Миссия (не)выполнима: довериться бабнику

Охнув и машинально обняв меня в ответ, парень вдруг потерял равновесие, рухнув на спину, головой ударяясь о быльце дивана и едва удерживая нас обоих от падения на пол. Я же, не обратив практически никакого внимания на данный конфуз, уткнулась носом ему в грудь, неловко обнимая за талию и чувствуя, как слёзы потекли из глаз и теперь стекали прямо на его серый джемпер. Подтянув меня к себе так, что носом я теперь уткнулась в его шею, а мои руки пытались совершить манёвр в попытке обнять лежавшего парня за грудную клетку, Фил, пристроив свои руки на моих плечах, спросил:

– Ты чего вдруг? – и, видимо, почувствовав мои слёзы уже на своей шее, добавил: - А расплакалась-то почему?

– Не знаю! – рявкнула я, а после всхлипнула и попыталась, немного успокоившись, уже более спокойным тоном произнести: - Не знаю. Я просто так долго держала это в себе, представляя твою реакцию, что… Чёрт, - я ругнулась, не в силах сдержать очередной всхлип, заставлявший меня чувствовать себя ещё более жалкой. – Всё это время я думала, как тебе сказать, а главное – нужно ли тебе это знать. Ты прав. Люди – идиоты, а я в первой сотне. Потому что мне так хотелось тебе всё рассказать, но по какой-то причине я находила так много поводов, чтобы не делать этого. А ещё… Ещё я до жути боялась, что мы отдалились, а впоследствии отдалимся ещё больше, и я просто не успею сказать тебе всё, что хотела. Как бы банально это ни звучало, я не хочу, чтобы мы отдалялись, - я вдруг почувствовала, как его руки переместились с плеч на мои скулы, заставляя поднять лицо, но не придала этому особого значения, продолжая. – Не хочу, чтобы мы расставались, потому что совершенно не представляю, как буду без тебя. Мой день начинается с того, что я думаю: а что бы тебе сказать? Заканчивается тем, что я вспоминаю все слова за прошедшие сутки и думаю, что бы добавить к ним завтра. Только тебе мне не хочется врезать, когда ты трогаешь меня, если я злюсь. И именно ты расстраиваешь меня сильнее всех, потому что с тобой меньше всего хочется ссориться, и именно нашим примирениям я радуюсь больше всего. Потому что…

Я вдруг вздрогнула и замолчала, когда Фил прикоснулся большим пальцем своей правой руки к моей щеке, плавно переместив его на губы, несильно нажав на них и заставив замолчать. Попытавшись приподняться на локтях, я вскоре отбросила это намерение в сторону, так как боялась сделать парню больно. Он же, тем временем, чересчур ловко отмахивая падавшие на его лицо пряди моих волос, провёл пальцем вдоль нижней губы, отчего я почувствовала солоноватый привкус собственных слёз. Продолжая повторять это движение, Гардинер негромко сказал:

– Наверное, это самое длинное и запоминающееся признание, которое мне доводилось слышать за всю жизнь.

Произнеся это, он ухмыльнулся, отчего я, с трудом изображая недовольство, так же тихо ответила:

– Дурак. Кто сказал, что это признание?

– Оно самое, - продолжая ухмыляться, он переместил руку на мой затылок, притягивая к себе, и уже в самые губы прошептал: - И не смей отрицать. А ещё я надеюсь, что мысли о расставании больше не посетят твою голову. Хотя бы в ближайшее время.

В принципе, не слишком сильно мне и хотелось отрицать, это было скорее из вредности, потому что я сама понимала: мои слова являлись ничем иным, как признанием. Но ведь именно этого я и хотела. Слишком долго я молчала и толком не могла высказать то, что казалось бы сильные «Я люблю тебя» попросту не могли передать, так как были не настолько всеобъемлющими. Вот только, как обычно, меня слегка занесло, поэтому Фил решил остановить меня в своей собственное манере, попутно добавляя мне толику уверенности касательно наших отношений, однако я не могла сказать, что мне это не нравилось.

Когда наши губы соприкоснулись, я не смогла сдержать вздох облегчения, заставив Фила на секунду в непонимании отстраниться. Казалось, целая вечность прошла с того момента, как он в последний раз меня обнял и поцеловал, поэтому сейчас было всё мало. И то, что он отстранился, мне отнюдь не понравилось, поэтому я уже самостоятельно потянулась к нему, требуя продолжить, что вызвало у Гардинера лишь улыбку, которую скрыть он не смог, хотя, наверное, и не пытался.

То, что мы определённо слишком долго не целовались, стало ясно гораздо отчётливее, когда шатен сильнее прижал меня к себе, а потом, прикусив мою нижнюю губу, углубил поцелуй, ненадолго заставляя меня в удивлении распахнуть давно закрытые глаза. Мне всё ещё было интересно, как с моими-то скудными навыками он смог достичь такого уровня (даже если речь не об игре, это не мешало мне), и это наводило на вполне логичные выводы, что тренировались явно не со мной. Подумав об этом, я случайно стиснула зубы, заставив парня вздрогнуть и издать какой-то непонятный и не классифицируемый звук, отчего я тут же отпрянула и испуганно прошептала:

– Извини. Тебе больно?

– Ты как всегда вовремя, блин.

– А? – только и хватило меня, прежде чем парень, предложив мне заткнуться, вновь притянул к себе.

Первые две секунды, наверное, я была в лёгком ступоре, но потом уже сама усмехнулась, позволив Филу целовать себя. С кем бы он не тренировался, все его умения сейчас достаются мне, что не может не льстить. К тому же, всегда оставался вариант, что это я брёвнышко, вот он на фоне и кажется таким умелым. О, а ещё мне не с чем сравнивать было. А ещё…

Так уж получилось, что я запнулась на собственной мысли, когда ощущения от поцелуя выбили её из моей головы. Это было… Не так, как обычно. Смущало всё: наша поза; то, что я случайно стучалась зубами о зубы Фила, делая очередное неловкое движение (никак не могла исправить это, будучи в лежачем положении); а ещё и то, что это продолжалось настолько долго, что в один момент перестало хватать дыхания. В тот момент уши будто заложило – ничего не было слышно, ничего не чувствовалось, кроме, разве что, какого-то покалывания в губах.

Тяжело дыша, я отстранилась от Фила, нависая над ним, и помутневшим взглядом рассматривая его раскрасневшиеся чуть приоткрытые губы. Руки парня, словно потеряв всякую силу, соскользнули с моих плеч на диван, отчего он лежал подо мной ровно, будто я застала его врасплох, а он невинная жертва. И если кто-либо из нас и собирался что-то сказать, возможности больше не представлялось.

– А я говорил тебе, что вернуться сюда было плохой идеей, - послышался негромкий голос моего отца со стороны прихожей. – Нужно было послушать меня и найти другое место для ночёвки. Или всё же сходить в тот ресторанчик.

Сглотнув подкативший к горлу комок, я медленно повернула голову в сторону, откуда доносился голос, и встретилась взглядом с раскрасневшейся и открывшей рот от удивления мамой. Она стояла, не переставая учащённо моргать, и явно была в шоке. Роберт тоже не выглядел довольным, но дар речи у него, во всяком случае, не пропал.

– Фил, солнышко, тебе там как, удобно? – воспользовавшись воцарившимся в комнате молчанием, спросил мой папа у парня, вздрогнувшего, едва услышал своё имя.

Посмотрев на Гардинера, я увидела, как он закусил губу и, прокашлявшись, закрыл глаза, как-то обречённо сказав единственное слово:

– Нормально.

– Уверен, что не хочешь выползти из-под Кэтрин и поздороваться? – с явной издёвкой спросил мужчина, пока я медленно, но уверенно краснела. Фил не краснел, но ему явно было очень и очень неловко.

– Не думаю, что готов сейчас встретиться с вами лицом к лицу, - немного тише, чем в прошлый раз, но уже слегка увереннее ответил шатен.

– Вот как, - выдал Роберт, после чего, обнимая Люси за плечи, добавил: - Идём, дорогая, наверх. Не будем смущать молодёжь.

– Но… - слабо попыталась возразить она, однако ей не дали этого сделать.