Мир в ХХ веке
Шрифт:
Прозвучали слова и о новых условиях в жизни Православных Церквей: “На данном Высоком Собрании представлены Православные церкви всех стран, в которых народы по своему свободному волеизъявлению установили новый общественный и политический порядок, обеспечивающий их быстрое и успешное материальное и духовное развитие.
Отрадно отметить, что Православные церкви во всех этих странах поддерживают этот новый порядок, не поддаваясь разнообразным попыткам извне поколебать занимаемую ими позицию.
В наши дни, когда мир разделился на два лагеря, можно с полным основанием сказать, что только в странах новой демократии, где церковь не стесняется государством, она может свободно строить свою жизнь внутри страны и иметь общение с церквами других стран” [233] .
Эта речь была произнесена перед Католикосом — патриархом
233
Там же.
Рабочие дни Совещания — 9 и 10 июля — проходили там же, строго соответствуя намеченной программе (отношение к Ватикану, экуменистам, англиканской церкви).
Митрополит Герман сразу же отказался от участия в Совещании, хотя и собирался пробыть в Москве до 19 июля. По его словам, на это он имеет категорическое указание патриарха Максима, оговоренное в мандате. Митрополит Хризостом, глава Греческой (Элладской) церкви, прибыл с таким же указанием.
В отчетах Карпова о первых дня работы митрополиту Герману уделяется большое внимание. То “он известен как английский разведчик”, то он дает интересные ответы на вопрос о состоянии здоровья Вселенского Патриарха, заявляя “что он долго болел шизофренией и в ближайшее время должен уйти на покой” [234] .
234
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 8. Л. 30.
Не прошло незамеченным и недовольство Сербского патриарха Гавриила отношением югославского правительства, которое усилило репрессии на Церковь. Во главе Комиссии по вероисповеданиям был поставлен католик. Патриарх Гавриил говорил, что “в последнее время арестовано много православных священников, в том числе один младший викарий, осужденный на 11 лет каторги за то, что заявил с амвона, что не пятилетка поднимает благосостояние народа, а Бог. Этого викария в тюрьме обрили и угнали на каторжные работы, а в то же время католический епископ Степинац, осужденный по процессу, пользуется в тюрьме особыми привилегиями — имеет две комнаты и прислугу. Патриарх Гавриил высказывает также свое недовольство лично Тито, заявляя, что хотелось бы иметь во главе Правительства не хорвата, а серба” [235] . В свете ухудшения отношений между СССР и Югославией эта информация была для Москвы важной и своевременной.
235
Там же.
Не обошлось без волнений по поводу “неугомонного митрополита Стефана”. В первый день приезда в беседе с митрополитом Николаем он заявил, что приготовил выступление в защиту экуменического движения, а чуть позже он добавил, что изменение позиций Константинопольского патриарха, Греческой, Александрийской церквей по вопросу об участии в Московском Совещании является делом рук его — Стефана. Посылка этими Церквями своих делегаций на Московское Совещание достигнута им якобы путем специальных командировок своих представителей к этим Церквам” [236] . Эту “заботливость” митрополита Стефана в отчетном документе Карпов расценил “как результат полученной им от англичан команды” [237] .
236
Там же.
237
Там же.
Но ровно через день 10 июля, неожиданно для всех глава Болгарской церкви выступил с декларацией, осуждающей экуменическое движение. Такое изменение позиции советское руководство расценило как шаг на пути к введению в Болгарской церкви патриаршества. От митрополита Стефана ждали, что он будет добиваться от глав Церквей, участвующих в Совещании, декларации о его введении.
Кроме этих неучтенных моментов, все остальное шло по плану. Доклады “Ватикан
и Православная церковь” протопресвитера Г. Костельника, “Ватикан и Православная церковь в Болгарии” митрополита Пловдивского Кирилла, “Об англиканской иерархии” митрополита Сливенского Никодима и доклад об экуменическом движении протоиерея Г. Разумовского строго соответствовали поставленным властью задачам.Участники Совещания дружно осудили римско-католическую церковь за ее “подрывные” действия по отношению к Православию, за упорное стремление к насаждению унии.
Главы и представители Православных церквей не сочли своевременным участие Церквей в экуменическом движении, в котором тон задавали протестанты. В этих новых условиях, когда протестантизм стал своего рода буфером между Ватиканом и “американской христианизацией”, в Москве еще не были готовы к изменениям внутри самого экуменического движения. Чуть позже попытка укрепить свое влияние во Всемирном Совете Церквей будут предприняты.
15 июля 1948 г. в честь участников Совещания был дан праздничный обед, устроенный Советом по делам Русской православной церкви. На нем присутствовали около 200 человек.
Приветственные речи лились рекой. Так, представитель Болгарской церкви Димитров предложил тост за Сталина и за премьер-министра Болгарии Димитрова, Карпов еще раз напомнил о том, что гости лично убедились в Москве, что Русская Православная церковь вполне свободна и независима от государства.
Митрополит Герман остановился на деятельности Совета, называя Карпова министром, который “способствует укреплению и процветанию православия в Советском Союзе” [238] .
238
АВП РФ. Ф. 7. Оп. 21. Пап. 7. Д. 86. Л. 25.
Митрополит Ливанский Илия, представитель Антиохийской церкви, подчеркнул, что православие должно быть сильным и единым, таким, как говорил Сталин, заявивший, что он хочет “сильного православия” [239] . (Разговоры гостей слушал, а позже записал в своем отчете чиновник МИДа С.М. Кудравцев.) Потом владыка подумал и сказал, что может Сталин и не говорил этих слов. Но он, Илия, лично считает, что только благодаря Сталину обеспечено процветание Русской Православной церкви и православия во всем мире [240] .
239
Там же.
240
Там же.
Но, несмотря на такую высокую оценку своих заслуг, И.В. Сталин не был доволен результатами: никто из присутствующих не обмолвился о Совещании как о Вселенском предсоборном, никто не заговорил о будущем Всеправославном Соборе в Москве.
Все же кое-что Москве сделать удалось: попали под влияние и наблюдение Православные церкви “стран народной демократии” и удалось по церковным каналам дать достойный отпор “американизации христианства” среди протестантских церквей Европы, что, безусловно, рассматривалось как победа в условиях нарастания “холодной войны”.
В конце 40-х — начале 50-х годов союз восточноевропейских Православных церквей сохранялся, но интерес к нему со стороны руководства СССР резко упал. По-прежнему сохранялись дружественные отношения Московской патриархии с Антиохийской, Александрийской и Иерусалимскими церквами, хотя Александрийский предстоятель не раз протестовал против гонений на духовенство в странах народной демократии.
Наряду с этим было много неудач… В 1954 г. по соглашению между правительствами СССР и КНР прекратила свое существование Духовная миссия в Китае (а это не только духовное влияние, но и значительные материальные ценности). Что касается Российской Духовной миссии в Корее, то ее глава архимандрит Поликарп (Приймак) был выслан южнокорейскими властями в СССР, а православные корейцы на своем съезде в 1955 г. приняли решение о присоединении к Константинопольскому патриархату [241] . Неудачей закончилась попытка возвращения Финляндской Православной церкви в юрисдикцию Московской патриархии, что еще раз указало на сложные отношения Русской церкви с Вселенским патриархатом.
241
Анисимов Л. Православная миссия в Корее // ЖМП. 1991. № 5. С. 57.