Мировой кризис: Общая теория глобализации

Экономический рост в Японии затормозился с 5,3% в 1990 году до 3,0% в 1991 и 0,9% в 1992 году. За период с 1992 по 2001 годы он составил лишь 11,1% - по сравнению с 49,8% за предшествующее десятилетие, 1982-1991 годы. При этом в 1998 году наблюдался хотя и не очень значительный, но безусловный экономический спад, который возобновился в 2001 и продолжился в 2002 году.(МВФ, ВЭО)

В результате торможения развития Японии, особенно в конце 90-х годов (в их середине ей удалось приблизиться к темпам экономического роста прошлого десятилетия: 1995 - 1.7%, 1996 - 3.6, 1997 - 1.8%), ее доля в мировой экономике сократилась более чем на треть - с 17,7% в 1995 до 15,2% в 2000 и, по оцнкам МВФ, до 13,2% в 2002 году.

Следующий удар глобальной конкуренции по уже подорванной японской экономике будет нанесен неизбежным переходом на международную систему бухгалтерского учета, который сделает невозможным целый ряд традиционных для японского бизнеса финансовых маневров.

Таким образом, далеко не случайно именно США стали наиболее последовательным проводником и миссионером либеральной экономической идеологии. Направленная на максимальное обострение глобальной конкуренции и освобождение ее от всяких регулирующих пут, на «вскрывание» национальных экономик, подобно консервным банкам, эта идеология стала инструментом обеспечения наибольшей конкурентоспособности именно США и действенным средством закрепления их технологического лидерства в мире.

Это закрепление лидерства идет описанными выше методами, разрушительными для всех менее развитых (а не только развивающихся) стран, то есть фактически для всех стран современного мира.

Действительно, при умеренном разрыве между участниками конкуренция поощряет слабых к всемерной активизации усилий и, в конечном счете, содействует прогрессу. Именно поэтому она заслуженно считается благом не только в экономической теории, но и в повседневной жизни.

Однако сегодня наблюдается иная ситуация: разрыв между большинством участников конкуренции исключительно велик. В этих условиях, как было показано выше (см. параграф …), «галстук превращается в удавку»: с точки зрения содействия развитию отстающих стран, неуклонное обострение и глобализация конкуренции превращают ее в ее же собственную противоположность.

Конкуренция из взаиморазвивающего соревнования превращается в подавление, способствующее деградации обеих сторон, и оборачивается невиданным в истории человечества монополизмом. Сметая все национальные барьеры, она не столько вынуждает заведомо слабейшие экономики напрягать силы для плодотворного поиска и скорейшего использования скрытых ресурсов, сколько, подобно всякому ничем не ограничиваемому монополизму, лишает их самой возможности уже не развития, но даже и существования. Сильных она делает еще сильнее, а слабым не оставляют долгосрочных шансов для выживания.

Поэтому именно глобальная интеграция и либерализм непосредственно ведут к возникновению и непрерывному увеличению количества «конченых» стран, само обиходное наименование которых представляется чудовищным вызовом человеческому разуму и прямым оскорблением всем ценностям и традициям гуманизма. Это весьма значимая оборотная сторона той самой медали «Вашингтонского консенсуса», лицевую сторону которой, несмотря на его давно уже очевидное и даже признанное вполне официально банкротство, все еще с гордостью демонстрируют друг другу и всему миру беспощадные лидеры глобальной конкурентной гонки и их разнообразные прихлебатели. СМ.9.2 или иное - ??? ПОВТОР

Пример - из Уткина: что такое Вашингтонский консенсус

Исполнителем описанной политики является в первую очередь МВФ, энергично и без разбора навязывающий либерализацию всем странам, оказавшимся в поле его деятельности. Формально будучи международной организацией, МВФ превратилась в инструмент глобальной реализации узко понимаемых и разрушительных для мирового сообщества конкурентных интересов даже не развитых стран в целом, а одной наиболее развитой страны (крупнейшего и наиболее влиятельного акционера) - США.

На фоне этого весьма характерны яростные дискуссии, периодически вспыхивающие в США о целесообразности их участия в работе МВФ. Американскую элиту не пугает ни ограниченность взглядов этого символа международной бюрократии, ни его явная скомпрометированность.

Проблема в ином: помимо США, у МВФ есть и другие акционеры! И, более того, США даже не располагают в МВФ контрольным пакетом. В результате, каким бы значительным ни было их влияние13, им все равно приходится учитывать мнение других стран. А такой учет, каким бы малым он ни был, значит ограничение свободного волеизъявления США, ограничение их возможности и права реализовывать свое положение сильнейшей экономической, политической и военной державы мира.

Значительная часть американской элиты воспринимает это как недопустимое расточительство. В самом деле: зачем учитывать чужие мнения, когда можно навязать свое? Зачем согласовывать позиции в международном органе, когда можно выйти из его состава и продиктовать его участникам свою позицию - или непосредственно, или оказывая соответствующие воздействия на мировые рынки?

Одним из наиболее последовательных сторонников такого подхода выступает Дж.Сорос, практически предложивший создать на базе американской ФРС не что-нибудь, а по сути дела всемирный «финансовый Госплан» ([18]).

Эти идеи не реализуются и, скорее всего, не будут реализовываться не от недостатка силы, но потому, что в условиях господства информационных технологий конкурента уже отнюдь не всегда надо уничтожать или «ломать через колено». Гораздо эффективнее, да и просто дешевле убедить его (в том числе скорректировав его сознание), получив его добровольное согласие или даже инициативу, реализующую интересы более сильного партнера.

А лобовые столкновения не только в мировой дипломатии, но и в глобальной конкуренции - такой же бесспорный брак, каким у российских специалистов по переделу собственности вот уже десятилетие является убийство.

Прямое насилие становится нерентабельным.

И без того разрушительность либерализма и глобальной интеграции вызывает стихийное сопротивление, как в идейной, так и в повседневно коммерческой сфере.

10.2. Карта разноуровневой конкуренции

10.2.1. Региональная глобализация:

слабая, но единственная альтернатива

Наиболее действенное сопротивление глобальной интеграции оказывают отнюдь не те, кто в наибольшей степени страдает от них: у них просто не остается ресурсов для защиты, а часто и для осознания собственных интересов. Отстаивать свое будущее могут лишь те, кто силен, - другие, относительно обособленные от США развитые страны, чье отставание от лидера относительно невелико.

Ориентируясь прежде всего на поддержание внутреннего единства и обеспечение собственных интересов, ближайшие конкуренты США - развитые страны Европы стихийно выработали политику не глобальной, а долгосрочной региональной интеграции. При такой интеграции в глобальной конкуренции участвуют не отдельные страны, силы которых заведомо недостаточны для нее, а целые группы стран, поддерживающих и взаимодополняющих друг друга.

Региональная интеграция, в отличие от глобальной, объективно направлена не на подавление, а на сберегание и развитие отстающих стран, наиболее полное и рациональное использование их ресурсов, обычно недостаточных для самостоятельного участия в глобальной конкуренции. Тем самым эти страны получают возможность найти свое место в новом мировом хозяйстве. В объединенной Европе вдохновляющими примерами слабых стран, которые не имели шансов на успех в мировой конкуренции, но воспряли и «стали на ноги» благодаря поддержке других стран региона, представляются Испания и, в меньшей степени, Ирландия и Греция. Из постсоциалистических стран блистательно использует новую возможность Словения.