь меня, но я… я согласен.

10

Пульке — алкогольный напиток молочного цвета из сока агавы.

— Тогда поехали. Немедленно! Но предупреждаю: обманешь — тебе не жить. Первая пуля твоя. Я не успею, мои друзья все равно разделаются с тобой. Поворачивай обратно!

Синфоросо с готовностью повернул коня, а Лопес спокойно спросил:

— Кого подкупил, когда меня судили?

— Никого. Им и так показалось…

— Врешь! Говори правду! — Роке положил руку на кобуру револьвера.

— Судью.

— Эрнесто Гутьерреса. Кого еще? Алькальда? [11]

11

Алькальд — председатель муниципалитета, мэр.

— Да.

— Эпифнно Ломел?

— Хефе политике сказал, что ты только прикидываешься честным.

— Хорошо! Поехали. — И Лопес тронул с места своего гнедого.

Немного помолчав, Синфоросо неожиданно предложил:

— Давай свернем на тропу, так будет ближе, — и пропустил Роке вперед.

Выстрел прозвучал над самым ухом Лопеса, но Синфоросо слишком волновался. Пуля лишь царапнула коня по шее. Гнедой отпрянул в сторону, чем спас жизнь своему хозяину. Вторым выстрелом Синфоросо вновь не попал в цель. Роке выхватил револьвер и ответил, но тоже неудачно. Предатель выстрелил в третий раз. Снова промах! Но этот выстрел был последним в его жизни. Вторая пуля Лопеса попало точно — Синфоросо схватился за грудь и свалился на землю.