Мир приключений 1974 г.

— Точно таким же, как и ваше. — Лопес подошел вплотную к лошади дона Антолина, наведя вороненое дуло прямо на грудь оружейника.

— Молодой человек, с этим не шутят!

— Я знаю, что вы продаете оружие не для шуток. И я не шучу. Вполне серьезно. Да и бедные мулы устали под тяжелой пошей. Руки!

Дон Антолин покорно бросил поводья и поднял над головой руки. Лопес обезоружил его и сказал:

— А кошелек отдайте сами моему спутнику. Час назад один такой же, как вы, «добрый» человек застрелил у него на глазах любимого пса, единственного друга. Вот вам и надлежит держать ответ за вашего собрата.

— Что это значит? Как вас зовут?

— Пока это не имеет значения, но скоро вы узнаете мое имя. Ну, побыстрее кошелек…

Хуан поймал объемистое портмоне, туго набитое ассигнациями, а Лопес сильно ударил по крупу коня, на котором сидел дон Антолин, свистнул, и через минуту того уже не было видно в клубах дорожной пыли.

— Зачем мне эти деньги? Я никогда не брал чужого. — Хуан протянул портмоне Лопесу.

— Настоящего друга деньги не заменят, но па первое время… Однако, если не жалеешь, раздай тем, кого встретишь победнее. Поедешь с нами, Хуан, а завтра решишь, с кем тебе быть и что делать дальше, — заявил Лопес и позвал товарищей.

Барболин с удовольствием помог Хуану взобраться на своего коня, а Парра погнал нагруженных оружием мулов по указанной Лопесом тропе, которая привела их к хорошо скрытой в скалах просторной пещере.

* * *

Довольно высокие своды грота — в былые времена здесь пробовали заложить рудник — дали надежный приют Роке Лопесу, его друзьям, их лошадям и груженым мулам.

— Пока разберите тюки, накормите и напоите лошадей — вода здесь в пятидесяти шагах вниз по ущелью, — разведете костер, я успею возвратиться. — Сказав это, Роке вынул из кобуры ремингтон и скрылся в зарослях орешника.

Вскоре в горах многоголосым эхо прозвучал одиночный выстрел, а уже через час на огне жарилось мясо горного козла.

За едой — вкусно приготовленным барбакоа [12] с острым соусом и маисовыми лепешками — Лопес, бросив на Хуана Пуэбло долгий, испытующий взгляд, заговорил:

— Завтра, мучачос, [13] у нас будет первое настоящее дело. Я должен свести счеты с теми, кто упрятал меня в тюрьму, и мы завладеем кассой рудника Гуадалупе. Но сделаем это без единого выстрела. Вообще и в дальнейшем мы не станем нападать и грабить, как какие-нибудь разбойники. Наше оружие — это смелость, точный расчет, быстрота, а где надо и хитрость.

12

Барбакоа (исп.) — жареное на решетке из зеленых ветвей мясо.

13

Мучачо (исп.) — мальчик, юноша. В Мексике и странах Центральной Америки употребляется как форма обращения.

— Может, рискованно идти именно на этот рудник? Там сейчас только и разговоров что про вас? — спросил Рамон, прикуривая от тлеющей головешки.

— Именно там-то меня никто и не ждет! Жандармы думают, что я удрал. Разве они могут допустить, что я здесь, всего в часе ходьбы от дома Синфоросо?

Хуан бросил вопросительный взгляд на Лопеса, а тот, ответив ему спокойной улыбкой, продолжал:

— Месть сама по себе — дикое, слепое чувство — вызывает во мне отвращение. Вот рассчитаться, чтобы справедливость восторжествовала, это я признаю. Рассчитываться надо с теми, кто обманул, используя положение, богатство, подкуп, предательство. Если кто-нибудь из нас ограбит бедного, просто украдет, обидит женщину, старика пли ребенка, он за это ответит. Согласны?

— Да! — дружно ответили все, а Хуан перекрестился.

— Хуан нам не верит. Но, повторяю тебе, мы не грабители с большой дороги Все, что мы станем делать впредь, будет честно и в интересах парода Ему никто не помогает, о нем никто не думает… Завтра сам увидишь, а сейчас давайте спать. Рамон, ты дежуришь первым. В этой пещере мы в безопасности, но тюремный лекарь любил говорить: «Грамм предусмотрительности стоит дороже, чем тонна лекарств», и был прав.

* * *

К середине дня улицы селения Гуадалупе стали пустеть. Приближался полдень. Из управления рудника на обед расходились служащие.

Па небольшой площади перед зданием управления появились угольщики. Дырявые сомбреро прикрывали их головы, а тело — бедные одежды, дешевые, поношенные деревенские накидки. Они гнали перед собой четырех мулов и двух ослов. Ослов и мешки им продал старый рудокоп, которого все звали дядя Хосе.

Роке Лопес вытер пот с черного от угля лица и приказал остановиться.

— Ждите моего сигнала, тихо сказал он и спокойно вошел в контору. Там в этот час обычно оставался один администратор. После возвращения служащих с обеда он вообще уходил из конторы до утра следующего дня.

— Мы не нуждаемся в рабочих, — встретил он заученной фразой вошедшего Лопеса.

— А меня управляющий послал узнать, не продадите ли вы заезжему коммерсанту пять—шесть слитков серебра.

— Что есть, уже продано, и вообще мы с частными лицами не… — Администратор не успел договорить.

Роке с поразительной ловкостью перескочил стойку и, выхватив из-под рубахи револьвер, произнес:

— Ни слова или буду стрелять!

Администратор от изумления открыл рот, чем немедленно воспользовался Лопес, чтобы всунуть в него платок. В следующий миг верный исполнитель воли хозяев рудника был связан по рукам и ногам и уложен под стойку.

— Мучачос, — позвал Роке друзей, — входите. Сеньор Гутьеррес ждет вас.

«Угольщики» в изумлении переглянулись, но не стали мешкать и вошли вслед за Лопесом в контору. У ослов и мулов остался Хуан.

Роке хорошо знал, где находилась кладовая, несгораемый шкаф кассы и ключи от них. Переложить слитки и наличные деньги в мешки и прихватить с собой долговые расписки рабочих, чтобы затем уничтожить их, было делом нескольких минут.

Когда его товарищи ушли, оке повернул администратора лицом к себе, снял сомбреро и проинес:

— Вот теперь, сеньор Гутьеррес, вы действительно вправе говорить, что Роке Лопес — грабитель. Хотя тоже отчасти. Зная наверное, что я не мог ограбить кассу, которую вы же сами мне доверили, вы вместе с Синфоросо упрятали меня в тюрьму. Всем серебром Мексики вам не заплатить мне за унижение, которое я испытал в полиции, на суде и в тюрьме. Вы, ваши хозяева, местная власть лишили меня честного имени. Вы первыми бросили вызов. Я принимаю его! Но помните, что тот, кто разворотил костер, не должен жаловаться па искры, обжигающие ему лицо. До скорой встречи, сеньор Гутьеррес! — И Роке, заперев снаружи дверь конторы, не спеша догнал остальных.

* * *

Оставив селение, Лопес повернул «серебряный караван» на окольную дорогу и вскоре по малоизвестной тропе вывел его к глубокому ущелью. Там, в густой сосновой рощице, на поляне меж обломков скал, седоков ожидали стреноженные кони, а всего в пяти сотнях шагов выше поляны находилась скрытая от непосвященного взора небольшая, но глубокая пещера.

Узкий вход в нее представлял собой естественную расщелину в теле базальтового утеса, нависшего над обрывом, и скрывался за колючими кустами барбариса и плотной зеленой стеной можжевельника. Относительно невысокий свод пещеры кое-где расширялся, но чаще в ней можно было двигаться лишь ползком. Пещера имела несколько ответвлений и выход с противоположной стороны утеса. Она была очень удобна еще и потому, что находилась в непосредственной близости от дороги.