Мкхарт

Вернулся он с очень загадочным выражением лица. Мы как раз прощались с Монгом и Тэнко, но при виде Пауля брат резко объявил, что никаких срочных дел у них нет и они еще погостят у нас неделю-другую.

— Мои родители отругали меня за то, что я не вышел на связь вчера. Потому что ВСЕ остальные нашли время связаться со своими семьями…

По лицу Пауля было видно, что он опять начал сомневаться в нас и перестает понимать, что происходит.

Монг хмыкнул и вопросительно уставился на меня, уточняя, кому из нас на этот раз раскрывать глаза наивному ребенку. Рэйко молчал, задумчиво изучая начищенные ботинки Тэнко, стоящего напротив него.

— Пауль, я понимаю, что тебе проще поверить в то, что тебя сейчас обманываем мы, чем в то, что тебя обманывали в течение двух лет. Но сам подумай, зачем бы нам это делать? — я протянула руку и ласково погладила напряженного мальчишку по щеке. Часть его энергии сразу переметнулась ко мне, и Пауль заметно расслабился.

Я подмигнула Монгу, показывая, что все улажу сама, а он скосил глаза в сторону Рэйко, но я взглядом дала понять, что и тут все под контролем.

Попрощавшись с братом, я за руку потащила Пауля к себе в кабинет. Лисенка я очень вежливо попросила сделать мне чай, чмокнув при этом где-то возле уха. Он, конечно, хмыкнул ехидно, но зато не обиделся.

Усадив Пауля на диван, я подтащила стул и уселась напротив, взяла обе руки мальчишки в свои и, молча, подождала, пока он посмотрит на меня своими огромными голубыми глазами.

Вот глядя в эти глаза, я и начала объяснять, что, если бы мы хотели его обмануть, то действовали бы иначе, а вот те, кто покупают себе рабов, действительно должны переживать, чтобы никто не заподозрил их в этом. А значит, первое, что они должны проделать — успокоить свидетелей, то есть родственников. Когда доверие между нами снова было более-менее восстановлено, хотя сомнения у Пауля явно еще оставались, я предложила ему созвониться с любым из ребят и встретиться где-нибудь на нейтральной территории, например, в кафе или ресторане.

— Его наверняка отпустят, потому что иначе это поставит под сомнение факт его свободы. Или тебе выдадут какую-то мегауважительную причину, почему эта встреча произойти не сможет. Но логичнее всего, что вам дадут встретиться, только под присмотром. И, если твой собеседник будет считать, что вы в одинаковом положении, то несколько его ответов на правильно сформулированные вопросы, и ты получишь подтверждение, что тебя обманывали не мы.

Пауль задумался, потом снова позвонил своим родным и попросил узнать у них телефоны для связи с друзьями. Объяснил, что конкурс закончился слишком быстро и сами они обменяться телефонами не успели.

Мы втроем попили вместе кофе и пошли гулять по городу, устроили что-то типа экскурсии. Заодно заглянули в два ближайших к нам обычных университета Тиуджи, взяли списки факультетов с перечнем вступительных экзаменов по имеющимся направлениям и специальностям. Во время прогулки Рэйко большую часть времени молчал, но хоть не ехидничал и не дулся.

Ближе к вечеру вернулись домой, поужинали, и Пауль пошел перезванивать родителям. Выяснилось, что именно телефоны для связи оставили только трое, остальные выдали почтовые адреса. Уверена, что к емайлам прилагались какие-то более-менее логичные объяснения, но конечно, к нам они не дошли.

Пауль позвонил на все три оставленных телефона, и по двум из них ему вежливо отказали. Причем, если девушка сослалась на дикую головную боль и то, что ей какое-то время будет некогда… просто совершенно некогда встретиться! То парень просто буркнул: «Ну, ты же сам понимаешь, какие могут быть встречи!»

Третий звонок после такого заявления в принципе был не нужен, но я настояла, и в этот раз было получено согласие. На следующий день Пауль встретился в кафе в центре Туиджи с одним из своих знакомых. Один из охранников сопроводил его до места, подождал и привез обратно.

Пауль молча влетел в свою комнату и заперся там часа на два. Канал между нами функционировал нормально. Для передачи эмоций и душевных переживаний он, конечно, был еще слишком слаб, но физическую боль я бы ощутила. Поэтому мы с Рэйко закрылись в моей комнате, и я устроила лисенку небольшую компенсацию за переживания последних дней.

Сначала я, пусть и немного с опозданием, наказала его за устроенную драку. Эротично, ласково, ловя виновато-преданный взгляд и жаркий шепот: «Простите, тьюди, такого больше никогда не повторится…» Привязав лисенка к кровати, я заставила его метаться по ней, извиваясь сначала от ударов флогера, потом от моих поцелуев.

Стук в дверь прозвучал почти вовремя — Рэйко уже кончил, но еще не совсем пришел в себя после оргазма. Быстро отвязав ему руки и накрыв покрывалом, а на себя накинув халат, я выползла в коридор.

— Простите, леди… Я помешал… — Пауль вспыхнул почти мгновенно и отвел глаза в сторону.

— Если бы мне совсем не хотелось выходить, я бы сказала тебе об этом. Не переживай, — утешила я мальчишку. — Прикажи подать в гостиную чего-нибудь перекусить и жди нас там. Мы спустимся через десять минут.

Заедая чай вкусными пирожными, я выслушала краткий пересказ о встрече, выслушала извинения Пауля за то, что он усомнился в моей честности… И задумалась о том, что мне теперь делать с имеющимися сведениями. Фирма моего деда занимается торговлей рабами. По-моему, это не то знание, которое можно спокойно проигнорировать. Я решила, что глупо сейчас дергать Конга из-за такой мелочи, к тому же когда уверена, что он будет согласен со мной. Почти вся деятельность клуба могла считаться законной с небольшой натяжкой, но торговля людьми — это было уже явным перебором.

На следующий день я съездила в главный офис Кьентрена Туиджи и выяснила суть договора между ними и фирмой моего деда. Тут все было вполне законно. С Диспонта присылали результаты исследований, обычных чонянлиней Кьентрены пытались пристроить своими силами, позволяя им жить какое-то время за городом, как я поняла — в небольшом селении-загоне, и выдавая им ежемесячную небольшую ренту от государства. На такую же ренту существовали и обитатели окраин, решившиеся встать на учет.

Государство оплачивало курсы по получению наиболее востребованных специальностей, но, само собой, не обучение в университетах! Правда, последние иногда соглашались обучать изгнанников с Диспонта, если у тех были высокие баллы на выпускных школьных экзаменах, грамоты по каким-нибудь олимпиадам, а, главное, если какой-нибудь представитель Кьентрена соизволял сообщить об этом университету. То есть если у родителей изгнанника были или связи, или деньги на взятку.

Нет, мне все это вот так дословно не выдали, но я достаточно наловчилась читать между строк и намеков, чтобы понять — не попади Пауль на этот аукцион, быть ему сапожником или сантехником. Ну, или одним из клерков самого низшего звена. Потому что связей и денег у него точно не было.

Так вот, фирма моего деда выбирала по результатам обследований самых перспективных и сильных чонянлиней и забирала их «под свою опеку». Понятно, что представители Кьентрена только благословляли всех Святых, пославших им избавление от десятка проблем. Полукровок с Диспонта ежегодно поступало до пятидесяти человек, а в этом году было вообще шестьдесят восемь. «Их количество будет расти!» — практически с ужасом сообщила мне женщина, одна из сотрудниц Кьентрена, согласившаяся выделить мне немного своего рабочего времени. Я сочувственно покивала и, вернувшись домой, задумалась о том, что же делать с полученной мною информацией.