Мировая жила

Весь обратный путь прошел в молчании. Видимо, принц сообщил ей все, что счел нужным сообщить, а она ни о чем больше не спрашивала. Да и какой смысл задавать вопросы Лукавому? Когда дирижабль снизился и застыл над посадочной площадкой, его притянули лебедками к земле и привязали к столбам канатами. Принц сослался на неотложные дела и в сопровождении многочисленной свиты своей сразу куда-то ушел, а Ольху вернули в ту же самую комнату. Она уселась в то же самое кресло. Приставленный к ней слуга точно так же замаячил за спиной.

Ольха попыталась обдумать свой разговор с принцем, но быстро пришла к заключению, что принц по большому счету говорил вовсе не с ней. Он говорил с князем Вересом, сама Ольха – не более чем курьер, который должен передать послание. Она вроде почтового голубя, которому привязывают к лапке записку. Записку она получила, неизвестно лишь когда ее отправят в обратный путь, и отправят ли вообще…

Ольха вскочила с кресла и заходила по комнате, стараясь не обращать внимания на торчащего у дверей слугу. «Так, Лукавый сказал, что вторжение уже началось, - рассуждала она, - может началось, а может он и врет… в любом случае я должна сообщить князю об этом разговоре не тогда, когда это будет выгодно Лукавому, а… а когда?.. Да чем быстрее, тем лучше!»

Ольха отдавала себе отчет, что не с ее умишком пытаться разгадать игру Лукавого. Она Лукавому – не противник. Только Верес может играть с ним на равных, а значит остается одно: поломать Лукавому игру. «Да, - сказала себе Ольха, - я попытаюсь сбежать. Если у меня получится, - я все расскажу князю, если нет… ну что ж, я лучше сгину, но почтовым голубем для Лукавого не стану».

– А скажите, любезный, - обратилась она к слуге, - Я тут вспомнила кое-что… одним словом, мне срочно нужно переговорить с принцем… Он здесь во дворце?

Ольха была почти уверена, что принца во дворце сейчас нет, иначе на каждом шагу торчало бы по охраннику, а она видела в окно, как изрядно опустел двор.

– К сожалению принц выехал по делам, - доложил слуга с поклоном, - Я сообщу о вашем желании в секретариат…

– Да уж, будьте так добры, доложите… а, надолго он улетел?

– Его дирижабль на стоянке. Принц выехал в город, полагаю вернется сегодня же.

– О, это хорошо, - обрадовалась Ольха, - Надеюсь, он согласится уделить мне несколько минут… Да, и раз вы пойдете в этот ваш секретариат, принесите мне… э-э… поесть… чего-нибудь горячего… что-то я проголодалась.

Как только слуга вышел, Ольха досчитала то трех, подошла к двери, открыла и выглянула в коридор. Убедившись, что слуга не остался подслушивать-подсматривать крикнула ему в спину вдогонку:

– Э, уважаемый, хлеба мне захватите…

– Непременно…

– Вот и ладно… умелся, - Ольха прикрыла дверь, шумно выдохнула, сжав пальцы в кулаки, - Я ни в чем не сомневаюсь… Я решительна и целеустремлена.

Она выглянула в открытое окно. Второй этаж, до земли менее трех метров, дело плевое. В скверике у фонтанов маячил один единственный охранник, и, судя по направлению взгляда, наблюдал именно за ее окном. Для Ольхи это не препятствие, заморочить одного стража труд для нее невеликий. Она накинула на себя заклинание отвода глаз, а на него ненавязчивый легкий морок.

Охранник может всего на несколько мгновений отвлекся на изумительную бабочку, помахавшую крыльями у него перед самым носом, а когда вернул взгляд к окну, за которым следил, Ольхи в нем уже не увидел, решив для себя, что «гостья» просто вернулась в комнату. А гостья уже успела перелезть через подоконник, повиснуть на руках и спрыгнуть на землю, спрятавшись за розовым кустом.

Дальше проще. Прикрываясь кустами и клумбами, она прокралась до посадочной площадки. Дирижабль был здесь, никуда родимый не делся, хотя и охраняла его аж четверка доблестных стражников. Ольха наколдовала сразу два морока: зеленоглазую дымчатых расцветок кошку, коих по замку с видом по-царски независимым расхаживал целый выводок, и кудлатую колченогую дворнягу, каких на прилегающие к дворцу земли не должны подпускать даже на ружейный выстрел…

А затем перед стражами развернулось небывалое представление. С душераздирающими возмущенными воплями на ровную поверхность посадочной площадки из кустов вылетела кошечка из тех неприкасаемых животин, что привыкли кормиться исключительно с руки и исключительно самыми изысканными деликатесами. Следом за кошечкой, вывалив грязный язык, неслась лохматая подзаборная дворняга, шерсть колтунами, пузо в репье. И даже угадывалась в ее захлебывающем радостно-победительным лае извечная ненависть нищего к зажравшемуся богачу.

Ольха рассчитала верно. Охранники ни на миг не задумались, как могла попасть сюда дворовая псина, их разум оказался захвачен единственной мыслью: дымчатая кошечка, любимица принца в опасности! Всей четверкой они ринулись спасать орущую кошку, а Ольха беспрепятственно проникла на борт дирижабля. Ей остался сущий пустяк – избавиться от канатов, удерживающих дирижабль. И она даже сделала шаг к закрепленному на пожарном щите топору с красной ручкой.

– Ловко сработано, - услышала Ольха за спиной насмешливый голос и затравлено обернулась.

Тот самый лощеный офицер, что развлекал ее по дороге в столицу, теперь стоял в нескольких шагах и, улыбаясь хлопал в ладоши. Ольха кинула в него заранее заготовленным мощным проклятием, но офицер даже не поморщился.

– Ну не думали же вы, Ольха, что мы не приняли никаких мер, после того, как вы разделались с тем нашим следователем, - Офицер скосил взгляд на висящий на шейном шнурке нифрильный прибор.

– Подготовились, значит, - мрачно процедила Ольха.

– Разумеется, - самодовольно подтвердил офицер, - И кстати, ваше заклинание невидимости, которое вы только что использовали, – это что-то новое. Вам удалось провести даже меня. Наши приборы лишь уловили всплеск силы. М-да… Вы оказали нам огромную услугу, пусть даже и помимо воли…

– Это чем же?

– Ну как же. Показав свои умения! Приборы все записали. Возможность обнаруживать невидимок вроде вас в предстоящей войне бесценна. А вы уж поверьте, к вашему заклятию мы противодействие быстро подберем.

Ольхе оставалось сжимать от бессилия зубы. Четверо стражников перестали гоняться за несуществующей дворнягой и с перекошенными от злобы лицами уже взбирались по трапу на дирижабль. Один из них, грубо ругаясь, зашел ей за спину и мстительно заломил до боли руки.

– Увести ее, - приказал офицер и, начал было уже разворачиваться на пятках, как висок его с противным хрустом вмялся внутрь, выплеснув кровяную струю.

В тот же миг, боец, что заламывал руки, вдруг ослабил хват. Один за другим стражники попадали как куклы. Ольха таращилась по сторонам, но стрелков пока не видела, только слышала негромкие хлопки выстрелов. Почувствовав, что сзади ее больше никто не держит, обернулась.

– Здравствуй Макар, - сказала она ошалело, глядя как Макар, присев на корточки, вытирает окровавленное лезвие ножа об одежду мертвеца.