Мисс Каллиган впадает в печаль
Шрифт:
– Да, мистер… конечно, мистер… я все понимаю, мистер…
Джек был счастлив видеть, как крутится и потеет его шеф, и не смог отказать себе в довольной усмешке.
– Да, мистер… он здесь… я передаю ему трубку…
Джек в панике отрицательно замахал руками, но Генри уже сунул ему трубку.
Впервые Джек имел возможность говорить с самим хозяином газеты.
– Эллинджер у телефона, сэр… – начал он.
Он почувствовал, как возле его уха грохнул взрыв, и поспешно отвел трубку в сторону. Держа ее на приличном расстоянии, он мог наслаждаться рычанием Польсона.
– Эллинджер?
– Именно так, сэр.
– Хорошо. Слушайте меня! – продолжал рычать Польсон.
Джек улыбнулся Генри. Затем, сжав губы, сделал несколько непристойных жестов.
– Да, сэр…
– Займитесь Грентомом, поняли? Добудьте мне сведения, которые сможете получить о нем. И займитесь этой грязной свиньей Гомслеем… И быстрее за работу, а трубку передайте Генри!
Джек с большим удовольствием выполнил приказание, сам же вновь уселся в кресло, обмахиваясь шляпой. Генри слушал несколько минут. У него был вид умирающего. Наконец он положил трубку на рычаг аппарата.
– Он помешался, – сочувственно проговорил Генри. – Он уже был у прокурора, поднял на ноги всю полицию, но они ничем не смогли ему помочь.
– У Грентома тоже все в порядке. В его кабаке нам нечего делать. – Джек задумчиво почесал голову. – И Польсону ничего не останется, как только подать на Гомслея в суд.
Генри обогнул письменный стол и подошел к креслу.
– Ради бога, ни слова о миссис Польсон. Никто не должен знать об этой истории. Польсон рассказал мне все только потому, что я отказался нападать на Гомслея, и даже тебе я не имел права ничего говорить.
Джек понимающе усмехнулся:
– В самом деле, если эта история станет известна, весь город будет насмехаться над Польсоном. Сам-то он, конечно, в нее не верит?
– Понятно, нет, – пожал плечами Генри. – Это его старуха затеяла весь этот шум, а Польсон боится ее как огня. Она хочет шкуру Гомслея, и я советую, причем в твоих же интересах, содрать с него эту шкуру.
– Я, – попытался защититься Джек, – все-таки газетный репортер. А здесь нужен частный детектив. Надо обратиться к Пинкертону, и он быстро посадит Гомслея в лужу, и наступят мир и умиротворение страстей.
Генри сердито глянул на него:
– Ты разве не слышал, что сказал Польсон? Вставай и занимайся делом! И не показывайся мне на глаза до тех пор, пока что-нибудь не раскопаешь!
– Говоря откровенно, патрон, эта история мне совершенно не нравится. У меня нет никаких шансов зацепить Гомслея, и, кроме того, я уже сказал: он неплохой парень.
Генри присел на краешек письменного стола.
– Предупреждаю тебя серьезно: ты обязан что-нибудь найти. Если старик не получит того, чего он хочет, мы с тобой оба не долго пробудем в этой газете. Я его хорошо знаю… И представляю себе, что он сделает в этом случае…
Джек был уже у двери.
– Но что, в конце концов, я должен найти? – возразил он с порога. – Гроб? Я не знаю о Гомслее ничего плохого. И кроме того…
– Мне противно тебе это говорить, – прервал его Генри, – но если ты ничего не найдешь, надо что-нибудь выдумать, обмануть шефа. Я слишком стар, чтобы искать другую работу.
Джек кивнул.
– Делать нечего, – проговорил он. – Я постараюсь,
но не ради жены Польсона, вообразившей, что к ней вернулась вторая молодость. Пойду погляжу, что тут можно разнюхать. Если ничего не выйдет, подам в отставку – не умею фабриковать грязные истории по заказу.– Может, ты и прав, – вздохнул Генри, – но, черт возьми, все же ищи хорошенько.
– Договорились! – И Джек закрыл за собой дверь.
Глава 3
4 июля. Полночь
На углу улицы ротозейничал флик, поигрывая своей дубинкой. Равена увидел его при выходе из переулка и потихоньку, незамеченный, отступил в тень, надеясь, что полицейский пройдет мимо. Напротив переулка, на другой стороне улицы, виднелся большой дом со множеством освещенных окон.
На шестом этаже этого дома располагалась квартира Тоотси Мендетты, из своей засады он хорошо видел ее окна. Он стоял у стены, наклонив голову вперед и слегка опустив широкие плечи. Он выглядел именно тем, кем был на самом деле – горьким и злобным воплощением разрушения.
Флик дошел до конца улицы, и Равене было видно, как тот равнодушно вглядывается в темноту, сняв форменную каскетку и вытирая пот со лба громадным белым платком. Естественно, ему и в голову не приходило, что в соседнем переулке Равена с нетерпением ждет его ухода. Наконец, снова надев каскетку, он двинулся к освещенному огнями кафе, где можно было спокойно опрокинуть стаканчик.
Равена подождал еще несколько мгновений, прежде чем двинуться дальше. Он шел осторожно, внимательно осматривая улицу. Не заметив ничего подозрительного, расправил плечи и смело вышел под свет уличных фонарей.
В своей квартире Мендетта наслаждался гаданием на картах. В его толстых губах была зажата сигара, на столе перед ним стояла початая бутылка виски и стакан. Тишину комнаты нарушало только шуршание карт. Мендетта любил думать об удаче. Он слышал, как Джейн открыла кран в ванной, и непроизвольно бросил взгляд на часы. Было около полуночи.
Внезапно зазвонил телефон.
Он наполовину приподнял из кресла свое большое тело и посмотрел на аппарат, сдвинув брови.
– Ты хочешь, чтобы я подошла? – крикнула из ванной Джейн.
Ничего не ответив, он встал из-за стола и тяжелыми шагами пересек комнату.
– Нет-нет, это, наверное, меня, – ответил он Джейн и взял трубку. – Кто у телефона?
– Тоотси? Это Грентом.
Мендетта нахмурился.
– Что случилось? – спросил он недовольным тоном. – Сейчас уже полночь.
– Согласен. Но случилась неожиданная неприятность. – Голос Грентома звучал взволнованно. – Этот Гомслей посадил нас в лужу.
– Что? – спросил Мендетта, присаживаясь на край столика, покачнувшегося под его тяжестью. – В какую лужу?
– Он приударил за женой Польсона и в течение нескольких недель получал от нее дорогие подарки.
– Но ведь для этого его и держали в клубе? – перебил Мендетта Грентома. – Он что, вас надул?
Грентом с горечью рассмеялся:
– Совсем нет. Старуха в него втюрилась, а Гомслей не сдал позиции. Вчера вечером она повезла его погулять, попробовала изнасиловать, но маленький негодяй сбежал.