Мир приключений 1974 г.

Остаток дня отряд готовился к первому серьезному бою. Перед заходом солнца Роке, Хуан, Педро, Рамон и еще двое сели на коней. Остальные вышли их провожать.

— Мучачос, настал момент, когда мы должны доказать, что мы сильнее солдат и офицеров. — Голос Роке Лопеса звучал звонко и уверенно. — Нас всего двадцать пять, но каждый стоит пятерых! Все хорошо продумано, и ничто не должно помешать пашен победе. Но если кто сомневается, еще не поздно. Ан не будем па пего в обиде…

В ответ послышался недовольный ропот: чувствовалось, что слова Лопеса задели всех за живое и немного обидели.

— Тогда хочу предупредить еще раз: в деле малейшее проявление трусости, несоблюдение приказа будет расценено как предательство. Не судите меня строго, но я в глаза предателя смотреть не могу. После боя каждый вправе высказать все, что он думает. Хорошее слово, верное замечание приму с благодарностью, но в деле — отвага, меткий выстрел и точные действия. От этого зависит успех, от этого зависит наша жизнь… Парра и Барболин все объяснят вам, а пока — до встречи! Завтра утром, мучачос! — И Роке тронул своего коня.

На следующий день, едва первые лучи солнца коснулись крыш домов, к жандармскому участку в Гуадалупе подошел кладбищенский сторож. Он сообщил караульному, что у развилки дорог видел вооруженных бандитов, и они говорили между собой, что ждут Роке Лопеса.

Эскадрон был поднят по тревоге, и тут же поступили сведения от передовых постов: замечена группа всадников, па рысях приближающихся к селению. Все три взвода направились на окраину, где и были укрыты во дворах домов. С крыши одного из них капитан Сантос уже осматривал дорогу. Рядом находились Эпифанио Ломели, трубач и адъютант капитана.

Тесной группой всадники показались из-за поворота. Несколько впереди других с винтовкой в руке гарцевал седок и широкополом сомбреро.

— Это Лопес, — определил Ломели. — Его сомбреро и конь гнедой.

Капитан жестом отдал приказание быть наготове. Всадники меж тем растягивались в цепочку, выхватывая винтовки из чехлов. Когда до первых домов оставалось метров двести, они пришпорили коней, перешли на галоп и тут же принялись стрелять на всем скаку. Со стороны селения раздался немногочисленный, но дружным залп. Капитан вздрогнул и закусил губу. Всадники стали придерживать копой. Залп из селении повторился, капитан топнул ногой и закричал:

— Кто отдавал приказ стрелять? Запорю, мерзавцы!

Но группа всадников уже разворачивала коней обратно.

— Первый и второй взвод, по коням! Догнать и взять живыми! — прокричал капитан и стал слезать с крыши.

Лошади «бандитов» скрылись за поворотом, но из селения на полном аллюре уже высыпал первый, а за ним второй взвод. Когда за изгибом дороги пропал из виду последний солдат второго взвода, до слуха донеслись звуки выстрелов — между группой всадников и н. преследователями завязалась перестрелка.

Вскоре в селение на взмыленном коне влетел связной. Он доложил, что «бандиты» залегли в ближайших холмах и мелкими выстрелами контролируют дорогу. Оба взвода спешились и атакуют неприятеля.

— Третий взвод, за мной! — скомандовал капитан и пришпорил коня.

Оставив селение, взвод взял резко вправо, явно намереваясь обойти с тыла цепи Рока Лопеса.

А в это время жители Гуадалупе, прислушиваясь к выстрелам, с изумлением глядели на похоронную процессию, медленно двигающуюся по главной улице в сторону кладбища. Богатый гроб был так убран цветами, что лица умершего почти не было видно. Покойника несли неизвестные жителям Гуадалупе люди. За гробом шли марьячи. [18] Музыканты недавно прибыли в Гуадалупе из Масатлана. Они не прочь были подработать и поэтому старались изо всех сил. Их нисколько не смущало, что родственник покойного — толстячок, который все плакал и большим красным платком поминутно утирал слезы, — говорил об умершем, как об одном из музыкантов.

18

Марьячи (исп.) — народный музыкальный ансамбль, в который входят трубы, скрипки, контрабас.

— Вы знаете, он так внезапно умер… А такой хороший был скрипач! — то и дело повторял толстяк.

Музыканты старались, думая лишь о том, что им заплатили вперед вдвое большую сумму да еще обещали вечером, на поминках, дать столько же.

Жители — кто из любопытства, кто от нечего делать, а кто просто, чтобы послушать музыку, — пристраивались за гробом, и процессия росла.

Когда она поравнялась с жандармским участком и солдат, стоявший около него на часах, направился к гробу, на глазах у всех произошло такое, что может лишь присниться в бредовом сне.

— В каком доме выпить на поминках… — Но солдат не договорил: толстяк, всю дорогу ливший слезы, выхватил из-за пазухи нож и метнул его прямо в горло жандарма.

Тот повалился навзничь, но выпущенная им винтовка не успела упасть на землю, а тут же оказалась в руках Хуана Пуэбло. Гроб уже стоял на земле, и из него выскочил «покойник» с двумя взведенными револьверами. Многие сразу узнали в нем Роке Лопеса. Мужчины, которые только что несли на плечах гроб, Педро, Рамон и еще двое, уже выхватывали из него винтовки.

Музыка оборвалась. Заунывные звуки скрипок и печальные трели труб сменил сухой треск выстрелов. В это время из кладбищенских ворот показалось пять всадников. Каждый в поводу вел по паре оседланных лошадей. Когда эта группа подскакала к жандармскому участку, на крыльце показался Роке Лопес и с ним его четыре брата.

— Вы свободны! Разбирайте лошадей! — И Роке подозвал стоявшего рядом человека: — Держи ключи от подвала. Там лейтенант и солдаты. Отдашь Эпифанио Ломели. А эти деньги передай вдове убитого. Если ее нет, то сами похороните его как следует.

Антонио, Фернандо, Висенте и Хосе — братья Лопеса — вместе с другими сели на коней, и Роке Лопес направил своего гнедого на тропу, ведущую в горы.

Днем, когда обе части отряда соединились, стало ясно, что и основная группа, возглавляемая Паррой, тоже справилась с задачей. Парра, на голове которого красовалось сомбреро Лопеса, сумел выманить эскадрон из селения. Оба взвода солдат, попав под обстрел, спешились и, направив к капитану Сантосу связного с сообщением, начали атаковать позиции, занятые теми, кто залег за удобными укрытиями в холмах и метко вел прицельный огонь.

Перестрелка была жаркой, но все же солдаты достигли линии, где оборонялись «бандиты». Тут они увидели, что с тыла к позиции приближается третий взвод. За укрытиями, откуда только что велся огонь, никого не оказалось. Рядом с кустами, обломками скал, камнями валялись пустые гильзы и во многих местах простреленные сомбреро: по ним солдаты долгое время вели огонь, полагая, что поражают противника.

Капитан Сантос понял, что его ловко обманули. Он хотел было тут же устроить расправу над нарушителями приказа, без команды открывшими огонь, но оказалось, что ни одни из его солдат не стрелял. И действительно, те два залпа были произведены из-за спин солдат людьми Лопеса, спрятавшимися в селении еще ночью.