– Но (говорю их языком) подите-ка покажите почки или печень. А они все-таки – есть, и никто своих почек глазами не видел.
Кроме того, что-то болит: не зуб, не голова, не живот, не – не – не – а – болит.
Это и есть душа.
Побег
«Тише, тише, тише, век мой громкий!..»
Тише, тише, тише, век мой громкий!За меня потоки – и потомки.1931
«– Не нужен твой стих…»
– Не нужен твой стих –Как бабушкин сон.– А мы для иныхСновидим времен.– Докучен твой стих –Как дедушкин вздох.– А мы для иныхДозорим эпох.– В пять лет – целый свет –Вот сон наш каков!– Ваш – на пять лишь лет,Мой – на пять веков.– Иди,
куда дни!– Дни мимо идут.– Иди, куда мы.– Слепые ведут.А быть или нетСтихам на Руси –Потоки спроси,Потомков спроси.Медон14 сентября 1931
«О поэте не подумал…»
О поэте не подумалВек – и мне не до него.Бог с ним, с громом, Бог с ним, с шумомВремени не моего!Если веку не до предков –Не до правнуков мне: стад.Век мой – яд мой, век мой – вред мой,Век мой – враг мой, век мой – ад.Сентябрь 1934
«Уединение: уйди…»
Уединение: уйдиВ себя, как прадеды в феоды.Уединение: в грудиИщи и находи свободу.Чтоб ни души, чтоб ни ноги –На свете нет такого садуУединению. В грудиИщи и находи прохладу.Кто победил на площади –Про то не думай и не ведай.В уединении грудиСправляй и погребай победу.Уединение в груди.Уединение: уйди,Жизнь!Сентябрь 1934
«Жизни с краю…»
Жизни с краю,Середкою брезгуя,Провожаю –Дорогу железную.Века с краюВ запретные зоныПровожаюКверх лбом – авионы.Почему же,О люди в полете!Я – «отстала»,А вы – отстаете,Остаетесь.Крылом – с ног сбивая,Вы несетесь,А опережаю –Я?Февраль 1935
«Двух станов не боец, а – если гость случайный…»
Двух станов не боец,А только гость случайный…
Двух станов не боец, а – если гость случайный –То гость – как в глотке кость, гость – как в подметке гвоздь.Была мне голова дана – по ней стучалиВ два молота: одних – корысть и прочих – злость.Вы с этой головы – к создателеву чудуТерпение мое, рабочее, прибавь –Вы с этой головы – что требовали? – Блуда!Дивяся на ответ упорный: обезглавь.Вы с этой головы, уравненной – как грядыГор, вписанный в вершин божественный чертеж,Вы с этой головы – что требовали? – Ряда!Дивяся на ответ (безмолвный): обезножь.Вы с этой головы, настроенной – как лира:На самый высший лад: лирический… – Нет, стой!Два строя: Домострой (– и Днепрострой – на выбор!)Дивяся на ответ безумный: – Лиры – строй.Вы с этой головы, с лба – серого гранита,Вы требовали: нас – люби, тех – ненавидь!Не все ли ей равно – с какого боку битой,С какого профиля души – глушимой быть?Бывают времена, когда голов – не надо.Но слово низводить – до свеклы кормовой –Честнее с головой Орфеевой – менады!Иродиада с Иоанна головой!– Ты царь: живи один… – Но у царей – наложницМинута. Бог – один. Тот, в пустоте небес.Двух станов не боец: судья – истец – заложник –Двух – противубоец. Дух – противубоец.25 октября 1935, Ванв
Отцам
1
В мире, ревущем:– Слава грядущим!Что во мне шепчет:– Слава прошедшим!Вам, проходящим,В счет не идущим,Чад не родящим,Мне – предыдущим.С клавишем, с кистью льСпорили, с дестью льПисчею – чистоПрожили, с честью.Белые – крашеСнега сокровищ! –Волосы – вашейСовести – повесть.14–15 сентября 1935
2
Поколенью с сиреньюИ с Пасхой в Кремле,Мой привет поколенью –По колено в земле,А сединами – в звездах!Вам, слышней камыша,– Чуть зазыблется воздух –Говорящим: ду-ша!Только душу и спасшимИз фамильных богатств,Современникам старшим –Вам, без равенств и братств,Руку веры и дружбы,Как кавказец – кувшинС виноградным! –
врагу же –Две – протягивавшим!Не Сиреной – сиреньюЗаключенное в грот,Поколенье – с пареньем!С тяготением – отЗемли, над землей, прочь отИ червя и зерна!Поколенье – без почвы,Но с такою – до днаДнища узренной бездной,Что из впалых орбитЛиком девы любезной –Как живая глядит,Поколенье, где крашеБыл – кто жарче страдал!Поколенье! Я – ваша!Продолженье зеркал.Ваша – сутью и статью,И почтеньем к уму,И презрением к платьюПлоти – временному!Вы – ребенку, поэтомОбреченному быть,Кроме звонкой монетыВсе – внушившие – чтить:Кроме бога ВААЛА!Всех богов – всех времен – и племен…Поколенью – с провалом –Мой бессмертный поклон!Вам, в одном небываломУмудрившимся – быть,Вам, средь шумного балаТак умевшим – любить!До последнего часаОбращенным к звезде –Уходящая раса,Спасибо тебе!16 октября 1935
Жизни
1
Не возьмешь моего румянца –Сильного – как разливы рек!Ты охотник, но я не дамся,Ты погоня, но я есмь бег.Не возьмешь мою душу живу!Так, на полном скаку погонь –Пригибающийся – и жилуПерекусывающий коньАравийский.27 декабря 1924
2
Не возьмешь мою душу живу,Не дающуюся как пух.Жизнь, ты часто рифмуешь с: лживо, –Безошибочен певчий слух!Не задумана старожилом!Отпусти к берегам чужим!Жизнь, ты явно рифмуешь с жиром:Жизнь: держи его! жизнь: нажим.Жестоки у ножных костяшекКольца, в кость проникает ржа!Жизнь: ножи, на которых пляшетЛюбящая. – Заждалась ножа!28 декабря 1924
«От родимых сёл, сёл!..»
От родимых сёл, сёл!– Наваждений! Новоявленностей!Чтобы поезд шел, шел,Чтоб нигде не останавливался,Никуда не приходил.В вековое! Незастроенное!Чтобы ветер бил, был,Выбивалкою соломенноюПросвежил бы мозг, мозг– Все осевшее и плесенное! –Чтобы поезд нёс, нёс,Быстрей лебедя, как в песенке…Сухопутный шквал, шквал!Низвержений! Невоздержанностей!Чтобы поезд мчал, мчал,Чтобы только не задерживался.Чтобы только не срастись!Не поклясться! не насытиться бы!Чтобы только – свист, свистНад проклятою действительностью.Феодальных нив! ГлыбПервозданных! незахватанностей!Чтобы поезд шиб, шиб,Чтобы только не засматривалсяНа родимых мест, местАвгустейшие засушенности!Всё едино: Пешт – Брест –Чтобы только не заслушивался.Никогда не спать! Спать?!Грех последний, неоправданнейший…Птиц, летящих вспять, вспятьПо пятам деревьев падающих!Чтоб не ночь, не две! – две?! –Еще дальше царства некоего –Этим поездом к тебеВсе бы ехала и ехала бы.Конец мая 1925
«Зная только одни августейшие беды…»
Зная только одни августейшие беды, как любовь к нелюбящему, смерть матери, тоску по своему семилетию, – такое, зная только чистые беды: раны (не язвы!) – и все это в прекрасном декоруме: сначала феодального дома, затем – эвксинского брега – не забыть хлыстовской Тарусы, точно нарочно данной отродясь, чтобы весь век ее во всем искать и нигде не находить – я до самого 1920 г. недоумевала: зачем героя непременно в подвал и героиню непременно с желтым билетом. Меня знобило от Достоевского. Его черноты жизни мне казались предвзятыми, отсутствие природы (сущей и на Сенной: и над Сенной в виде – неба: вездесущего!) не давало дышать. Дворники, углы, номера, яичные скорлупы, плевки – когда есть небо: для всех.
То же – toutes proportions gardees! [26] – я ощущала от стихов 18-летнего Эренбурга, за которые (присылку которых – присылал все книжки) – его даже не благодарила, ибо в каждом стихотворении – писсуары, весь Париж – сплошной писсуар: Париж набережных, каштанов, Римского Короля, одиночества, – Париж моего шестнадцатилетия.
То же – toutes proportions encore mieux gardees [27] – ощущаю во всяком Союзе Поэтов, революционном или эмигрантском, где что ни стих – то нарыв, что ни четверостишие – то бочка с нечистотами: между нарывом и нужником. Эстетический подход! – ЭТИЧЕСКИЙ ОТСКОК.