Мне снился сон…

– Думаешь?

Виктория спросила, но при этом была совершенно уверена: он знает, что говорит.

– Нас уже ищут, – кивнул он. – Всех нас, попавших в беду. И большие корабли, эсминцы «Гремящий», «Грозный», Куйбышев», другие… Спасатели, тральщики. Это – в море, на островах. А с воздуха – самолёты. Найдут!

Скоро и правда солнце начало припекать. Камни оставались холодными, но воздух стал таким тёплым, что Виктория расстегнула свою куртку, сняла вязаную шапочку. И тут же пожалела, что нет расчёски. Ветерок обдувал ей лицо, развивал её каштановые волосы. Она стояла на большом камне, лицом к морю. Обернулась, поймала восхищённый взгляд Антона. Он не смутился, кивнул:

– Ты очень красивая. Редкое сочетание тёмных волос и синих глаз… Совсем юная. Восемнадцать, наверное?

– Девятнадцать! – Виктория чуть вздёрнула подбородок. – Почти…

– Я по сравнению с тобой старик, мне двадцать шесть.

– Как Уиллу, – тихо сказала Виктория.

Слёзы навернулись у неё на глаза. Антон поднялся от костра, шагнул к девушке, обнял и прижал её к себе. Он уже знал историю брата и сестры Роскоммон: крейсер «Лондон», «Даниэль Морган», гибель Уильяма. Прижимая к себе это юное существо, Антон Вербенцов, у которого никогда не было братьев и сестёр, позавидовал погибшему английскому морскому врачу. Сладкая боль в сердце – Господи, вот уж никогда не думал, что этот приторный литературный штамп может быть реальным чувством! Он думал, что мог бы стать этой девочке старшим братом. Пьянящее предчувствие другого родства он пока ещё не пускал в сознание. Пока ещё…

А Виктория, прижимаясь к нему – человеку, о котором уже сама себе сказала «самый родной», сейчас, когда мысленно сравнивала его с Уильямом, вдруг подумала о брате: «В двадцать шесть лет он был не женат. И невесты не было…» Она не продолжила свои мысли дальше, но сама-то знала о чём думает.

В маленьком озере, у которого Антон развёл костёр, вода переливалась солнечными бликами и казалась тёплой. Просто манила окунуться. Виктория опустила в неё руку, и поначалу ей показалось, что да, тёплая. Но через минуту пальцы заледенели. Антон увидел её гримаску, засмеялся:

– Да, днём вода может прогреться градусов до восемнадцати. Но только сверху, чуть-чуть. Что поделаешь, пояс вечной мерзлоты. Зачерпни-ка водички.

Она набрала флягу, которую они сняли с пояса Силвы. Антон варил бульон из двух тушек леммингов. Виктория увидела часом раньше зверьков, которые показались ей мышками. Антон объяснил, что это и в самом деле подвид полёвок, рассказал, что лемминги – главная пиши полярных волков и песцов.

– Хороший вес и мощную энергию на этих малышах набирают. – И присвистнул. – А ведь как раз сейчас эти мышки в самой поре, жирненькие, упитанные.

Ушёл и вернулся с двумя тушками. Девушке сказал, но не показал: жалеть будет. Теперь они ели очень вкусный бульон с кусочками нежного мяса. Не солёный, конечно, но заедали солёными галетами.

Костёр продолжал гореть – и для тепла, и для того, чтоб их с воздуха могли заметить. Топлива для него хватало – берег был усеян самым различным деревянным хламом: обломками досок, веток, брёвнами.

– «Топляк», так назвал это Антон, по-русски. – Леди Виктория подняла на внука глаза, влажно и молодо блестевшие от воспоминаний.

И Энтони вдруг тоже вспомнил: «силки» – так сказала ему по-русски Тори…

В нож Антона была вделана складная ложка. Они хлебали ею по очереди вкусный бульон, и Виктория наконец спросила своего спасителя:

– Ты, Тони, говоришь по-английски, как житель Лондона.

– Что, совсем нет акцента? – улыбнулся он.

– Небольшой. Как у офицеров, долго служивших в колониях, Индии или Афганистане.

– Угадала. Вот только не я сам, а мой отец, он был несколько лет секретарём посла Российской Империи в Османской Империи. А потом – дипломатом при английской миссии в Афганистане.

– Ты вспоминал часы, «Вашерон…». Старинная, дорогая марка. Твой отец был богат?

– Он был дворянин, это главное. Получил отличное образование, его должность хорошо оплачивалась. Но и состояние небольшое тоже было: поместье на родине, вложения в банки… Он полюбил – и взаимно, – дочь посла. Через год после свадьбы был переведён на службу в Афганистан. А перед этим проводил с женой отпуск в Лозанне… Там я, как раз, и родился.

– Значит, твоя мама тоже дворянка?

– Да, из древнего знатного рода.

– Но… – Виктория неловко пожала плечами, словно извиняясь, – ведь в Советской России к дворянам относятся плохо? Они все уехали после вашей революции за границу. А ваша семья, как я понимаю, уже и была там, в Афганистане? Под защитой Британского флага…

– С моей семьёй получилось как раз наоборот. Ещё в 16-м году, когда мне не было и года, отец отправил меня с матерью в Россию. Уже тогда молодой принц Аманулла, поддерживаемый верховными муллами, провозгласил священную войну против англичан… Ну, ты об этом знаешь, в твоей семье ведь были и есть офицеры… Тут вскоре и произошла «наша революция», – Антон улыбнулся девушке. – Посол отказался работать на «взбунтовавшуюся чернь». Бросил всё и уехал во Францию, с ним – почти весь дипломатический корпус. А отец согласился, остался, возглавил посольство.

– Но почему?

Антон, склонив голову на бок, демонстративно, но не обидно, а весело оглядел Викторию с ног до головы.

– Фамилия Роскоммон, как я понимаю, знатного происхождения? Вы – пэры Англии?

– Конечно!

– Но почему же ты, и твой брат, наследник, если не ошибаюсь, титула… Какого?

– Герцогского, – протянула Виктория уже не запальчиво, понимая, куда он клонит.

– Да: лорд, герцог, а поехал помогать «красной стране». Почему?

– У вас война, вам тяжело…

– А вы – самоотверженные люди, с высокой моралью, гуманисты… Вот и мой отец был такой. К тому же, Россия была его страной, а он всегда был патриотом… И ещё – принц Аманулла ему нравился, отец видел в нём сильного лидера, симпатизировал ему. Они дружили. А Советская власть с первых своих дней стала поддерживать Амануллу.

– А что дальше, Тони? Мне всё о тебе интересно!

Это было признание! И не только слова, но и взволнованно-восторженный тон, и нескрываемо-нежный блеск глаз, которые не опустились в смущении, встретив его взгляд. Почему она должна была смущаться? Их встреча – чудо, дарованное свыше! Никак, ну совершенно никак пути этого русского, советского офицера и юной английской леди не могли пересечься. А вот – пересеклись…

Антон всё прочитал в её глазах. Провёл рукой по её волосам, щеке, чуть придержал за подбородок, наклонился и слегка тронул губами её губы. Тронул и задержался на несколько секунд.

– Тори, малышка, – сказал тихо-тихо, почти прошептал. – Наша встреча, это ведь чудо!

Словно прочитал её мысли. Чуть помолчав, спросил:

– Продолжать? Будешь слушать дальше?

– Да, да, – она прислонилась головой к его плечу. – Мне так интересно!

– Отцу, теперь уже официальному послу революционной России, прислали несколько человек, среди которых один даже имел юридическое образование. И он начал налаживать дипломатические отношения. У него это получилось отлично, тем более что вскоре Аманулла-хан стал королём Афганистана, провозгласил полную независимость от Англии. Два месяца, в 1919 году, шла война, которую твои, Тори, соотечественники проиграли. Благодаря поддержке Советской России, и моему отцу тоже. Ты уж прости! А я до пяти лет отца не видел, жил с матерью в городе Санкт-Петербурге. Потом он вернулся, и мы переехали в другой город, Севастополь. Это прекрасный город-порт на Чёрном море, на полуострове Крым.