Митральезы Белого генерала

— А вы, простите, кто? — обратила она внимание на топчущегося рядом Федю.

— Шматовы мы, — сконфужено отвечал тот. — Барышня, вишь, упала, так я пособляю…

— Это сослуживец Дмитрия Николаевича, — поспешил к нему на помощь Сёмка. — Приехал из деревни.

— Очень приятно.

— Ага, душевно рад.

— Вот что, господа, — решительно заявила хозяйка дома, сообразив, что правды тут не добьется. — Немедленно раздевайтесь и идите в гостиную, а Глаша подаст нам чай. Я же пойду к Владимиру Степановичу и поговорю с ним.

Паулина Андреевна была женщиной решительной, а потому немедля выполнила своё намеренье, но, войдя в кабинет супруга, не обнаружила там ни малейших беспорядков. Напротив, Владимир Степанович и его гости беседовали самым мирным образом. Точнее, говорил больше Будищев, а инженер и студент внимательно слушали его.

— Для того чтобы увеличить дальность передачи, — уверено вещал Дмитрий, — нужна длинная антенна.

— Что, простите? — переспросил Попов, тщательно записывающий всё в записную книжку.

— Колебательный контур, — вспомнил правильный термин «изобретатель».

— И что эта самая антенна из себя представляет?

— Стальную проволоку, натянутую между… да чем угодно! В лесу можно на деревьях, на корабле между мачтами. В городе можно рамку деревянную сделать и поднять повыше.

— А какие размеры?

— Чем больше, тем лучше. А вот форму рамки и сечение проволоки нужно будет подбирать.

— Определить экспериментом, — понятливо кивнул будущий профессор физики. — И на какое же расстояние можно будет установить связь?

— Неограниченное! — почти прошептал Дмитрий, с таким видом, будто доверял собеседнику величайшую тайну.

— Господа, у вас всё в порядке? — прервала поток красноречия хозяйка.

Все присутствующие тут же встали, приветствуя её, а Будищев вдобавок отвесил ещё и церемонный поклон, который в иных обстоятельствах можно было бы назвать шутовским.

— Паулина Андреевна, — почти искренне извинился он. — Простите великодушно. Ворвался тут к вам, как хам Батый, Глашу перепугал, молодого человека оконфузил, а все оттого…

— Полно, Дмитрий Николаевич, — мягко прервала покаянную речь мадам Барановская. — Мы всегда рады вас видеть.

— Это правда, — поспешил подтвердить её слова хозяин дома.

— В таком случае, если вы закончили, то, быть может, соблаговолите попить с нами чаю?

— С плюшками? — жалобным тоном спросил Дмитрий, придав своему лицу максимально умильное выражение

— Разумеется, — сдерживая смех, отвечала Паулина Андреевна.

— Мне, право, неловко, — попытался отказаться студент, но его никто не стал слушать.

Хотя Барановскому почти удалось развеять опасения своего компаньона, душа того была неспокойна. Будищев привык доверять своим инстинктам, а сейчас они просто кричали, что дело нечисто. Однако как узнать, справедливы ли опасения?

Самые свежие новости, разумеется, у газетчиков. Другой вопрос — правдивы ли они, но тут Дмитрий надеялся разобраться и потому, выйдя из дома инженера, решил отправиться в одну знакомую ему редакцию.

— А нам куда же? — робко спросил Фёдор.

— Поезжайте в мастерскую. Хотя… вот что, дружище. Не в службу, а в дружбу, пойди к Путиловскому заводу, типа работу ищешь, да потолкайся среди мастеровых. Поспрашивай, как там дела?

— Хорошо. А зачем?

— Нужно узнать есть ли заказы, вовремя ли платят жалованье, и вообще, чем люди дышат?

— Понятно.

— Может лучше я? — недоверчиво глядя на Шматова, спросил Семён. — У меня среди тамошних учеников приятели есть. Я разом все разведаю!

— Эх ты, разведчик, — скупо усмехнулся разом переменившийся Фёдор и, посмотрев на армейского товарища, твердо сказал: — Сделаю, командир.

— Давайте оба, — решил Дмитрий. — Ты пацанву расспросишь, ты со взрослыми поговоришь, а я тоже поинтересуюсь тут в одном месте. Вот вам трояк на расходы. Мелким пряников купите, взрослым косушку, чтобы разговорить.

Протянув своим «агентам» деньги, Будищев свистнул извозчика и отправился прямиком в редакцию «Петербургского вестника». А те дружно зашагали в сторону завода. По дороге они сосредоточенно молчали. Шматов обдумывал, как ловчее выполнить данное ему поручение, а Сёмка — обидевшись на снисходительное отношение к нему.

— А почему ты его командиром назвал? — не выдержал первым мальчишка.

— Командир и есть, — пожал плечами, занятый своими мыслями Фёдор. — Мы ить с ним на войне были.

— Он же не офицер?

— И что с того? Их благородие господин поручик Линдфорс без совета с Графом ничего никогда не делал. Может, потому мы и живы остались. Почти все.

— Он что вами командовал?

— А то! Он, брат, унтером был, а это такое дело… им, иной раз, услужить важнее, чем ротному. Потому как у господина капитана забот много, а тут…

— И вы вместе турок били?

— Мы, Сёмушка, охотниками были. Разведчиками. Вот и сейчас в поиск идем. Понял?

— Ага.

— Тогда шагай и не мешайся.

— Это мы посмотрим, кто мешаться будет, — недовольно пробурчал про себя мальчишка, но в открытую возражать не посмел.

Ещё недавно «Петербургский вестник» был совсем уж заштатной газетенкой, лишь по недосмотру Божьему именуемой печатным изданием. Но за последний год дела пошли веселее, и теперь… нет, респектабельной газетой вроде «Ведомостей» или «Русского Инвалида» [26] она не стала, но финансовое состояние её значительно улучшилось.

26

«Русский инвалид» — печатный орган Военного министерства. Называлось так потому, что деньги вырученные за реализацию направлялись на содержание отставных солдат и офицеров, получивших увечья на службе.

Во всяком случае, Ефим Иванович Нарышкин — один из старейших сотрудников издания — именно так и думал, заказывая у разносчика свежую кулебяку. А ведь были времена, когда и дрянному бутерброду с заветренной ветчиной радовался!

— Мосье Постников, вы будете что-нибудь заказывать? — обернулся он к молодому коллеге.

— Пожалуй.

— Что изволите, барин?

— Пирог с вязигой, если можно.

— Отчего же нельзя, со всем нашим удовольствием!

— Благодарю, любезный.

— А водки, не желаете?