Mirror

Спустя час они приехали в лондонскую академию художеств.

Обычное типичное английское здание с огромным двором, вымощенным камнем. По двору носятся студенты. Но ему было откровенно плевать. Он летел сюда 14 часов и был готов пробежаться вокруг этой академии 20 раз, что бы размять затекшие в самолете, а после и в машине ноги... А еще безумно хотелось спать. Он так и не уснул. Мысли были заняты далеко не сном, за то теперь в его портфолио на три карандашных рисунка больше, а плеер, подаренный ему когда-то Син, почти выдохся...

Регистрация, долгие часы сидения в академии, ожидания чего-то...Он уже ненавидел этот противный город, эту академию.

Сидя в кабинете директора, Гин пялился в окно. Идет дождь, все бегают с зонтиками. Здесь совсем другая жизнь, другие люди...

И жизнь здесь не стихает от противного дождя, жизнь тут идет своим путем, спокойным, размеренным деловым каким-то темпом... Того и гляди хочется нацепить на себя строгий костюм, взять в руки портфель и зонтик и зашагать по улицам, наступая в лужи... Но нет. Гин не такой. Непривычно, плохо, ужасно...И ради этого он оставил самых дорогих ему людей? Ради этого он бросил все, приехал сюда?..

Ну почему... Почему он просто не ушел из академии... Почему его Син сейчас там, одна, плачет, почему все так? Он ненавидел расстояние. Оно всегда забирало самых близких людей. Оно бы забрало и Син. Он бы уехал, а она бы забыла! Наверное забыла... Наверное, через пару месяцев ей было бы плевать... А сейчас рыженький только успокаивал себя мыслью о том, что освободил ее от обязанности ждать и любить.

И может быть, он даже жалел, что не может Ками и Саю запретить ждать его и все так же обязывает считать его их другом. И только Син теперь одна, а все потому, что он слишком сильно ее любил.

Директор вошел в свой кабинет какой-то серьезностью, напыщенностью и важностью. Начал говорить ему что-то, Гин натянул на лицо улыбку, отвечал...

Даже улыбаться давалось с трудом. Что говорила мама? Улыбаться, когда тяжело? Да его сейчас только на нервно-истерический смешок и тянет, а все равно улыбается.

Ха. Вечная улыбка – признак идиота. Из-за этого его мало кто воспринимал всерьез, но еще меньше знают какой он на самом деле и каким может быть, если стереть с его лица эту улыбку...

Ему вручили стопку каких-то журналов и учебников, положив сверху ключи от его новой комнаты в новом общежитии.

Он снова улыбнулся, по привычке поклонился, не вспомнив вовремя, что он не дома и что вряд ли здесь кланяются в знак уважения. Но ему было плевать.

Гин вышел из кабинета, а в коридоре его поджидал уже знакомый ему паренек, что тут же вскочил с кресла и потащил его за собой обратно в машину.

Общежитие было недалеко. Попрощавшись с пареньком, который с чувством выполненного долга умчался домой, Гин пошел искать свою комнату.

Здесь на него смотрели как на диковинку. А ему плевать. Плевать и все тут. Не изливать же душу первому встречному англичанину, что у него в жизни все пошло наперекосяк.

Комната тоже была противной, серой непривычной.

Да все здесь было таким, утешать он себя мог только мыслями “Ничего, рыжий, привыкнешь, ко всему привыкнешь!”.

Ему выделили мансардную комнату, так что одна из стен шла под углом примерно 60-70 градусов. Полукруглое окно напротив двери, кровать под ним, мольберт-треножник. Да даже Сай свой треножник ко всем чертям послал, потратившись на нормальный и устойчивый, такой, какой был у Гина там, в Токио.

И что теперь? Осталось только разобрать вещи, развесить все в шкафы, разложить заботливо сложенные Ками кисти и краски по подоконнику и столку... Хотя все равно через пару дней все это превратится в дикий кавардак.

И осталось только привыкнуть.

Привыкнуть к новой жизни, новой академии, новым людям и новым косым взглядом вокруг. Привыкнуть, ему больше ничего не оставалось.

Привыкнуть...

* *

– Куроки... Куроки-кун!..

Какая-то девушка перегнулась через ряд парт к нижнему ряду, стянула с Сая наушники.

Тот недовольно поднял с парты голову, взглянул на нее, нахмурился.

– Куроки-кун, тебя к доске зовут...

Сай вздохнул, перевел взгляд на доску. Учитель сидел за столом, глядя на него непоколебимым взглядом. Делать нечего.

Сай перевел взгляд вправо, где обычно сидел Гин. Тормошить ему было некому. Теперь некому. Тогда, в аэропорте, он сказал, что хоть отдохнет от него. Еще год назад ему и без людей вокруг себя было хорошо! А сейчас он понимал, что без этого рыжего придурка как-то неуютно и даже скучно...

Даже Сай нуждался в таких друзьях, как он...

* *

Ками скучающим взглядом окинула физкультурную площадку академии.

Сегодня тепло и солнечно, она сидит на траве на небольшом склоне и ждет Сая.

Вон он, снова капитаном баскетбольной команды выбран.

Она видит, как он выбивает мяч, ведет его, как за него цепляются игроки, как пытаются вырвать мяч...

Наверное, они еще и кричат и ругаются, Ками не слышит, в ее ушах наушники с орущим роком, а в руках планшет с бумагой и карандаш.

Еще вчера на этой площадке Сай играл против Гина. Еще вчера Гин едва обыграл его. Все было только вчера...

А теперь Гина нет. И что же? Сейчас закончится пара по физкультуре, Сай переоденется, они пойдут к Син, что бы успокоить ее.

Она почти не приходила в нормальное обычное серьезное состояние.

Нет, она уже не плакала, она уже не говорила ни о чем, связанным с Гином, только думала... И постоянно задумывалась, неуклюже вела себя, роняя какие-то вещи, извиняясь, поднимая, снова роняя...

Ками сняла наушник, краем глаза замечая подбегающую к ней девушку.

– Кохиери! – Мой малыыыыш! – радостно протянула девушка, крепко крепко обнимая Ками, выпрямляясь. – Так. Рико-сан послала меня к тебе.

Ками удивленно вскинула брови.

– Зачем? – Она сказала, что это по поводу рыжего.

Ками взглянула на площадку.

Сай продолжал гонятся с мячом, закидывая его в корзину.

– Ладно, иду.

Она поднялась с травы, даже не заметив взгляд остановившегося Сая, что наблюдал за ее уходом, пока в него не кинули мяч.