Мир приключений. 1973 г. выпуск 2

— Пулю? С кем имею честь, господа?!

Кешка отодвинул руку Макара от своего рта.

— Это Маркиз, — снова зашептал он. — Маркиз!

— Я тебе покажу маркиза! Молчать! — прикрикнул охранявший внутри фургона Макара и Кешку бандит, которого называли Родей.

— С кем имею честь? — снова повторил свой вопрос Маркиз.

На этот раз вместо ответа последовал выстрел. Маркиз рванул лошадь.

— Вот это уже напрасно, господа! — крикнул он. — Вам следовало для начала хотя бы поинтересоваться, с кем вы имеете дело!

Один из бандитов хлестнул лошадь, и фургон покатил дальше.

Из-за туч показалась луна, и Маркиз, поскакавший вслед за фургоном, увидел, что лесная дорога внезапно оборвалась у стен Острогорского монастыря. Глухие, казалось, ворота надвратной церкви распахнулись, пропустили фургон и так же быстро захлопнулись. Маркиз понял, что невольно оказался у самого гнезда лагутинцев. Он пришпорил коня и поскакал обратно по лесной дороге.

В просторной монастырской трапезной при тусклом свете изрядно коптившей керосиновой лампы лагутинцы за большим столом, сколоченным из массивных дубовых досок, угрюмо играли в лото. Посреди стола стояли опустошенные бутылки от самогона, рядом с картами лото валялись остатки сала, куски черствого хлеба.

Сидевший в торце стола бледный и очень худой человек неторопливо доставал из ситцевого мешочка бочата с цифрами и лениво называл номера, едва шевеля губами:

— Двадцать девять… Барабанные палочки…

За неимением фишек почти все играющие пользовались патронами от обрезов, которые лежали здесь же, возле карточек лото.

— Пятьдесят четыре…

Двое дюжих бородачей втолкнули Макара через узкую сводчатую дверь в трапезную и подвели к столу. Макар оказался напротив худого, который так же тихо и невозмутимо продолжал называть номера.

— Сорок четыре… шесть… — Он на какое-то мгновение взглянул на Макара и спросил: — Хотел бы я знать, мил человек, у кого вы столько добра награбили? — И тут же объявил: — Семьдесят пять.

— Я не грабил, — хмуро сказал Макар. — Я хотел вернуть республике… ее достояние.

— Какой республике, мил человек?

— Советской Республике рабочих и крестьян, — твердо сказал Макар.

Лагутинцы оторвались от карт и уставились на Макара.

— Дед, — снова объявил худой, и играющие опять уткнулись в карты. — У меня, господа, квартира.

Худой отложил в сторону ситцевый мешочек и взял в руки наган.

— Комиссар? — тихо спросил у Макара.

— Нет.

— Коммунист?

— Да.

Худой вздохнул.

— Я вычеркиваю вас из списков живущих на этом свете. Как члена партии коммунистов.

Он заложил в пустой барабан всего три патрона и повернул его. Потом поднял наган и прицелился в Макара.

Бородачи, охранявшие Макара, взяли его за плечи, но Макар резким движением скинул их руки.

— Стреляй!

Худой продолжал целиться.

— Попытаем судьбу, — сказал он, нажал спусковой крючок.

Выстрела не последовало — боек ударил в пустое гнездо, где не было патрона.

— Повезло, — все так же бесстрастно сказал худой и, отложив наган в сторону, снова взял ситцевый мешочек. — А ведь не правда ли, хочется жить?

Макар не ответил.

— По глазам вижу — хочется. Так вот ведь, подумайте только, какая несправедливость: вам жить хочется, а вы жить не будете, мне же совсем не хочется, а я буду.

Лагутинцы захохотали.

— Но все равно считайте, что вам пока повезло, — продолжал худой. — Вас отведут в божий храм, и у вас будет достаточно времени, чтобы подумать о своей душе и помолиться господу богу, прежде чем отправиться в иной, лучший мир. — Он вытащил бочонок и объявил: — Тридцать пять. У меня, господа, партия.

Лагутинцы зашумели, отодвигая от себя карты. Бородачи взяли Макара за плечи и повели к двери.

— Куда вести-то его? — спросил один из бородачей.

— Не слышал, что ли… Лагутин велел в церковь, — ответил другой.

Когда они вывели Макара на монастырский двор, к нему тут же бросился Кешка с валенками под мышкой:

— Дядя Макар!

Бородач оттолкнул его.

— Пустите мальчика, — попросил Макар.

— Пущай идет, — мирно сказал второй лагутинец.

— Пущай, — согласился первый и вырвал валенки у Кешки.

— Дяденька, отдайте валенки!

— Отдай! Отдай пацану валенки! — крикнул Макар.

— Отдай, на что они тебе, — сказал второй лагутинец.

Кешка вырвал валенки и пошел вслед за бородачами, которые, скрутив руки Макару, повели его через залитый солнцем монастырский двор, через двор того самого Острогорского монастыря, из которого когда-то Мызников увез Кешку и который теперь превратился в главную резиденцию Лагутина.

Лошади, повозки, костер посреди двора, пулеметы, ружья, составленные в пирамиды, разношерстное войско Лагутина — все это заполняло монастырский двор, который теперь больше напоминал военную крепость, чем божью обитель.

Монахи, напуганные лагутинцами, попрятались в своих кельях, и только изредка через двор, прижимаясь к стене, торопливо проскальзывали одинокие фигуры в рясах.

Макара и Кешку подвели к закрытым дверям церкви. Один из парней отодвинул засов, открыл массивную дверь, и Макар с Кешкой оказались в церкви.

У ворот монастыря безногий инвалид на тележке со скрипучими колесиками развлекал часовых лагутинцев и толпившихся здесь же деревенских жителей частушками, которые он пел, подыгрывая себе на трехрядке. На голове у него была шапка-ушанка с оборванным ухом, на плечах — подвернутая шинель, подпоясанная веревкой. Частушки он пел незамысловатые, но слушатели были в восторге.

— Ты его во двор допусти, пускай мужиков потешит! — сказала часовому молоденькая бабонька в плюшевой куртке.

— Кабы ты попросилась, может, и допустил бы… мужиков потешить, — под общий смех сказал часовой. — А балагуров у нас своих хватает!

— До чего дожили! — жалобно заныл инвалид. — Убогому человеку помолиться не дают. В церкву не пущают!

— Говорят тебе, дурья башка, нельзя в церкву, там арестанты содержатся. И вы, люди добрые, расходитесь, нечего тут околачиваться, кругозор застилаете.

И часовой прикладом винтовки стал разгонять толпу.

Инвалид на своей тележке, закинув за плечи гармошку, быстро покатился вдоль стены и скрылся за угловой башней. Оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что за ним не следят, он проворно отвязал ремни и, освободившись от тележки, поднялся на ноги. Достав из-за пазухи веревку с камнем, он ловко забросил ее на стену, веревка зацепилась за зубец, и инвалид, оказавшийся переодетым Маркизом, быстро полез на стену…