Мне нравится, что Вы больны не мной… (сборник)

Никакой державный цензор так не расправлялся с Пушкиным, как Владимир Маяковский с самим собой.

Если есть в этой жизни самоубийство, оно не одно, их два, и оба не самоубийства, ибо первое – подвиг, второе – праздник. Превозможение природы и прославление природы.

Прожил как человек и умер как поэт.

(Из статьи «Поэт и время», 1932)

Маяковскому

1

Чтобы край земной не вымерБез отчаянных дядей,Будь, младенец, Володимир:Целым миром володей!

2

Литературная – не в нейСуть, а вот – кровь пролейте!Выходит каждые семь дней.Ушедший – раз в столетьеПриходит. Сбит передовойБоец. Каких, столица,Еще тебе вестей, какойЕще – передовицы?Ведь это, милые, у нас,Черновец – милюковцу:«Владимир Маяковский? Да-с.Бас, говорят, и в кофтеХодил»… Эх, кровь-твоя-кровца!Как с новью примириться,Раз первого ее бойцаКровь – на второй странице(Известий)

3

«В гробу,

в обыкновенном темном костюме, в устойчивых, грубых ботинках, подбитых железом, лежит величайший поэт революции». («Однодневная газета», 24 апреля 1930 г.)

В сапогах, подкованных железом,В сапогах, в которых гору брал –Никаким обходом ни объездомНе доставшийся бы перевал –Израсходованных до сияньяЗа двадцатилетний перегон.Гору пролетарского Синая,На котором праводатель – он.В сапогах – двустопная жилплощадь,Чтоб не вмешивался жилотдел –В сапогах, в которых, понаморщась,Гору нес – и брал – и клял – и пел –В сапогах и до и без отказуПо невспаханностям Октября,В сапогах – почти что водолаза:Пехотинца, чище ж говоря:В сапогах великого похода,На донбассовских, небось, гвоздях,Гору горя своего народаСтапятидесяти (Госиздат)Миллионного… – В котором родеСвоего, когда который год:«Ничего-де своего в заводе!»Всех народов горя гору – вот.Так вот в этих – про его Роллс-РойсыГоворок еще не приутих –Мертвый пионерам крикнул: Стройся!В сапогах – свидетельствующих.

4

Любовная лодка разбилась о быт.

И полушки не поставишьНа такого главаря.Лодка-то твоя, товарищ,Из какого словаря?В лодке, да еще в любовнойЗапрокинуться – скандал!Разин – чем тебе не ровня? –Лучше с бытом совладал.Эко новшество – лекарствоХлещущее, что твой кран!Парень, не по-пролетарскиДействуешь – а что твой пан!Стоило ж в богов и в маткуНас, чтоб – кровь, а не рассвет! –Класса белую подкладкуВыворотить напослед.Вроде юнкера, на ТоскеВыстрелившего – с тоски!Парень! не по-маяковскиДействуешь: по-шаховски.Фуражечку б на бровишкиИ – прощай моя джаным!Правнуком своим проживши,Кончил – прадедом своим.То-то же, как на поверкуВыйдем – стыд тебя заест:Совето-российский Вертер.Дворяно-российский жест.Только раньше – в околодок,Нынче ж… – Враг ты мой родной!Никаких любовных лодокНовых – нету под луной.

5

Выстрел – в самую душу,Как только что по врагам.Богоборцем разрушенСегодня последний храм.Еще раз не-осекся,И, в точку попав – усоп.Было стало-быть сердце,Коль выстрелу следом – стоп.(Зарубежье, встречаясь:«Ну, казус! Какой фугас!Значит – тоже сердца есть?И с той же, что и у нас?»)Выстрел – в самую точку,Как в ярмарочную цель.(Часто – левую мочкуОтбривши – с женой в постель.)Молодец! Не прошибся!А женщины ради – что ж!И Елену паршивкой– Подумавши – назовешь.Лишь одним, зато знатно,Нас лефовец удивил:Только вправо и знавшийПалить-то, а тут – слевил.Кабы в правую – свёрк быЛанцетик – и здрав ваш шеф.Выстрел в левую створку:Ну в самый-те Центропев!

6

Зерна огненного цвета

Брошу на ладонь,

Чтоб предстал он в бездне света

Красный как огонь.

Советским вельможей,При полном Синоде…– Здорово, Сережа!– Здорово, Володя! Умаялся? – Малость.– По общим? – По личным.– Стрелялось? – Привычно.– Горелось? – Отлично.– Так стало-быть пожил?– Пасс в нек’тором роде.…Негоже, Сережа!…Негоже, Володя!А помнишь, как матомВо весь свой эстрадныйБасище – меня-тоОбкладывал? – ЛадноУж… – Вот-те и шлюпкаЛюбовная лодка!Ужель из-за юбки?– Хужей из-за водки.Опухшая рожа.С тех пор и на взводе?Негоже, Сережа.– Негоже, Володя.А впрочем – не бритва –Сработано чисто.Так стало-быть битаКартишка? – Сочится.– Приложь подорожник.– Хорош и коллодий.Приложим, Сережа?– Приложим, Володя.А что на Рассее –На матушке? – То естьГде? – В ЭсэсэсэреЧто нового? – Строят.Родители – родят,Вредители – точут.Издатели – водят,Писатели – строчут.Мост новый заложен,Да смыт половодьем.Все то же, Сережа!– Все то же, Володя.А певчая стая?– Народ, знаешь, тертый!Нам лавры сплетая,У нас, как у мертвых,Прут. Старую РостуДа завтрашним лаком.Да не обойдешьсяС одним Пастернаком.Хошь, руку приложимНа ихнем безводье?Приложим, Сережа?– Приложим, Володя!Еще тебе кланяется…– А что добрыйНаш Льсан Алексаныч?– Вон – ангелом! – ФедорКузьмич? – На канале:По красные щекиПошел. – Гумилев Николай?– На Востоке.(В кровавой рогоже,На полной подводе…)– Все то же, Сережа!– Все то же, Володя!А коли все то же,Володя, мил-друг мой –Вновь руки наложим,Володя, хоть рук – и –Нет. – Хотя и нетуСережа, мил-брат мой,Под царство и этоПодложим гранату!И на раствороженномНами Восходе –Заложим, Сережа!– Заложим, Володя!

7

Много храмов разрушил,А этот – ценней всего.Упокой, Господи, душуУсопшего врага твоего.Савойя,август 1930

С. А. Есенину (1895–1925)

«Брат по песенной беде…»

Брат по песенной беде –Я завидую тебе.Пусть хоть так она исполнится– Помереть в отдельной комнате! –Скольких лет моих? лет ста?Каждодневная мечта.И не жалость: мало жил,И не горечь: мало дал.Много жил – кто в наши жилДни: все дал – кто песню дал.Жить (конечно не новейСмерти!) жилам вопреки.Для чего-нибудь да естьПотолочные крюки.Начало января 1926

(О Есенине)

– У Е‹сенина› был песенный дар, а личности не было. Его трагедия – трагедия пустоты. К 30-ти годам он внутренне кончился. У него была только молодость.

(Пел – и пил.)

1926

«Есенин погиб…»

Есенин погиб, потому что не свой, чужой заказ (времени – обществу) принял за свой (времени – поэту), один из заказов – за весь заказ. Есенин погиб, потому что другим позволил знать за себя, забыл, что он сам – провод: самый прямой провод!..

Есенин погиб, потому что забыл, что он сам такой же посредник, глашатай, вожатый времени – по крайней мере настолько же сам себе время, как и те, кому во имя и от имени времени дал себя сбить и загубить.

(«Поэт и время», 1932)

П. Г. Антокольскому (1896–1978)

П. Антокольскому

Дарю тебе железное кольцо:Бессонницу – восторг – и безнадежность.Чтоб не глядел ты девушкам в лицо,Чтоб позабыл ты даже слово – нежность.Чтоб голову свою в шальных кудряхКак пенный кубок возносил в пространство,Чтоб обратило в угль – и в пепл – и в прахТебя – сие железное убранство.Когда ж к твоим пророческим кудрямСама Любовь приникнет красным углем,Тогда молчи и прижимай к губамЖелезное кольцо на пальце смуглом.Вот талисман тебе от красных губ,Вот первое звено в твоей кольчуге, –Чтоб в буре дней стоял один – как дуб,Один – как Бог в своем железном круге!Март 1919

Н. П. Гронскому (1909–1934)

Надгробие

1

«Иду на несколько минут…»В работе (хаосом зовутБездельники) оставив стол,Отставив стул – куда ушел?Опрашиваю весь Париж.Ведь в сказках лишь да в красках лишьВозносятся на небеса!Твоя душа – куда ушла?В шкафу – двустворчатом, как храм, –Гляди: все книги по местам,В строке – все буквы налицо.Твое лицо – куда ушло?Твое лицо,Твое тепло,Твое плечо –Куда ушло?3 января 1935

2

Напрасно глазом – как гвоздем,Пронизываю чернозем:В сознании – верней гвоздя:Здесь нет тебя – и нет тебя.Напрасно в ока оборотОбшариваю небосвод:– Дождь! дождевой воды бадья.Там нет тебя – и нет тебя.Нет, некоторое из двух:Кость слишком – кость, дух слишком – дух.Где – ты? где – тот? где – сам? где – весь?Там – слишком там, здесь – слишком здесь.Не подменю тебя пескомИ паром. Взявшего – родствомЗа труп и призрак не отдам.Здесь – слишком здесь, там – слишком там.Не ты – не ты – не ты – не ты.Что бы ни пели нам попы,Что смерть есть жизнь и жизнь есть смерть, –Бог – слишком Бог, червь – слишком червь.На труп и призрак – неделим!Не отдадим тебя за дымКадил,ЦветыМогил.И если где-нибудь ты есть –Так – в нас. И лучшая вам честь.Ушедшие – презреть раскол:Совсем ушел. Со всем – ушел.5–7 января 1935

3

За то, что некогда, юн и смел,Не дал мне заживо сгнить меж телБездушных, замертво пасть меж стен –Не дам тебе – умереть совсем!За то, что за руку, свеж и чист,На волю вывел, весенний лист –Вязанками приносил мне в дом! –Не дам тебе – порасти быльем!За то, что первых моих сединСыновней гордостью встретил – чин,Ребячьей радостью встретил – страх, –Не дам тебе – поседеть в сердцах!7–8 января 1935

4

Удар, заглушенный годами забвенья,Годами незнанья.Удар, доходящий – как женское пенье,Как конское ржанье,Как страстное пенье сквозь ‹косное› зданьеУдар – доходящий.Удар, заглушенный забвенья, незнаньяБеззвучною чащей.Грех памяти нашей – безгласой, безгубой,Безмясой, безносой!Всех дней друг без друга, ночей друг без другаЗемлею наноснойУдар – заглушённый, замшённый – как тиной.Так плющ сердцевинуСъедает и жизнь превращает в руину…– Как нож сквозь перину!…Оконною ватой, набившейся в уши,И той, заоконной:Снегами – годами – ‹пудами› бездушьяУдар – заглушенный…А что если вдруг…………………………….А что если вдругА что если – вспомню?‹Начало января 1935›