Мир спящего колдуна

– Благо человека - в пользе обществу, а обществу часто бывает полезно избавиться от своих недостойных членов, - пояснил Борис.
– Вот я, например, сам тружусь побольше любого своего подданного, а что я с этого имею? Сам видишь.
– Он обвел кабинет, приглашая оценить его спартанскую обстановку.
– Человек живет не для наслаждения, а для труда на общее благо. В этом смысл его жизни. Когда-нибудь и мы сможем отдохнуть, но пока нас ждет слишком много дел. Ты тоже обязан выполнить свой долг - сам знаешь, какой.

– Вам я ничем не обязан.

Александр был убежден, что жизнь его вне опасности - слишком уж все в нем заинтересованы. А вот когда он добудет ту вещь или попытается добыть, тут уж его могут и убить менее удачливые соперники.

– Мне - нет. Народу.

– И народу вашему тоже. Я не испытываю никакой симпатии к Горполку, но это вовсе не означает, что я испытываю ее к вам. Точно так же не вижу разницы и между вашими народами. Да и какой вообще у меня может быть долг перед чужим миром? Меня вполне устраивал мой. А сюда я попал против своей воли, и если зашла речь об обязанностях, то они, скорее, есть у вас вернуть меня обратно.

– Моя обязанность - заставить тебя достать ту вещь. Сделаешь подумаем о твоей дальнейшей судьбе. Не сделаешь... Впрочем, об этом можно и не говорить.

– Много на себя берете, - не сдержал злость Карпов.
– Смотрите, не надорвитесь.

Борис уставился на него своими невыразительными глазками и после долгого молчания произнес:

– Значит, так. Раз не хочешь помочь по-хорошему, у меня найдутся способы тебя заставить. Я из-за тебя потерял половину воздушных кораблей, не говоря уже о воинах, и ты обязан возместить мне эти потери.

– Потери были у всех.

– Ладно. Время у нас пока есть. Не захотел стать членом общества побудешь его изгоем. Через неделю я вернусь, к тому времени ты должен передумать.

Александр хмыкнул. Пока что счет был в его пользу. Борис вызывал у него резкое отвращение. Неделя - срок большой, за это время кто-нибудь и помочь сможет. Хотя бы Горполк. Уж лучше он, чем этот повелитель серых стен и клыкастых воинов.

Его отвели на несколько этажей вверх и повели по боковым коридорам. Поперечные решетки, охрана - ему стало ясно, что попал он в тюрьму. Александр ожидал, что окажется в одиночной камере, однако по каким-то неведомым соображениям его поместили в общую.

Народ в ней подобрался разный. Шестеро крестьян, трое рабочих, нищий, дружинник, чиновник, здоровенный верзила зловещего вида, оказавшийся разбойником, и, наконец, крепкий мужчина лет тридцати с кучерявой бородкой, одетый в дорожную куртку. Карпов оказался пятнадцатым.

Камера была невелика. Почти всю ее занимали общие дощатые нары в два этажа, свободное место нашлось только у самой двери. Окон не было вовсе, освещалась камера тусклой лампочкой под потолком. Войдя, Александр невольно задержался у двери.

– Нашего полку прибыло.
– Мужчина с бородкой подошел к нему и дружелюбно протянул руку.
– Олель.

– Александр.

– Откуда ты? Извини, что так сразу, но уж больно у тебя вид нездешний.

– Из другого мира. точнее и сам не знаю. Чем-то я вашим колдунам полюбился, вот и оказался здесь.

– Вижу, что полюбился, - засмеялся Олель, и Александр в очередной раз поразился, с каким спокойствием здесь воспринимают его историю.

Разговорились. В этой камере сидели люди, ожидающие приговора, но оптимизма этот факт ни у кого не вызывал. Судьи Бориса не имели репутации либералов, предпочитая действовать по принципу "Раз попался - значит, виновен". В самом лучшем случае осужденного ждала пожизненная каторга, а про худшее предпочитали не говорить.

Все они попали сюда за разное. Верзила - за разбой, дружинник за невыполнение приказа, чиновник проворовался, а за что сидели прочие, Карпов так и не понял. Что касается Олеля, то тот доверительно шепнул Александру на ухо, что он из Гуляй-Поля, но на границе его схватил патруль.

Заодно Александр узнал, что поймали его не люди, а волколаки, оборотни. Три сотни волколаков образовывали личную охрану Бориса. Все они отличались преданностью колдуну, природной свирепостью, а о существовании жалости, казалось, и не подозревали. Кроме охраны Бориса они выполняли и карательные операции, получая от них большое удовольствие. Но надо отдать им должное - воинами они были отменными, и в открытом бою справиться с ними было очень нелегко.

Самое же главное Карпов узнал только вечером. В замке Бориса был заброшенный потайной ход, и начинался он совсем недалеко от тюрьмы. Так совпало, что на эту ночь был назначен побег, и Александру предложили в нем участвовать. риск был огромен, но из тюрьмы уже так давно никто не убегал, что охранники стали относиться к своим обязанностям спустя рукава.

О потайном ходе знал Олель, в Гуляй-Поле вообще знали многое, ему же принадлежал и план побега. С большим или меньшим энтузиазмом план разделяли все: и бывший дружинник Никита, и разбойник Еремей, и даже чиновник, которого все почему-то звали только по фамилии - Брагин. Уж лучше такая смертельно рискованная попытка, чем ожидание мучительной смерти. Главное - выбраться, а там - прямиком в Гуляй-Поле.

Карпов согласился без колебаний. Это было его первым активным действием в колдовском мире, до сих пор он просто плыл по течению, и вот представился случай все изменить. К тому же конечная цель побега Гуляй-Поле - совпадала с его собственной.

План был элементарно прост.

Лампочку в камере бесшумно разбили, и заявившиеся с ужином охранники увидели, что в ней темно. Минут через пять они вернулись с электриком, впустили его в внутрь, обнажили мечи и спокойно зашли следом. Их было четверо, но пока электрик успел зажечь факел, все они отправились в мир иной.

Теперь у пятнадцати заключенных было четыре меча и четыре ножа. Олель, Никита, Еремей и один из крестьян одели кольчуги и вышли в коридор.

Там был только один охранник, и его шею его тут же пронзил брошенный Еремеем нож. Дальше пошли все вместе. Когда еще один охранник разделил судьбу своих товарищей, тюрьма осталась позади. Распорядок в замке был строгий, никаких хождений вечером не допускалось, и за весь дальнейший путь им не встретился ни один человек.

Олель уверенно, словно прожил в замке всю жизнь, вел беглецов по лестницам и коридорам, пока они не оказались в полутемном тупике.

– Здесь.
– Олель постучал по каменной кладке и удовлетворенно кивнул.

Перегородка оказалась в полкирпича, и проделать в ней проход удалось без труда. Зажгли факел электрика и один за другим скрылись в пахнущем плесенью подземелье.

Александр шел в середине группы. Свет факела до него почти не доходил, и двигаться приходилось больше ощупью, держась за рубаху идущего впереди. Ход был узкий и извилистый, но он вел к свободе.

Карпову показалось, что прошло несколько часов, пока идущий впереди Олель уперся в проржавевшую дверь. Она была закрыта изнутри, засов буквально врос в металл, но общими усилиями его отодвинули и оказались на свободе.