Мир в ХХ веке

Так родился панъевропейский проект А. Бриана. Бриан слыл поклонником идей Сен-Пьера, Вольтера и Руссо, часто цитировал в своих речах и статьях европейских либералов XIX в. Конечно, Бриан был прежде всего политическим деятелем, его действия и проекты были пронизаны прагматическими интересами французских правящих кругов и дипломатии. Но он довольно умело использовал и европеистские настроения в различных странах континента.

Выступая в сентябре 1929 г. в Женеве, Бриан изложил некоторые наметки предполагаемого проекта. “Я думаю, — говорил он, — что между народами, которые географически могут называться народами Европы, должны существовать некие федеральные связи. Эти народы должны иметь возможность в любой момент войти в контакт друг с другом, обсуждать свои интересы, принимать общие решения, установить между собой солидарность, которая помогла бы в возможных серьезных обстоятельствах. Очевидно, ассоциация должна была бы преобладать в сфере экономической. Но я уверен, что с точки зрения политической и социальной федеральный союз, не посягая на суверенитет каждой нации, мог бы быть весьма полезным”.

В развитие этой идеи Бриан обратился 1 мая 1930 г. к 27 европейским государствам-членам Лиги Наций с конкретным предложением о создании Федерального союза в Европе. Каждое из государств, получившее проект Бриана, должно было в течение нескольких месяцев прислать письменный ответ.

Проект Бриана базировался на сохранении полной независимости и суверенитета всех участников намечаемого Федерального союза. За его образец была взята структура Лиги Наций. Предполагались созыв “Европейских конференций” с участием представителей всех европейских государств-членов Лиги наций, а также создание исполнительного органа — “Политического комитета”, включавшего определенное число членов, и “Секретариата”. Проект не конкретизировал цели и содержание деятельности федеральных европейских органов и не давал представления о путях решения экономических и таможенных проблем.

Большой интерес представляет реакция европейских государств на французскую инициативу. Проект Бриана был фактически отвергнут подавляющим большинством европейских стран. Используемые при этом аргументы и доводы были различны. Многие страны критически отнеслись к попыткам исключить из предполагаемого союза СССР. Некоторые государства считали необходимым привлечь к проекту Советской Союз и Турцию. Именно такую позицию заняли Эстония, Литва, Германия, Болгария и ряд других стран.

Но французская инициатива, как и следовало ожидать, встретила сопротивление и по другим соображениям. Против проекта Бриана выступила Англия, которая явно не хотела усиления французских позиций в Европе. Английские правящие круги больше устраивала традиционная игра на противоречиях между европейскими державами, нежели какие-либо варианты союзов и блоков. Английская дипломатия начала довольно активно разыгрывать и германскую карту. Проект Бриана не встретил поддержки и в Германии, где уже активно действовали экстремистские силы. Весьма прохладную позицию заняла также Италия. Практически лишь несколько малых стран поддержали проект. Болгария и Югославия выразили согласие без поправок, а Норвегия, Греция и Чехословакия — с небольшими оговорками. Таким образом, официальная Европа отвергла панъевропейский проект французского политического деятеля, поскольку он не соответствовал реальностям европейского развития того времени.

Исторический опыт 30-х годов с полной очевидностью показал не только необходимость, но и реальность объединения народов Европы перед лицом фашистской угрозы на основе их общей ответственности за судьбы континента. Выражением этого могла стать коллективная система европейской безопасности. Тревожные предвоенные годы показали, что в Европе были реальные предпосылки для создания такой системы. Собственно, в первой половине 30-х годов начали формироваться ее основы. Но последующее развитие событий, в том числе и политика “умиротворения” помешали ее созданию. В результате были упущены возможности для складывания антифашистской системы безопасности. 30-е годы показали также настоятельную необходимость объединения общественных сил Европы. И здесь существовали большие возможности и объективные предпосылки. К сожалению, общественность континента не смогла создать на антифашистской платформе мощную преграду на пути фашистских держав.

И все же уроки 30-х годов не прошли даром, а были использованы в годы второй мировой войны в процессе складывания и деятельности антигитлеровской коалиции, в движении Сопротивления. Однако европеистские идеи в XX в. были связаны не только с либерально-буржуазными кругами, но и с тоталитарными режимами.

Фашизм и европеизм

Фашистская идеология активно использовала европеистские теории и лозунги. Зародившись в Италии еще в годы первой мировой войны, фашизм, казалось, прежде всего концентрировал внимание на националистических целях. Но очень скоро итальянские фашисты взяли на вооружение и универсалистские доктрины, обратившись в том числе к посылкам европеистов.

Европеизм сторонников Муссолини был скорее идеологическим лозунгом, нежели политической практикой, ибо итальянские фашисты не могли ставить вопрос об объединении Европы под своим господством. В 1927 г. Муссолини заявлял, что “в Европе имеются те, кто поднимается, и те, кто опускается. Среди тех, кто поднимается до европейского горизонта, — итальянцы”. Речь шла о надеждах на то, что фашистские идеи получат распространение по всей Европе, и тогда Италия и Рим станут центром нового, т. е. фашистского движения. “Во Франции, в Англии, в Германии уже брошены семена фашизма, имеются там свои фашисты. Итальянское слово приобретает сегодня международное звучание, наполняет собой души”.

Попытки придать национализму итальянского фашизма универсалистские черты и обусловили обращение Муссолини и его сподвижников к европеистским идеям. Но итальянские фашисты не ограничились лишь идеологическими доктринами. Они предприняли попытку объединить фашистов на европейской основе. Гравелли, один из руководителей фашистского движения, основал журнал под названием “Анти-Европа”. Смысл этого названия состоял в противопоставлении нового фашистского движения старой либеральной Европе. Гравелли писал, что итальянские фашисты “спешат дать реальное единство Европе”, “Европе, руководимой Римом”. Советский исследователь Б.Р. Лопухов в свое время проанализировал взгляды и деятельность Гравелли, показав истинную сущность его европеизма.

В 1932 г. в Риме был созван международный конгресс под эгидой итальянских фашистов. По замыслам его организаторов, он был призван, с одной стороны, противостоять бриановским планам пан-Европы, а с другой — стать попыткой объединения общественных кругов Европы на фашистской основе, разумеется, в итальянском варианте. В этом конгрессе приняли участие приверженцы фашизма из разных стран, в том числе и из Германии, которую представляли Геринг, Розенберг, Шахт и др.

Но в середине 30-х годов Италия уже явно отходила на второй план в фашистском движении. Поэтому и известное соглашение “Рим-Берлин” 1936 г., о котором Муссолини говорил как об “оси”, вокруг которой будут группироваться другие европейские страны, явилось для Италии, скорее, констатацией того, что Германия выдвигалась на первые роли, в то время как Италия лишь подыгрывала своему могущественному союзнику. Соответственно были отодвинуты в тень и попытки реанимировать европейские идеи на платформе итальянского фашизма.

Аншлюс Австрии, а затем и захват Чехословакии были лишь прелюдией к более широкой экспансии. В 1939 г. Германия нападением на

Польшу развязала вторую мировую войну. Фашистские лидеры не скрывали своих глобалистских претензий, и в начале их мало интересовали европейские идеи и теории. Поэтому до 1941 г. в лексиконе гитлеровских фашистов почти не фигурировало обращение к каким-либо теориям и проектам объединения Европы.

Ситуация изменилась после нападения Германии на СССР. На волне первоначальных успехов на восточном фронте начали активно обсуждаться различные планы “унификации” Европы. Сначала гитлеровцы считали, что все покоренные страны и народы легко “адаптируются” под германским господством. Но сопротивление и партизанская борьба на временно оккупированных территориях СССР, рост движения Сопротивления в Западной и Центральной Европе заставили гитлеровцев обратиться к различным планам “экономического” и “политического” “освоения” захваченных земель [502] . В меморандуме об основных результатах дискуссии по вопросам экономической политики и организации экономического порядка в оккупированных восточных областях от 8 ноября 1941 г. подробно разбирались формы и способы германизации Востока. Об этом же шла речь и на многих других заседаниях в различных организациях “третьего рейха”.

502

См.: Weitherschaft in Visir Documente: Zu den Europa und Weltherschaftp"anen des deutschen Imperialismus von der Jahhunte fur den Frieden 1941–1945. B., 1975.

В июне 1943 г. Оберлендер, гауптман II отдела абвера, провел “исследование” на тему “Союз или эксплуатация”, в котором писал: “Что объединяет Европу? Маленькая Европа без освобожденных восточных территорий в борьбе больших жизненных пространств земли играет роль полуострова, политические потенции которого соответствуют возможностям античной Греции в рамках Римского мира.

Освобожденные восточные территории еще не сделали выбор между принадлежностью к Европе или СССР. Обращение их к Европе и, как следствие этого, значительное усиление этого континента возможно лишь путем свободного выбора подданства освобожденными народами. Этот выбор можно назвать также доверием Германии.

Война на Востоке не может быть выиграна чисто военными методами. Последние должны быть дополнены и поддержаны политическими мероприятиями”.

Появление этого “исследования” было вызвано в первую очередь коренным переломом в ходе второй мировой войны, явившимся результатом крупных поражений германского вермахта на Восточном фронте, прежде всего разгрома фашистских армий под Сталинградом. Именно это обстоятельство заставило гитлеровское руководство искать “новые” формы “освоения” оккупированных территорий.