Мне снился сон…

…Леди Виктория, сидя в кресле, смотрела на огонь камина. Взгляд её, вместе с воспоминаниями, был где-то далеко. Но вот он, возвращаясь из дальних лет, обратился в сторону внука, прояснился.

– Я позже многое прочитала об этом месте – полуострове Крым. Очень интересная земля. Необычное соединение цивилизаций: античность, дикие племена, мусульманская культура. Не стану тебе сейчас об этом, захочешь – сам узнаешь. Там, на острове, в июле сорок второго, Антон рассказывал мне легенды Крыма. Как маленькой девочке рассказывают сказки. Я их и слушала, как сказки, помню до сих пор.

…Наступала ночь. И хотя видно было, как днём, слепящее солнце потускнело, словно подёрнулось дымкой, и сильно похолодало. Антон нашёл, чуть дальше озера, скопление валунов, похожее на грот, с оттаявшей полянкой перед ним. Перенёс туда огонь, разложил одеяла. Они сидели, обнявшись, и он рассказывал об Ифигении, дочери царя Агамемнона, которую должны были принести в жертву богине Артемиде, чтобы та отпустила корабли к Трое. В последний момент перед жертвоприношением богиня сжалилась и перенесла девушку в Тавриду, а это и есть Крым… О фонтане слёз бахчисарайского дворца: жестокий хан Крым-Гирей с каменным сердцем, на старости лет полюбил-таки прекрасную юную Деляре, но та умерла. И тогда он приказал мастеру сделать фонтан, в котором плакал бы камень…О старинной генуэзской крепости, рядом с которой ещё более древняя башня под названием «Девичья». Дочь правителя-архонта, гордая красавица, отказала в любви знатному полководцу Диофанту, но полюбила простого пастуха. Архонт подстроил его гибель в море и она, узнав об этом, бросилась с этой башни на глазах Диофанта…

Время от времени Виктория поднимала на Антона глаза – восторженно счастливые. Он ласково улыбался ей и… Нет, ничего. А ей так хотелось, чтобы Антон снова наклонился, коснулся её губ… Заснула Виктория на легенде о знаменитом царе Понтийском Митридате, приучавшем свой организм к ядам и не сумевшем отравиться, когда был предан родным сыном… Заснула, видимо, ненадолго. А проснувшись, замерла, боясь себя выдать: Антон легонько касался губами её волос. Счастливая, она блаженствовала, чувствуя вновь и вновь его ласку. И сама не заметила, как снова заснула.

Проснулась как раз к завтраку: Антон, оказывается, успел добыть из птичьих гнёзд несколько яиц, почти таких же, как куриные, испёк их в углях. И вновь заварил чай на пахучих целебных травках.

– Мой отец постоянно пил чай на травах и меня приучил. У него были слабые лёгкие, а сухой пустынный воздух Афганистана просто спалил их. Потому он и выбрал Крым, Севастополь. Мне, знаешь ли, тоже досталось отцовское наследие – проблемы с дыханием. Но я справился.

Он очень скупо рассказал Виктории, что с 12 лет, решив стать моряком, взялся за своё здоровье. Ходил в многодневные походы по крымским горам, когда с товарищами, а чаще – один. Ночевал под открытым небом в старинных пещерных городах, в скалистых приморских бухтах. Плавал, нырял, задерживая дыхание всё дольше и дольше. Стал заниматься гимнастикой йогов – нашёл в библиотеке отца книгу об этом на английском языке. Английским он владел свободно, как и русским: с самого его рождения отец и мать специально дома часто говорили на этом языке…

Отец работал в крупном морском управлении, потому Антон, не желая даже невольной протекции, решил поступать не в мореходное училище. Он выбрал одесскую артиллерийскую школу береговой обороны. Всё-таки артиллерия – мощное современное оружие. А тут ещё и морская артиллерия…

Антон сказал Виктории, что быстро продвигался по службе. «Ещё бы, – подумала она. – Такой талантливый, целеустремлённый, самоотверженный!» В 40-м году капитан второго ранга Вербенцов стал начальником штаба Дунайской военной флотилии… Месяц держала оборону против фашистов флотилия на Дунае. А потом поступил приказ: затопить корабли – и чтобы врагу не достались, и чтобы перекрыть вход в Чёрное море. Тяжело далось ему выполнение этого приказа: видеть, как уходят под воду мощные, в полной боевой готовности корабли… После этого Антон и получил направление на Северный Флот.

Глава 18

– День, вечер, ночь… Там, на острове, только наши внутренние часы подсказывали, какая нынче пора. В какой-то момент наступала усталость – значит, уже ночь… Но в те вторые сутки мы её не чувствовали. Да, бесконечный светлый день уже повернул на вечер, Антон и я сидели на валунах у самого берега, смотрели на ровные перекаты холодных волн, на островки льда и снега, которые плыли мимо, дальше…

Леди Виктория улыбнулась внуку:

– Скоро, милый, я закончу свой рассказ.

– Не торопись, пожалуйста! – почти взмолился он. – Вспоминай, всё, подробно!

– Подробнее… Совсем недалеко от берега вдруг волны необыкновенно забурлили, стали вздуваться. Я ещё смотрела на них испуганно и заворожено, а Антон уже вскочил, схватил меня за руку и потащил к нагромождению камней у подножья скалистой гряды…

– Подводная лодка! – крикнул он. – Неизвестно чья. Скорее!

Через несколько минут, осторожно выглянув из укрытия, он сказал тревожно:

– Немецкая. Я так и думал.

Виктория тоже выглянула. И тот час узнала и силуэт, и раскраску, и конфигурацию перил.

– Та самая! – выдохнула.

Антон понял её: он помнил рассказ девушки.

– Они увидели нашу надувную лодку. Эх, вот когда яркий цвет некстати!

В самом деле: шлюпки на кораблях каравана были специально оранжево-красные, чтобы было видно издалека – спасателям, конечно. Теперь её тоже легко заметили издалека.

– Эти немцы такие пунктуальные, дотошные, – покачал головой Антон. – Обязательно станут искать экипаж.

– Господи, помоги нам! – взмолилась девушка, дрожа от страха. Она не хотела вспоминать, но так отчётливо представила лицо немецкого капитана: обаятельную улыбку, густые светлые волосы. И холодные глаза, слова «Убей креола». Он не захотел, чтоб «девчонка» была задета пулей, он протягивал ей руку…

Виктория задрожала так, что застучали зубы. Антон обхватил её за плечи, прижал к себе.

– Спокойно. Ты не одна.

В этот момент вновь произошло то, что она видела два дня назад. Ушла в глубину, словно провалилась, дверца рубки, оттуда стали выбегать, равномерно опоясывая палубу и застывая как неживые, страшные фигуры в чёрной блестящей резине. А потом появился офицер… Она не могла отвести от него взгляда. А мысли текли почти спокойно: «Это моя смерть – с такими холодными глазами, обаятельной улыбкой. Сейчас протянет руку… Поиграла немного, отступила на два дня, и вновь явилась. Спасибо ей за эти два дня… Самые лучшие в моей жизни…»

От борта субмарины отчалил катер, рванул в сторону островка. И через считанные минуты на прибрежные валуны выпрыгнули чёрно-резиновые автоматчики – восемь человек, – и два офицера. Они были совсем недалеко, и Виктория из своего укрытия вновь близко видела лицо страшного человека, который пугал её до смерти, но и необыкновенно притягивал взгляд – не отвести!

Офицеры коротко переговорили, и капитан рукой указал – вперёд. Отряд пошёл вдоль берега, как раз мимо скал, где прятались двое. В какой-то момент капитан резко остановился, насторожился, словно что-то почуял. Именно почуял: ноздри его трепетали, втягивая запахи, взгляд рыскал по скалистым уступам… Антон обхватил Викторию за плечи, тронул пальцами её губы – молчи! И она замерла, как птичка, даже не дрожала.

Немец тряхнул головой, сказал своему собеседнику довольно громко:

– Остров мал, обыщем всё, найдём. Судя по лодке, человека три-четыре. Думают, что спаслись.

Он засмеялся, и они пошли дальше, поворачивая вглубь острова. Когда скрылись, Виктория шёпотом перевела эти слова Антону – он немецкого не знал.

– Судя по всему, это тот самый, любимчик Гитлера, с корабля, который у нас прозвали «Призрак». – Антон качнул головой. – Похоже, упорный малый.

– Они нас найдут! – Виктория вцепилась в его руку. – Тони, что же делать?