Мир в ХХ веке
Шрифт:
Взаимоотношения Церкви и авторитарных, тоталитарных режимов продолжило традицию противостояния Церкви и политической власти, но перешло в новую фазу: подобные режимы ставили своей целью либо полное уничтожение Церкви (как это произошло в России), либо ее подчинение. В последнем случае наиболее очевидно проявилась тенденция Церкви утверждать, по выражению Ж. Маритена, первенство духовного начала, осуществлять свою миссию как силы наднациональной и надгосударственной и (что особенно важно) надидеологической.
В этом случае различные этапы политики Церкви в отношении тоталитарных режимов выстраиваются в достаточно стройную схему. Осудив в 1917 г. победу социалистической революции в России, Ватикан ни в малейшей степени не отказался от идеи сотрудничать с ее новым правительством, высказав явное намерение направить в Россию апостолического делегата, а затем оказав значительную материальную и моральную поддержку голодающему населению нашей страны. Казалось бы, в этот момент практика пришла в противоречие с доктриной, но религиозное обоснование подобных действий прозвучало отчетливо несколько позднее — в аналогичной
173
Цит. по: Castelli G. La chiesa e il fascismo. Roma, 1951. P. 332–333.
Стремление решать все вопросы путем переговоров и договоров (и это вполне совпадало с миротворческой миссией Церкви) нашло свое отражение в политике конкордатов, проводимой Пием XI в 20-30-е годы. За время своего понтификата он заключил 26 конкордатов, в том числе с Баварией, Польшей, Румынией, Литвой, Чехословакией, Португалией, Пруссией, Италией, Баденом, Австрией и Германией. Эти же договоры должны были служить делу защиты Церкви и паствы в странах, где идеологизированные режимы начали гонения и на Церковь, и на верующих. В соответствии с международным правом договор служил основанием для протестов, которые в ряде случаев могли быть приняты даже режимом, полностью пренебрегающим нормами международного права.
Стремление не нагнетать обстановку, не способствовать росту ненависти и озлобления, обоснованию военных действий и репрессий не препятствовало достаточно внятному осуждению идолопоклонства и фетишизации различных ценностей и понятий, таких как “государство”, “раса”, “классовая борьба” и т. д. Последовательной цепью энциклик 30-х годов “Non abbiamo bisogno”, “Mit brennender Sorge”, “Divini redemptoris”, “Nos es muy conocida” папа Пий XI высказал осуждение преследованиям религии в Италии, Германии, Мексике и Советском Союзе. Помимо этого в первой из этих энциклик папа подчеркнул несовместимость с христианской идеологией фашистской концепции тоталитарного государства, а в энциклике “Mit brennender Sorge” — идеологии расизма. В сущности расистские теории были осуждены в папских документах еще начиная с 1928 г., позднее же в 1938 г. он прямо призвал всех католических теологов и исследователей к протесту против расизма в своей научной и преподавательской деятельности.
Неприятие тоталитарных идеологий с их набором понятий и установок относилось в равной степени к государствам с различным общественно-экономическим строем — как на Западе, так и на Востоке Европы. Наиболее очевидно это проявилось в начале второй мировой войны, когда державы “оси” потребовали от Ватикана повторить во всеуслышание неоднократное осуждение идей коммунизма, однако, он ответил категорическим отказом. Более того, 20 сентября 1941 г. секретарь Конгрегации по чрезвычайным церковным делам Д. Тардини в письме апостолическому делегату в Вашингтоне А. Чиконьяни писал, что знаменитая антикоммунистическая энциклика 1937 г. “Divini redemptoris” была написана в конкретной политической обстановке и “данный текст не следует применять в настоящий момент, когда имеет место вооруженный конфликт” [174] . Тардини неоднократно повторял, что не может определить, какая из двух политических систем (нацизм или коммунизм) является худшей. “В идеологическом аспекте, — говорил Тардини, — они одинаково ложны и опасны: обе материалистические, обе антирелигиозные, обе являются разрушительницами основных прав человеческой личности, обе являются врагами Св. Престола” [175] .
174
Actes et documents du Saint-Si`ege relatif `a la seconde guerre mondiale. Citt`a del Vaticano, 1967. Vol. 5. P. 331.
175
Цит. no: Martini A. Il cardinale Tardini e la seconda guerra mondiale // Civilt`a cattolica. Roma, 1968. N. 2828. Vol. 2. P. 113.
Вместе с тем практика конкордатов и попыток мирного урегулирования взаимоотношений с тоталитарными режимами оказала Церкви не слишком хорошую услугу, послужив основой для позднейших обвинений в коллаборационизме, попустительстве и симпатиях к фашизму и нацизму. Наиболее характерной в этом отношении является знаменитая пьеса немецкого драматурга Р. Хоххута “Наместник” (1963), обвинившая высшее католическое духовенство в пособничестве фашистским и нацистским властям и послужившая толчком для новой волны исследований и обвинений. Но наряду с образом, созданным Хоххутом, в литературе и кино неизменно присутствует образ священника (патера или пастора), терпимого и достойного, но непреклонного в своих пацифистских убеждениях и неприятии расистских концепций, идей ненависти к врагу и агрессивных внешнеполитических устремлений. Достаточно вспомнить подобного рода священника в фильме “Рим — открытый город”. Такой образ был воспроизведен даже в советском телевизионном кино — это пастор Шлаг из фильма “Семнадцать мгновений весны”. Эти духовные лица олицетворяли собой духовное же сопротивление режимам, в основе которых лежали антигуманные и антигуманистические ценности
и понятия. В деятельности церкви, церковных и светских католических организаций традиционные ценности христианской морали и культуры, утверждающие достоинство и права человеческой личности, объективно приобретали антифашистское звучание.Борьба за общечеловеческие ценности, защита прав и достоинства человеческой личности — были основой, на которой строился авторитет как Католической церкви, так и конфессиональных партий, партий христианских демократов, которые после второй мировой войны заняли доминирующее место в партийно-политической системе ряда европейских стран.
Но роль католицизма в период преобладания тоталитарных режимов в Европе можно рассматривать и несколько глубже. Как пишет Л.В. Пономарева, действенная сила христианских доктрин проявилась (хотя и по-разному) в странах с тоталитарным режимом и «существенно сказалась на их чертах. Католическое общество Италии устояло перед давлением сплошной идеологизации (в том числе антифашистской), сумев сохранить некую норму гражданских отношений, облегчившую его последующее вступление в демократический режим… В Германии антихристианские и неоязыческие тенденции нацизма коррелируют с жестокостью тоталитарного режима. В Испании франкистского времени влияние Католической церкви изначала препятствовало фашизации народного менталитета, свидетельством чему стало уже пастырское послание примаса испанской Церкви кардинала Гома от августа 1939 г. с призывом к победившим в гражданской войне “простить и любить своих бывших врагов”» [176] .
176
Пономарева JI.B. Христианская концепция человеческой личности (по материалам XX столетия) // Религия и церковь в западном обществе XX в. М., 1992. С. 13–14.
Позиция Католической церкви в Испании в конце 30-х годов рассматривалась как пример наиболее полного слияния и сотрудничества Церкви с тоталитарным режимом. Однако, несмотря на справедливость многих обвинений Церкви, которая все же ставила во главу угла интересы католицизма и верующих, следует подчеркнуть, что испанский фашизм имел особенности, значительно отличавшие его от других режимов в Европе: так, отметим отсутствие в Испании лагерей смерти, категорический отказ Франко следовать Германии в вопросе введения в стране расовых законов, отказ от вступления во вторую мировую войну и т. д. Кроме того, по словам А.В. Пономаревой, “намечавшиеся… тенденции к соединению тоталитарного импульса XX в. с христианством… заключали в себе не возможности синтеза, а лишь симбиоза, с неминуемым распадом или перерождением одной из сторон (так во франкистской Испании был постепенно преодолен тоталитаризм)” [177] .
177
Там же. С. 16.
В сложившемся после второй мировой войны идеологическом противостоянии Запада и Востока Ватикан никоим образом не отождествлял себя и (вопреки обвинениям советских публицистов и историков) не мог быть отождествлен с каким-либо политическим блоком. Несмотря на достаточно жесткую антикоммунистическую позицию послевоенного Ватикана, он ни в малейшей степени не склонен был полностью идентифицировать себя с Западным блоком. А всего каких-то 12–15 лет спустя острота идеологического конфликта и вовсе исчезает, и папа Иоанн XXIII решается отказаться от политики осуждения коммунизма, хотя и продолжая считать его заблуждением.
Можно утверждать, что Католическая церковь в ее отношениях с различными государствами не проводит политику в узком политическом смысле этого слова, а вся ее деятельность ориентирована на воплощение высших ценностей. К тому же, папа, выступая с различными акциями как политический лидер, является не столько главой государства Ватикан, сколько главой Католической церкви.
Церковь и социальный вопрос. Социальное учение
Христианство, христианская церковь, католицизм изначально существуют “в миру”, и с этим связана необходимость в том или ином виде участвовать в общественной жизни. В самой общей форме ответ на вопрос о том, каким образом делать это, дан уже в Новом Завете (“Кесарево кесарю, а Божие Богу” — Матф. 22,21; “Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога… Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь” — Римл. 13. 1–7).
Обращение к социальной проблематике не является чем-то, выходящим за пределы христианского учения. Дело лишь в том, что Католическая церковь делает это необходимым и неотъемлемым компонентом всей своей деятельности. Начиная со знаменитой “социальной” энциклики папы Льва XIII (1878–1903) “Rerum novarum” (1891), социальные проблемы становятся объектом ее пристального внимания и оформляются в социальную доктрину католицизма.
Социальную энциклику Льва XIII можно рассматривать с точки зрения принятия реалий современной жизни, стремления дать им оценку и предложить пути разрешения социальных конфликтов. Важным был уже сам факт признания того, что социальный вопрос, общественно-политическая борьба существуют и причиной этого являются пороки той общественной системы, в которой человек, создающий материальные блага, не пользуется ими в достаточной степени, а огромные богатства сосредоточены в руках небольшой группы людей. Из этого напрашивался вывод о необходимости “перераспределения” собственности и предоставления ее большей части в руки тех, кто трудится на фабрике, заводе, в поле и т. д. Именно этот путь, чреватый серьезными социальными потрясениями, предлагало социалистическое учение.