Мировая элита. Кого пустят в клуб для избранных
Шрифт:
«Впервые в средиземноморской Античности появился вполне свободный человек, обеспеченный законами от всякого посигновения на его личность и собственность. Эта внешняя свобода, в сочетании со свободой внутренней, которая возможна всюду, создала неповторимую культуру древнего Запада (замечу в скобках, что в VI–I веках до Рождества Христова все Средиземноморье было Западом сравнительно с Востоком, едва прикоснувшимся к морю в Египте и Палестине). Культуре древнего Запада мы до сих пор обязаны основами европейской философии, науки, права. Но оборотной стороной свободы эллинов и римлян было рабство, доведенное до логического предела; а всякая идея, доведенная до предела, становится нелепой и разрушительной. Рабы, ставшие говорящими орудиями, вымирали. На Востоке, не знавшем прав человека, могло существовать израильское право рабов; за какую цену человек ни был куплен, через семь лет он выходил на свободу; и до этого освобождался, если хозяин вышиб ему зуб, око или причинил другое увечье. Для эллинов и римлян А = А, раб есть раб. И нанести
315
Померанц Г. Указ. соч. С. 181–182.
Совсем иная ситуация сложилась в Индийско-Тихоокеанском регионе, где терпимость было включена в саму религию, что связано с иной логикой, присущей холистской парадигме (парадигма целостности).
«Это можно объяснить своеобразием логики, не признававшей исключенного третьего. Приведу пример. В индийской логике допускалось несколько логических предложений, абсурдных с точки зрения Аристотеля:
S есть P
S не есть P
S есть P, и не P
S не есть ни P, ни не P
S неописуем.
Я не думаю, что строго оформленная логика возникла прежде Брихадараньяки-упанишады (VII–VI вв. до Р.Х.), скорее логика зафиксировала сложившуюся структуру древней мысли, древней мудрости общества, в котором целое еще не распалось на атомизированные индивиды. Логика в Индии учитывает мистику целого, логика и мистика взаимодействовали; из мистического знака O (великая пустота, творящая пустота) родился арифметический нуль, превращающий единицу в 10, 100, 1000 и т. д.» [316] .
316
Померанц Г. Указ. соч. С. 182.
На основе такой логики невыразимое находилось выше всякого имени, в том числе имени Бога; аналогично и в Китае неименованное Дао объемлет имеющее имя Дао. Поэтому никто не проклинал человека, идущего своим путем к вершине священного, это давало возможность мудрецам называть одну и ту же птицу разными именами, о чем идет речь в Ведах. «Диалог между верами был, но не было ожесточенной вражды. Фанатизм в Индии приобретал характер самопожертвования. Добровольно всходя на костер, индуистские вдовы или буддийские монахи доказывали глубину своей веры. Массового преследования еретиков и религиозных войн ни в Индии, ни в Китае не было» [317] .
317
Там же. С. 182.
Иная ситуация была в цивилизации Запада с ее классической логикой Аристотеля, где существовал закон исключенного третьего, на чьей основе сформировано убеждение об однозначности истинности своей веры (A = A/B), толкающее тем самым к экспансии, необходимой для распространения истины. Вполне закономерно, что ислам осуществлял в Средние века экспансию и построил свой величайший халифат династии Аббасидов с центром в Багдаде, который простирался от Туниса до границ Индии и который по размерам не уступал Китайской империи; а затем основал в Индии великую Монгольскую империю [318] .
318
См. Кеннеди Х. Двор халифов. М., 2007; Беренстен В. Империя великих моголов. 2005; Hansen W. Pawi tron. W., 1980.
Еще б'oльшую экспансию осуществляло христианство в первые столетия после великих географических открытий, когда было завоевано почти полмира. Только потом завоевательный пафос христианства ослабевает и в результате Запад становится постхристианским. Поэтому с точки зрения ислама современный постхристианский Запад представляет собой религиозный вакуум, который Аллах велит заполнить. Нельзя пренебрегать данным фактором, так как он усиливает позицию исламского фанатизма и помогает им подчинить своей экспансии молчаливое большинство.
Второй подход живучести древних основ исходит из различия политических имперских и неимперских структур, что дает возможность одним цивилизациям выходить обновленными, возрожденными из лабиринта истории, другим цивилизациям погибать в этом лабиринте. «В рамках нового рассуждения Восток – сфера устойчивых имперско-конфессиональных цивилизаций: распадаясь, они восстанавливаются. Рушатся империи, но не имперский принцип. Происходят духовные сдвиги, но они существенно не меняют социального строя. Развивается внутренняя свобода личности, но никаких «прав человека» из этого не вытекает. Преемственность культуры сохраняется благодаря неприкосновенности написанного слова (в Китае) или своего рода табу на убийство брахмана (в Индии). В противоположность этому Запад – история прав личности, история экспериментов свободы, история
независимого развития городов-республик, а в Новое время – наций-государств» [319] .319
Померанц Г. Указ. соч. С. 185.
Между XVI и XVII столетиями экспансия европейских морских держав постепенно теряла свой религиозный и приобретала глобальный торгово-колониальный характер. Результатом стало складывание и развитие в капитализме системы политической гегемонии Британской империи, чье мировое господство совпало со становлением и расцветом буржуазной миросистемы.
«Хотя о «совпадении», – подчеркивает Б. Кагарлицкий, – говорить не приходится. Британская гегемония была важнейшим условием формирования миросистемы – империя развивалась вместе с капитализмом, обслуживая его и обустраивая новое мировое экономическое пространство политически. Однако Британская империя появилась не на пустом месте, она опиралась в своей идеологии и практике на длительную историю древних и средневековых империй, хотя сама представляла собой явление совершенно нового порядка – первую в мире буржуазную империю. В свою очередь, американская модель мирового господства, заместившая британскую гегемонию после Второй мировой войны, была одновременно и отрицанием старой имперской практики, и ее продолжением в новой форме» [320] . Именно развитие британской и американской модели мировой гегемонии позволило охватить весь земной шар и подготовило современный, финансово-электронный этап глобализации.
320
Кагарлицкий Б.Ю. Указ. соч. С. 7–8.
Самое интересное состоит в том, что развитие транснациональных корпораций (ТНК) привело к ориентализации жизнедеятельности цивилизации Запада. Этот феномен можно объяснить с позиции общей социологической теории комплексных систем Н. Лумана, которая по-иному рассматривает современное сообщество цивилизаций. В этой универсальной социологической теории, адекватной современному информационному обществу, понятие мир рассматривается как сложная система, нагруженная смыслом, что позволяет ей видеть спектр возможностей, его пределы и выход за эти пределы.
«Мы вводим здесь понятие мира, – пишет Н. Луман, – как понятия для смыслового единства различия системы и окружающего мира и тем самым используем его как предельное понятие, недифференцируемое далее. Приведенное к такой точке зрения понятие мира не обозначает (какой бы то ни было всеобъемлющей, тотальной) совокупности вещей, какой-либо universitas rerum, которую нельзя было бы мыслить без различий. Понимаемый как изначальное и феноменологически, мир дан как непостижимое единство. Благодаря образованию систем и относительно него мир становится определимым как единство различия. В обоих отношениях справедливо, что понятие мира обозначает единство, актуальное лишь для смысловых систем, способных отличать себя от своего окружающего мира и на этом основании рефлектировать единство этого различия как охватывающего две бесконечности: внутреннюю и внешнюю. Таким образом, мир в этом смысле конституируется посредством от-дифференциации (здесь от-дифференциация означает фактор усиления контактов системы с окружающим миром в контексте динамики развития границы между ними. – В.П., Е.П.) смысловых систем, посредством различия системы и окружающего мира» [321] . Другими словами, здесь речь идет о конституировании мира при помощи от-дифференциации смысловых систем благодаря различию системы и окружающего мира. Существенным в таком случае является то, что этот мир неправомерно рассматривать как феноменальный мир, как нечто первоначальное, архаичное, так как он представляет собою завершающее единство, выстроенное на различии.
321
Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории. СПб., 2007. С. 279–280.
Здесь речь идет о новом, нетрадиционном подходе к понятию мира, когда элиминируется традиционное центрирование понятия мира в «центре» и использование понятия «субъекта»; когда происходит замена этих традиционных понятий. «Его замещает центрирование на различии; точнее, на различиях системы и окружающего мира, которые от-дифференцируются в мире и тем самым конституируют его. Каждое различие становится, таким образом, центром мира, и именно это придает миру необходимость – он интегрирует для каждого различия системы и окружающего мира все различия системы и окружающего мира, обнаруживаемые любой системой в себе и в своем окружающем мире» [322] . Следовательно, мир имеет мультицентричный характер, причем в данном случае каждое различие может содержать в себе другие различия в своей системе или в окружающем мире.
322
Там же. С. 280.