Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)

числюсь в кадрах сорок седьмого ударного крыла, от которого остались одни

только славные воспоминания...

 Андрей успокоился только тогда, когда занятый бандой городок остался

далеко позади. Их шестиколесный "Пес" ходко бежал по вполне приличному

двухрядному шоссе, на котором не было видно ни одного автомобиля. Касси

спала, клубочком свернувшись на широком заднем сиденье, Халеф, закинув ноги

на приборную панель, сосредоточенно рассматривал какие-то листы, вытащенные

им из таинственного свертка, а Огоновский устроился на мешке с консервами -

поближе к пулемету, который почему-то внушал ему определенную уверенность в

завтрашнем дне.

 - Что ты там читаешь?
– спросил Ингр, скосив глаза на истрепанную бумагу

в руках бен Ледды.

 - Потом...
– зачарованно пропел Халеф.
– Все потом...

 Ингр махнул рукой, посмотрел на Касси, потом повернулся к Андрею: - Уже

не страшно?

 - Нет, - Огоновский передернул плечами и вяло улыбнулся, - ты оказался

прав. Я просто не знаю вашей специфики, вот и все! И нечего издеваться над

чужими людьми.

 - Никто над тобой не издевался, - возразил Ингр.
–  Я сразу все понял,

понимаешь? Очевидно, правительство накопило достаточно сил, чтобы гнать всю

эту шваль к восточной границе, и они бегут куда глаза глядят - да только

бежать уже некуда. Те трое, офицеры, они это понимают, поэтому я знал, что

катер они возьмут без шума и лишних разговоров Стрельба, шум - для них

сейчас это лишний риск, проще было молча дать нам то, что мы просили, и

исчезнуть, пока остальные ублюдки не протрезвели и не утопили их в

собственном дерьме. Ночью они уйдут, а мы в это время будем уже далеко.

 - Но ты говорил, что мы не будем ехать по дороге.

 - Скоро свернем, просто сейчас так удобнее и быстрее.

 Андрей успокоенно кивнул и откинулся на железный борт автомобиля,

подложив под голову кулак.

 Ингр не соврал: вскоре "Пес" замедлил ход и осторожно свернул с шоссе на

едва заметную в траве колею, которая вела куда-то на запад. Тропа петляла

меж редких деревьев, то спускаясь в неглубокие овражки, то поднимаясь на

холмы, откуда вставший на ноги Андрей мог разглядеть бесконечное редколесье,

залитое мягким светом закатного солнца. Одна рощица сменялась другой, иногда

вездеход проезжал через лужайки, поросшие некошеной травой, однако

какие-либо признаки человеческого жилья отсутствовали напрочь.

 Они появились тогда, когда Ингр съехал с тропы и, осторожно преодолев

большой овраг, оказался на более-менее наезженной дороге, по обе стороны

которой зеленели аккуратные ровные поля, сменившиеся затем садами. Вскоре

Андрей увидел большущий прицеп на пневматических шинах, стоящий справа от

дороги, и понял, что неподалеку находится какое-то селение. Так и вышло:

сперва над низкими деревьями показались лопасти огромного ветряка, потом

дорога сделала резкий поворот, бесконечная посадка осталась сзади, а впереди

появился большой трехэтажный дом с традиционной в этих краях острой крышей,

которая выступала вперед, образуя нечто вроде навеса, прикрывающего от

солнца вход, и многочисленные хозяйственные постройки, рядом с которыми

Огоновский разглядел какую-то сложную машину со множеством шкивов и

замасленных рычагов, пару прицепов и открытый легковой вездеход.

 Не доезжая до хутора сотни метров, Ингр остановил машину, выбрался из-за

руля и уверенно зашагал по скрипящему гравию. Привстав со своего места,

Андрей на всякий случай взвел пулемет и заглянул в прицельное кольцо,

прикидывая, как целиться из непривычного ему оружия.

 "Вообще, - подумал он, глядя на темные окна старого дома, - с точки

зрения любого нормального человека наша странная компания, путешествующая по

стране, в которой идет гражданская война, есть банда отъявленных

сумасшедших, и место нам не здесь, а в дурдоме. Чем все это закончится? Если

вспомнить карту, до западного побережья нам идти и идти - либо нас

пристрелят какие-нибудь бандиты, либо надолго упакуют на каторгу. На

каторгу... это их - на каторгу, а меня-то как раз в дурдом, где я буду

проповедовать Армагеддон тамошним Наполеонам... и это еще если я не попаду в

контрразведку, что ничем не лучше".

 Ингр остановился неподалеку от каменных ступеней входа и что-то протяжно

заорал. Некоторое время никакой реакции на его зов не было, и Огоновский

успел подумать, что хутор брошен бежавшими от мятежников обитателями, но

через минуту в одном из окон второго этажа мелькнуло чье-то лицо, и вскоре

на пороге жилища появился крепкий, непривычно коренастый мужчина с длинным

оружием в руках. Окончательно разглядев своего гостя, он вдруг бросил ствол,

поднял над головой сцепленные ладони и бросился к нему. Возбужденно

переговариваясь, Ингр и хозяин двинулись в сторону машины.

 Андрей глубоко вздохнул и снял пулемет с боевого взвода.

 - Просыпайся, Касси, - сказал он.
– Наверное, сегодня мы будем спать в

нормальных постелях.

 - Да-а, - сонно простонала она, - а где это мы?

 - Познакомьтесь, это мой друг Акжай! - представил хуторянина Ингр. -

Когда-то я служил в этих краях, и мы с ним выпили немало сладкой арры...

 Дом ожил. По первому этажу забегали две молодые девушки, на кухне

зашипели сковородки, жена Акжая, который оказался старшим из трех братьев,

владевших хутором, такая же, как он, приземистая и немногословная, принялась

накрывать огромный деревянный стол, сооруженный, наверное, в тот же далекий

год, что и прочный каменный дом. Вымыв руки сильно пахнущим травами жидким