Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Они подъехали в старомодной карете, которую брали только для выездов в церковь и на званые обеды. Новость о прибытии четы Крэддоков немедленно передалась от праздных зевак на крыльце к благочестивой пастве внутри. Пока мистер и миссис Крэддок шли между рядами и усаживались на скамью в первом ряду, издавна закрепленную за семьей Лей, толпа возбужденно шепталась.

— Держится, как будто так и надо, — шушукались местные жители. Крэддок интересовал их гораздо больше, чем его жена, чье высокое положение делало ее почти чужачкой.

Берта плыла по проходу с царственным пренебрежением к взглядам, обращенным на нее. Она была довольна собственным видом и чрезвычайно гордилась красавцем супругом. Миссис Брандертон,

мать шафера на свадьбе Эдварда, навела на Берту лорнет и пристально разглядывала ее, как принято у важных леди. В этой глубинке миссис Брандертон, седовласая, хихикающая старушонка, считалась законодательницей мод. Она изрекала глупости скрипучим тоненьким голоском и выписывала чересчур легкомысленные для своего возраста шляпки из самого Парижа. Миссис Брандертон была знатной дамой, считала этот факт просто замечательным и чрезвычайно им гордилась, как и положено леди, а также любила приговаривать, что благородная кровь есть благородная кровь (весьма глубокомысленное замечание, если вдуматься).

— Когда закончится служба, я подойду и поздороваюсь с Крэддоками, — шепнула она на ухо сыну. — Это произведет благоприятное впечатление на жителей Линхэма. Бедняжка Берта, видимо, пока стесняется.

Самомнение миссис Брандертон было раздуто до невероятных пределов. Ей даже в голову не приходило, что кто-то, находясь в скверном или неудобном положении, может отвергнуть ее покровительство. Она раздавала советы налево и направо, и это не считая бульонов и варенья, которые отправляла беднякам, а если они хворали, посылала к ним свою кухарку, чтобы та читала им отрывки из Библии. Миссис Брандертон и сама навешала бы сирых и убогих, если бы не брезговала общаться с низшими классами, полагая, что от этого последние становятся дерзкими и грубыми. Почтенная дама ни на миг не сомневалась, что она и ей подобные созданы из другого теста, нежели простолюдины, но, как истинная аристократка, никогда этого не подчеркивала, кроме тех случаев, когда чернь начинала задирать нос и следовало поставить ее на место.

Не имея сколь-нибудь выдающихся кровей, ума или денег, эта женщина считала своим исконным правом устанавливать моды, заправлять делами и даже образом мыслей своих соседей и посредством одной лишь силы своего чванства уже тридцать лет заставляла их терпеть ее тиранию. В округе ее ненавидели, и все же приглашение на скверный обед к миссис Брандертон считалось особой привилегией.

Она провела серьезный диалог с собственной персоной относительно того, как все-таки следует относиться к Крэддокам.

— Мой долг — игнорировать этих людей, — промолвила она. — Эдвард Крэддок — не пара мисс Лей. С другой стороны, по соседству почти не осталось людей благородного происхождения, и, конечно, в наши дни заключают такие браки, которых двадцать лет назад никто и представить не мог. Даже в высшем обществе теперь можно встретить кого угодно. Может, я и совершаю ошибку, но в данном случае все же лучше проявить терпимость.

Миссис Брандертон было немножко приятно думать, что представители рода Лей нуждаются в ее поддержке, — это стало очевидно после того, как они обратились к Артуру с просьбой быть шафером на свадьбе.

— Благородная кровь есть благородная кровь, — сказала она себе. — Теперь вокруг сплошные мясники да мебельщики, и нам нужно держаться вместе.

По окончании службы, пока прихожане еще не разошлись, миссис Брандертон в сопровождении Артура прошествовала по церковному двору к Крэддокам и своим визгливым, надтреснутым голосом завела беседу с Эдвардом. Она внимательно следила за тем, чтобы жители Линхэма не пропустили эту сцену. Миссис Брандертон разговаривала с Крэддоком в снисходительной манере знатной леди, которая принимает в общество человека хоть и не из простонародья, но не голубых кровей. Он был обрадован и польщен.

Глава IX

Через

несколько дней, совершив должные приготовления, коими миссис Брандертон никак не могла пренебречь, она отправила Крэддокам приглашение на ужин. Берта прочла его и молча передала мужу.

— Интересно, кого еще она пригласит к нам в компанию? — произнес Эдвард.

— Хочешь пойти?

— А ты разве нет? У нас не назначено других визитов, так ведь?

— Ты когда-нибудь прежде обедал у Брандертонов?

— Нет. Я играл у них в теннис и всякое такое, но ни разу не переступал порог дома.

— По-моему, со стороны миссис Брандертон это наглость — приглашать тебя сейчас.

От удивления Эдвард разинул рот.

— Во имя всего святого, о чем ты?

— Ты что, сам не видишь? — воскликнула Берта. — Они приглашают тебя только потому, что ты мой муж. Это унизительно!

— Ерунда! — расхохотался Крэддок. — Но даже если ты и права, что с того? Я не настолько чувствителен, чтобы обращать на это внимание. Миссис Брандертон очень любезно разговаривала со мной в прошлое воскресенье. Наш отказ будет выглядеть странно.

— Любезно разговаривала? Неужели ты не видел, что она смотрит на тебя свысока, будто на прислугу? У меня внутри все кипело, я еле сдерживалась!

Крэддок опять рассмеялся.

— Я ничего такого не заметил. Это все твои фантазии, Берта.

— Я не собираюсь идти на этот мерзкий ужин.

— Тогда я пойду один.

Берта вздрогнула, словно от удара, и побелела. Нет, разумеется, Эдвард пошутил. Он не собирался поступать так, как сказал. Она поспешила согласиться с мужем:

— Хорошо, Эдди, если хочешь, я тоже пойду. Я отказывалась только ради тебя.

— Нам следует быть добрыми соседями. Я хочу подружиться со всеми, — сказал Крэддок.

Берта села на ручку его кресла и обняла за шею. Эдвард погладил ее ладонь, а она с обожанием посмотрела на него, затем наклонилась и поцеловала в волосы. Что за глупость пришла ей в голову, будто он ее не любит!

Существовала и другая причина, по которой Берта не хотела идти к миссис Брандертон. Она знала, что Эдварда подвергнут тщательному изучению и острой критике, и от этой мысли внутри у Берты все переворачивалось. Обсуждать будут все: и внешний вид, и манеры ее мужа, и их семейные отношения. Берта достаточно хорошо представляла, какое положение Крэддок занимал в Линхэме прежде: Брандертоны и прочие сливки местного общества знали Эдварда с самого детства и считали его не более чем просто знакомым, ограничиваясь вежливым кивком. Только сейчас к нему впервые обратились, как к равному; его вводили в круг, который миссис Брандертон самодовольно именовала «первой десяткой Линхэма». У Берты действительно вскипала кровь в жилах, ее глубоко уязвляло пренебрежение, с которым к Крэддоку относились все эти годы.

«На его месте я бы лучше умерла, чем согласилась пойти, — думала она. — Эти люди столько лет считали Эдварда пустым местом, а теперь делают мне одолжение, принимая его!»

Крэддок же, казалось, начисто лишен гордости. Его не возмущало ни прежнее безразличие Брандертонов, ни их нынешнее бесстыдство.

Берту снедало беспокойство. Она гадала, кто будут остальные гости. Станут ли они насмехаться над Эдвардом? Разумеется, в открытую — нет. Миссис Брандертон, самая острая на язык, гордилась безупречными манерами. Эдвард, однако, был от природы стеснителен и в малознакомом обществе вел себя довольно неуклюже. В глазах Берты его застенчивость не была пороком и лишь делала Крэддока еще более очаровательным. Это робкое чистосердечие трогало Берту, она сравнивала его с глупой бездушностью воображаемого лондонца, чей разгульный образ жизни всегда противопоставляла добродетелям супруга. Увы, Берта знала, что злые языки по-другому назовут то, что сама она именовала прелестной na"ivete[22].

Поделиться с друзьями: