Младший научный сотрудник

Нина была заинтригована ничуть не меньше Оли, но расспрашивать подробности они как-то не стали, а вместо этого усадили меня к окну и начали раскладывать разные баночки и бутылочки на столике.

— Волосы мы тебе лаком сбрызнем, — сообщила Нина, — и вверх зачешем — будет впечатление, что они у тебя дыбом стоят.

— Под щеки можно вот эти прокладки положить, — добавила Оля, — они изменят форму лица.

— И в нос тоже можно вставить вот это, — показала Нина, — нос будет совсем другой.

А когда они закончили все процедуры, Нина, как более смелая, села на мою кровать и заявила:

— А теперь рассказывайте, чего вы там задумали…

– ---

Историю про внештатников госбезопасности они съели, но по лицам было видно, что до конца в эту байку не поверили. Но вопросов больше не задали.

— Когда всё закончится — могу я это сам смыть? — спросил я перед расставанием.

— Можешь, — уверенно отвечала Нина, — только волосы хорошо бы горячей водой отмывать.

— Где ж я тут найду горячую воду? — озаботился я.

— А вот в своей бане и нагреете, — и они обе испарились, а Аскольд ушёл к дороге караулить Фому.

Отсутствовал он недолго, буквально через десяток минут вернулся и свистом вызвал меня наружу.

— Фома вон за теми кустами стоит, — он показал где, — пройди туда лучше большим кругом, чтобы на глаза никому не попасться.

Я послушался и нарезал круг довольно большого диаметра… за кустами и верно стоял тот самый неразговорчивый напарник Васи Синего.

— Что это с тобой? — удивлённо спросил он, узрев мою новую внешность.

— Конспирация, товарищ Фома, — ответил я, — мне лишние проблемы с армянами не нужны, так что представишь меня им, как Саню Борзова, и он, Саня этот, только что из психушки откинулся.

— А какие дела могут быть у воров в законе с психбольными? — задал он такой простой вопрос.

— И верно, — задумался я, — никаких… если не считать денежных. Тогда давай так — ты идёшь к армянам один, а я прячусь в кустах… у тебя там проходит очередной разговор про отстёгивание доли, придумаешь что-нибудь, а когда он заканчивается, появляюсь я… типа иду из Макарьева в Полосатое. Ты берёшь меня за шиворот и даёшь в морду, потому что я вам денег задолжал и не отдаю. На этом всё, дальше моя роль начинается… только сильно в морду давать не надо, мне ж потом работать ещё…

— Вполсилы заряжу, — согласился Фома, — план мне нравится, пошли… будешь Саней Борзиком из Шаранги, — добавил он.

— А почему из Шаранги? — спросил я.

— Далеко отсюда, не проверят, — логично рассудил он.

Идти тут надо было с пару километров по трассе, которая одним концом шла к Варнакову, а вторым упиралась в станцию на Кировской железной дороге. Разговаривать особо было не о чем, поэтому мы и промолчали всё это время. За пару сот метров до места Фома меня предупредил, и я юркнул в придорожные кусты, а он зашагал далее к армянскому обиталищу. Я проследовал за ним по обочине и остановился в пределах прямой видимости — армяне дружной толпой сидели за столиком во дворе, пили-ели и произносили какие-то тосты на своём языке.

Увидев Фому, они прекратили есть, встал один из них, видимо тот самый старший по имени Ашот, и они отошли в сторонку. Я выждал пару минут и вылез из своих кустов на трассу, взял зачем-то в руки длинную палку и начал весело насвистывать, размахивая палкой из стороны в сторону.

— Стоять! — услышал я командный окрик Фомы, когда приблизился к этой компании. — А ну сюда иди! — продолжил разоряться он.

Я сделал вид, что испугался, выбросил палку и начал несмело приближаться к ним.

— Это ж Борзик из Шаранги, — сообщил больше для Ашота Фома, — я бля его давно ищу.

Ашот закрыл рот на замок и просто наблюдал за дальнейшим развитием событий — ну правильно, конечно, двое выясняют отношения, третий не лезь. А Фома быстро передислоцировался в мою сторону и продолжил:

— Когда бабло вернёшь? — всё таким же громовым голосом вопросил он, а я сделал как можно более жалобный вид и ответил:

— Ты что, Фома, я ж сказал уже — заработаю и верну…

— Время идёт, часики тикают, — сообщил он мне, — долг растёт. Вася больше ждать не будет… на-ка получи пока аванс от него, — и он смачно врезал мне по левой скуле.

Было больно, но терпимо, он и точно не в полную силу приложился. Но это ещё не конец был — далее он пару раз засадил мне ботинком по рёбрам и сказал после все этого:

— Это последнее предупреждение — послезавтра бабла не будет, я тебе руку сломаю, — а потом добавил, повернувшись назад в полоборота, — а с тобой разговор не закончен, завтра продолжим.

И после этого он быстро улетучился в сторону Макарьева, а я с трудом поднялся и проверил состояние организма… терпимо, жить можно.

— Эй, ара, — обратился ко мне Ашот, — помощь нужна?

— Рожу бы обмыть, — отвечал я, — и водички попить, а больше ничего не надо.

— Ну пошли в наш двор, там рукомойник висит, — предложил он.

Компания за столом, умолкнувшая было на период разборок, опять сдержанно загудела. Я прошёл вслед за Ашотом во двор и смыл кровь под стандартным советским умывальником, с пипочкой.

— Воды нет, вина выпей с нами, — предложил далее Ашот.

— Не откажусь, — сказал я, мне тут же уступили местечко за столом, сдвинувшись в сторону, и я туда уселся.

— У тебя тоже проблемы с Васей? — спросил один из армян.

— Угу, — ответил я, выпив полстакана водки, — меня весной в больницу когда положили, занял у него стольник, теперь вот выписали, а отдавать нечем.

— А что за больница? — поинтересовался Ашот.

— Вторая городская психиатрическая, — выдал я, — в Нижнереченске которая.

— Психушка? — переспросил он, — на Июльских дней?

— Точно, — подтвердил я, — а ты откуда про неё знаешь?

— Человечек знакомый там лежал, заходил как-то, — неопределённо поводил руками в воздухе тот. — А диагноз какой у тебя был?

— Кататоническая шизофрения, — вытащил из памяти я такой термин, — галоперидолом закормили.

— Сочувствую, брат, — сказал мне Ашот, — давай выпьем за то, чтобы все были здоровыми и не попадали в психушку.

— Ашот, — заметил ему один из их команды, — у нас всё закончилось. И магазин уже закрыт.

— У бабки Федосьи всегда самогон на продажу есть, — сказал ещё один армянин, — только у нас и денег-то больше нету.

— У тебя деньги есть? — спросил меня Ашот, — ах да, ты же только что по морде получил за то, что денег нету…