Миссис По

Мы остановились под спящим деревом-великаном, и мистер По осторожно, кончиком пальца приподнял мой подбородок. Даже в темноте я чувствовала, как улыбаются его глаза. Он нежно поцеловал меня, и я ощутила, как отдается ему моя душа.

Неподалеку раздались голоса. Мы застыли, прислушиваясь. Когда мимо прошла компания молодых людей – ирландских хулиганов, судя по их произношению, – он развернул меня спиной, притянул к себе, и я почувствовала, что таю от прикосновения его тела.

– Видишь светящееся окно на третьем этаже? – спросил мистер По. Его теплое дыхание щекотало мне ухо.

Сквозь кроны деревьев мне были видны залитые лунным светом очертания готических башен Нью-Йоркского университета. Я едва могла думать об этом, пока тело поэта прижималось к моему. Я чувствовала исходящую от его рук упругую силу.

– Да.

– Это комнаты Сэмюэла Морзе. [54]

Я глубоко вздохнула. Разговаривать не хотелось, ведь каждый миг, проведенный нами вместе, был драгоценным, и опасным, и, возможно, последним.

– Ты, может быть, знаешь о нем благодаря телеграфу, но до этого он был художником.

54

Сэмюэл Финли Бриз Морзе (1791–1872) – американский художник и изобретатель. Именно он запатентовал в Америке изобретение электромагнитного пишущего телеграфа и придумал азбуку Морзе.

Он говорил, прижавшись к моей спине, и я смаковала вибрацию его голоса.

– Несколько лет назад он работал в Нью-Йорке над уникальным заказом – писал портрет героя войны за независимость – маркиза де Лафайета. [55] Он был с головой погружен в работу, когда всадник привез ему послание из Нью-Хэвена, от его отца. Там была лишь одна строка: «Твоя жена больна».

Я обернулась через плечо посмотреть на него.

– Морзе все бросил и помчался к жене, но, когда он приехал, она уже умерла, и накануне ее похоронили.

55

Мари Жозеф Поль Ив Рош Жильбер дю Мотье, маркиз де Лафайет (1757–1834) – легендарный французский военный и политический деятель, участник американской войны за независимость, Великой французской буржуазной революции и июльской революции 1830 года.

– О, нет, – вздохнула я.

Он поцеловал меня в висок.

– Мысль о том, что жена умерла в одиночестве, снедала его, и он поклялся создать аппарат, передающий сообщения на дальние расстояния, чтобы такого больше ни с кем не случилось. В университете, – мистер По кивнул на окошко за деревьями, – он нашел людей, которые разрабатывали способ передачи электрических импульсов по проводам. Ему нужно было придумать язык для этого нового способа, и так родился код Морзе.

Я закрыла глаза, наслаждаясь исходящим от него приятным пряным мускусным запахом. Что же мы делаем?

– Сейчас строится линия до Вашингтона, и сообщения туда будут передаваться в один миг. А скоро такие линии протянутся во все уголки страны, и моментальная передача вестей станет реальностью – и все потому, что один человек не застал в живых свою жену. – Он посмотрел на меня. – Нам с тобой не нужны никакие устройства или коды, чтобы взаимодействовать на расстоянии. Ты же чувствуешь это, правда?

Я прижалась щекой к руке поэта, впитывала его запах и ощущение его плеч, набираясь сил, чтобы отстраниться.

– Да.

У меня за спиной вздымалась его грудь.

– Я могу работать над рассказом, или идти в редакцию, или чистить пальто, и при этом чувствовать твою тоску по мне. Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, Френсис, просто подумай обо мне, и я приду.

– Если только все это действительно так.

– Это так, пока ты в это веришь. – Он стал гладить мою шею. – Животные так могут. Ты слышала истории, как они прибегали к хозяевам, когда у тех была в них нужда, даже если были очень далеко? Почему бы и нам так не уметь, – и он поцеловал то место, которое гладил, – если мы на этом сосредоточимся? Для этого нужно лишь поверить в силу нашей связи.

Насладившись напоследок его прикосновением, словно сделав последний большой глоток, я отстранилась, хотя боль от этого движения почти заставила меня упасть бездыханной.

– Мы не можем.

Он отшатнулся, словно его ударили. Я ощутила его боль и то, как она быстро превратилась в злость.

– Это слишком опасно, – взмолилась я.

– Как скажешь.

– Это не то, чего я хочу.

– Очевидно. – И он повел меня из-под сени деревьев туда, где горел свет.

Я посмотрела в его гордое, уязвленное лицо и сказала:

– Если мы в самом деле хотим быть вместе, то должны порвать с нашими супругами. Тогда это будут честные отношения.

– Мы не можем, – резким голосом ответил он.

– Почему?

Он вроде бы собирался ответить, но потом с решительным вздохом взял меня под локоть и отконвоировал к дому. Всю дорогу мы молчали. Я не стала извиняться за свое желание поступить так, как считала правильным. У чугунной калитки перед домом Бартлеттов мы остановились.

– Это потому, что твоя жена так больна? – спросила я. – Это благородно. Я не смогла бы увести мужчину у жены, которой он необходим. – Я вздохнула. – Быть может, нам просто не суждено быть вместе.

– Суждено, – яростно сказал он. – Я спинным мозгом это чувствую.

– Я тоже, – мягко проговорила я, – чувствую это.

Он открыл калитку.

– Мне так жаль… – сказала я.

– Спокойной ночи, Френсис, – твердо ответил он.

Я не могла войти во двор:

– Что же нам делать?

– Ничего, о чем мы не говорили сегодня вечером.

Я видела, что он замкнулся, и не стала ни о чем его молить. Хотя мое сердце и разрывалось от боли, я просто поднялась по ступеням в дом. Почему он наказывает меня за желание поступить правильно?

17

Птичка-колибри вонзала иголочку своего клювика в каждую сливово-крапчатую трубочку цветков наперстянки, пила и перелетала к следующему. Орудуя язычком, будто тонким, как паутинка, кнутиком, она собирала капельки нектара, не обращая никакого внимания на меня, расположившуюся в плетеном кресле узенького садика на заднем дворе Элизы. Возможно, колибри была слишком голодна, а может, чувствовала мою к ней благосклонность. Она была невообразимо прекрасна, словно живой драгоценный камень. Когда она оставалась в покое, изумрудные крылышки, похожие на миниатюрные щиты эльфийского воина, обрамляли пухленькое белое ромбовидное тельце, в полете же они превращались в два размытых серебристых пятна, между которыми птичка деловито плыла среди цветов Элизы. Любопытно, думала я, можно ли подманить ее блюдечком подслащенной воды.

Открылась задняя дверь, колибри взмыла вверх и скрылась за садовой оградой. Вошла горничная Кэтрин с серебряным подносом для визитных карточек. Я взяла верхнюю, причудливо окантованную узором из черных перьев. На ней значилось:

«МИССИС ЭДГАР АЛЛАН ПО».

Меня бросило в дрожь. Тут я заметила еще одну такую же оперенную карту:

«МИССИС УИЛЬЯМ КЛЕММ-МЛ.».

– Спасибо, Кэтрин. Они еще тут?

– Дамы сказали, что будут ждать вашего ответа.