Мир свалки. Дилогия

– Угу, - сказал Ник.
– Теперь третье кольцо поставят, уже на весь район. И Теневой всех своих призовет, поднимет, кто отсыпается с ночной. И еще, забыл сказать, сегодня спецколонна должна придти на Свалку. С гвардейским сопровождением. Мне ли их не знать? Но если к тому времени здесь головешек не будет, точно вмешаются. Им пофиг, кого прижигать и где. Тогда в шестой раз на этом месте не строиться - озерцо здесь будет стеклянное на радость ребятишкам.

Восьмой с подозрением взглянул на Большого, вроде он с удовольствием сообщал дурные новости. Нездорово это как-то, - подумал. Все-таки плоть-жилет не только на тело влияет, но и на голову. И про колонну знает, хотя даже Каптеру сообщают лишь в самый последний момент.

– А я это, тоже... Извините, короче, - сказала Слухач.
– Но когда последнее мочилово было, забыла картинку наложить. В общем, наши тоже сюда припрутся.

– А они за кого?
– спросил Восьмой рассеянно.

Слухач пожала плечами.

– Еще не решили. Но злятся на нас сильно. Если прорвемся, к ним лучше не попадать. Мне и тебе - точно.

Большой внимательно прислушивался. И тут опять заржал, неприятно со всхлипами.

– Ну-ну!
– сказал: - Такого, чтобы всех собрать, и все распять тебя желали, я что-то не упомню.

И затрясся, будто воздуха перестало хватать, и слезы на глазах выступили.

– Чего это он?
– спросила Слухач.

– Бара жалко!
– ответил Восьмой.

Ник, наконец, продышался.

– Но главное...

И тут Ник опять засмеялся нервно, всхлипами.

– Может Лекаря ему?
– озаботилась Слухач.
– Или ты сам, с машинки?

Ник отмахнулся, принялся выдавливать из себя мелкими порциями:

– Но главное, никто не знает, за каким собственно хером он здесь! А хер этот - глаза бы мои его не видели!
– вот тут рядышком со мной сидит, да затылок свой скребет, не понимая, как во все это влип. Зря скребет, промежду прочим, по роже видно - ничего не выскребет...

К концу монолога Большой Ник отдышался и посерьезнел.

– А что, муниципальные теперь тоже здесь?
– спросил Восьмой.

– Здесь, миленький, здесь, - успокоил Ник.

– Это их начальник за чучело обиделся, - начал объяснять Восьмой.
– Я ему чучело обещал. Икса пообещал.

– Ничего, не расстраивайся! Он взамен твое возьмет. Только вот, не пойму, Теневой здесь зачем? Чем интересы Теневого обидел?

– Опасается, что в Хранилище полезем, - предположил Восьмой.

Думаешь, они из-за Хранилища здесь?
– злорадно сказала Слухач.
– Они из-за Восьмого! Восьмой живца скормил не того - племянничка самого Теневого. Подставил его Начальник Стражи, конкретно подставил.

– Откуда знаешь?
– ошарашено спросил Восьмой.

– Слухачи напели!
– сказала, как отрезала.
– Пять дней, как весь город стрелка Южных ворот ищет - премия за него нехилая. Восьмому теперь только одно - ноги в руки и на свалку!

Восьмой рот открыл, потом закрыл, потом сказал:

– Я теперь на говнотуннель согласен. Попробуем?

– Поздно, миленький, - сказал Ник.
– Группа Очистки прибыла - все дырки, весь периметр заткнула, а уж говносброс первым делом. Теперь каждого таракана сначала сжигают, а лишь потом допросить разрешают - куда, по какому делу полз и почему в этом направлении...

– Так не годится!
– объявил, вдруг, Лекарь рассерженно.
– Постелить есть чего? Ноги разъезжаются!

Да, - отметил про себя Восьмой, - крови у лестницы натекло много - неудобно Лекарю.

Лекарь, балансируя на чьем-то теле, достал пузырек и поочередно стал опускать в него щепки.

– Ты чего там?

– А те, что наверху, ожили и ногами топают.

– Не должны!
– уверенно заявил Ник, и нож сам собой скользнул в ладонь. Восьмой, наконец, разглядел - плоть подала, выдавила.

– Топают-топают!
– подтвердил Лекарь.
– И с каждым разом все больше их. Один из недоростков рожу сунул, но я не успел - шустрый.

– Откуда взялись?
– удивился Восьмой.
– Ведь перекрыто все!

Переглянулись с Ником. Тот посерьезнел.

– Раз они вошли, значит, и мы выйдем, - сказал Мастер.

– Сначала глянем - кто такие, потом на прорыв пойдем, - согласился Ник.
– Сквозь. Всех зачищать некогда, время потеряем, внизу сообразят...

– Не каждая печень спицу в себе переварит, - на всякий случай предупредил Лекарь.

– Что?

– Та рожа до меня дотянуться пыталась. Очень шустрый...

Остальное Восьмой, как потом не напрягался, помнил плохо. Должно быть, сработала в организме какая-то защита от всего от этого. Перегрузился. Хотя в Желтых провинциях бывало и позабойнее, но отвык, разрыхлел от городской сытой и спокойной жизни.

...Помнил, что пришлые - вроде бы группировка из отмороженных чердачных - рассыпались по номерам. Иногда закаленные спицы били сквозь двери, как жало, и едва не доставали. Ник, когда в последний раз отстроился, похоже, пожадничал с планировкой - коридор был узковат. Восьмой не стрелял сквозь двери. Он не любил так, вслепую. Было темновато и еще очень мешали те, кто валялся в проходе, приходилось идти прямо по телам. Ник шел первым, равномерно раскачиваясь, как маятник, вправо влево, чтобы открыть обзор Восьмому. Стрелок, как и когда-то во времена службы - ох и быстро вспомнились те навыки!
– всаживал заряд в каждое тело на полу. В одном месте Ник качнулся, уперся рукой в дверь и упал во внутрь. Женщина с узлом вскрикнула. Похоже, что там тоже растерялись, и Восьмой с Лидером расстреляли все живое. Ник дождался, пока они не закончат, потом встал с пола, отмахнулся и сам выдернул спицу из плеча.

Буркнул:

– Попомнят они у меня!

Слухач не стеснялась палить сквозь двери, более того, делала это с удовольствием

Лунатик балансировал легко, перепрыгивал с тела на тело. Столь же грациозно, даже улыбаясь, излишне высоко задрав юбки, и подбородок, прошла по коридору Хамелеон. Желудок, придерживая двумя руками брюхо, шел не разбирая, смотрел только в пол, и Лекарь, пристроившись сзади, подталкивал, направлял. Злой Мастер шел последним, машинки в переднике, штуцер за спиной, а в руках пучок деревянных тонких щепок Лекаря. Спицы перехватывал, обламывал мимолетным движением, словно они были и не стальные, а некие соломинки, и, задержавшись на секунду, в освободившееся отверстие вбивал, выстреливал свою щепку - судя по вскрикам - весьма-весьма обидно.

Прошли как сквозь масло. Без потерь.

Большой Ник, как пролом увидел, челюсть затряслась от обиды.

– Это что же?

Отверстие было в монолитной, древней стене, гордости Ника, той, к которой он пристраивал бар. Вечной стене.

– Это сколько же они ее скребли? С зимы, похоже... Значит, гробануть решили барчик!
– заорал он, оборачиваясь.
– Большого Ника гробануть!

Видно, что расстроился очень.

– Передумал я!
– объявил вдруг Ник.
– Не оторваться нам, пока всех этих уродов не зачистим... Да гори оно все пропадом!
– взревел он.