Много снов назад

Рози никогда не думала о большем. И даже малейшее предположение Бри казалось ей абсурдным. Они слишком много знали друг о друге, чтобы быть вместе. Куда важнее для неё была некая недосказанность, что хоть зачастую и была преградой, но Рози ведь никогда и не представляла отношения безоблачно счастливыми, иначе в чем тогда был бы смысл?

Это была ещё одна мечта. Иллюзия, предаться которой девушка страшилась больше всего. Тонкая материя эстетики, соткана из загадок и полунамеков. Она видела любовь неизменно в лиловом свете, ранящий глаза своей ослепительной яркостью. Это неизвестность, чувственность и разочарование, следующие друг за другом строго в обозначенном порядке. Рози не обнадеживала себя заезженным до дыр «долго и счастлива», отбросила эту навязчивую идею, проникшись другой, что была более темной и глубокой. Боль, как основа всего. И, может быть, душевные изувечения Дугласа над ней было во многом притягательным, нежели отталкивающим.

Она не хотела ему доверять свои заботы, оставляя дымку недосказанности. Рози чувствовала себя уязвленной рядом с ним, а расскажи мужчине обо всем, как она останется вовсе ни с чем. Слабой и беспомощной Рози окончательно не умела быть, и стоило Дугласу хоть на долю секунды уловить в ней это, как она сорвалась и накричала на него. И теперь жалела об этом больше, чем следовало.

К пятнице Рози уже была решительно настроена обо всем поговорить с Киллианом, вынудив того предпринять что-либо. Пора было расправиться с жутким страхом преследования, что был напускным и ненастоящим (по её усердному убеждению) и вернуть себе себя.

Рози пришла, как обычно пораньше. Устроилась на одной из кухонных тумб, наблюдая за тем, как Нел колдовала над ужином. Молчаливо смотрела в окно, за которым распростерся мрак, поглощающий все её мысли. Хотела покончить со всем побыстрее, и это желание было сильнее обычного. Рози прокручивала в голове будущий диалог с братом, и это неизменно никуда не приводило.

— Как дела в школе? — спросила Нел, нарушая звук гудения, кипения и непрекращающегося звона. Печальный вид девушки её заботил больше обычного, поскольку с тех пор, как явилась, Рози не произнесла и слова, что было на неё не похоже.

— Отлично, — без энтузиазма ответила Рози. — Надеюсь, следующим твоим вопросом не будет, всё ли со мной в порядке? — грустно улыбнулась.

— Спрошу, если в этом действительно есть необходимость, — Нел вопросительно посмотрела на Рози. Она всегда понимала её, хоть и не всегда так, как нужно. Женщина наивно полагала, что дело было в мальчике, поддаваясь распространенному мнению о том, что ничего иного девушек к этом возрасте интересовать не могло.

Нел была женщиной непривередливых вкусов. Мудрая, но не всегда далекоглядная. Всё ещё наивна в своем мнении о том, что ничего в жизни важней любви не может быть, она свято верила в это, словно была одной из героинь книг Викторианской эпохи.

— В этом нет необходимости, — девушка взяла Нел за руку и провела пальцем по сухой коже. Вымученная добродушная улыбка сумела убедить женщину и немного успокоиться.

Рози всё ещё было не под себе. Этот ужин обещал стать мучительно долгим.

— Где все? — из столовой послышался голос Киллиана, который перевернул внутри неё всё верх тормашками. Рози ещё никогда так сильно не волновалась в присутствии брата. — Почему никого нет в столовой? — парень оказался на кухне и выглядел весьма потрясенным. Рози взглянула на часы. Ужин должен был начаться ещё пятнадцать минут назад. Киллиан, как обычно, опоздал.

— Мистер Гудвин ещё не велел подавать на стол. Ужин готов, но…

— Это так странно, — парень почесал затылок. — Он вообще дома?

— Да, в своем кабинете, — быстро ответила Нел.

— Пошли со мной, — он кивнул Рози, и та нехотя соскочила с места.

Они подошли к кабинету отца, из которого издали был слышен его срывающейся в крике голос. Киллиан приложил к губам указательный палец, хоть девушка и не собиралась произносить хоть слово. Они оба осторожно приложились ушами к двери, но Рози едва могла что-то расслышать.

Парень затормошил её за плечо, вынудив отойти от двери, что в следующую же секунду распахнулась. Рози избежала удара, и у неё сердце чуть не остановилось от испуга. Отец был зол, но во многом не них, пытавшихся подслушать разговор, а сам по себе. Его лицо раскраснелось и, казалось, он взорвется, если кто-нибудь из них решиться спросить, в чем было дело.

— Плохие новости, — бросил мужчина. Голос его был уставшим, но сохранявшем стальные нотки злости. — Против меня подали иск за сексуальные домогательства студенток, имена которых я слышу впервые. Это абсурд!

— Это абсурд, если ты, правда, этого не делал, — спокойно ответила Рози, подозревая, что это вызовет ещё большую бурю злости. — Ты ведь можешь быть с нами честными, — Киллиан бросил на неё испуганный взгляд, но Рози смотрела отцу в глаза.

— Я этого не делал, — прошипел мужчина. — И я не хотел бы, чтобы ты даже допускала мысль о том, что я мог совершить подобное, — он бросил короткий взгляд на сына, виновато опустившего голову вниз. — Садитесь ужинать без меня. Мне нужно встретиться с адвокатом, — бросил мистер Гудвин, прежде чем уйти.

Рози так и не спросила Киллиана ни о чем. Он и сам был в тот вечер необычайно молчалив. Но что было более необычно, так это, как они двое сразу после ужина остались ночевать в своих старых комнатах.

Глава 11

Гудвин поджидал Дугласа у двери его кабинета с самого утра, преждевременно оставив сообщение о том, чтобы тот, как можно скорее, пришел на работу. Дело было щекотливое и не требовало отлагательств, о чем мужчина едва мог знать. Он появился на месте лишь спустя час. Неожиданный звонок от Гудвина, голос которого оказался взволновано требовательный, подорвал его с кровати. Дуглас едва сумел сообразить, к чему была подобная спешка, но всё же действовал быстро, чувствуя во всем этом не ладное.

По дороге к университету пытался собраться с мыслями. Может, дело было в Рози? Может быть, и в нем? Может быть, это касалось их обоих, что неприятно волновало, но не сказать, чтобы совсем страшило. Дугласу не было чего опасаться, поскольку их соседство оставалось вполне невинным, не учитывая ряда обстоятельств, что можно было плавно опустить, не выдав ни себя, ни девушку.

Дуглас был наверняка уверен в том, что Рози ни за что не пожаловалась бы отцу на него, насколько серьезной не была бы их размолвка. Невзирая на всё более подтверждаемое убеждение в том, что Рози умела быть непредсказуемой, она бы этому ни за что не поддалась. Девушка была совершенно не из тех, кто разбалтывал о себе направо и налево. У неё ведь наверняка и друзей было немного. Дуглас всего раз видел парня, покидающего её квартиру, и девушку, с которой она должна была подняться наверх. Вечера она изо дня в день проводила одиноко за одним и тем же забронированным столиком в «Ужине у Барни», любила читать и ни разу не была поймана хотя бы за одной пагубной привычкой. В ней хранилось достаточно рассудительности, сбивавшей с толку. Казалось, девушке не были интересны увлечения сверстников, чем сам Дуглас едва ли мог похвалиться пятнадцать лет назад.

Мужчина умел быть проницательным, но всё, что касалось Рози, сбивало его прицел. Она выдавалась достаточно отстраненной от семьи. Пропущенные звонки от матери, отвращенное игнорирование брата, пренебрежительный тон по отношению к отцу. Можно было предположить, что всё это было напускным и подстроенным нарочно впечатления ради, но Рози была не из тех, кто умел врать, к тому же точно, не глядя ему в глаза.

Размолвки с семьей — обычное дело, но это выдавалось куда более серьезным. Обстоятельство было неисправимым. Гудвина сложно было назвать отцом года, но Рози, будто ненавидела их всех, отделяя себя, в буквальном смысле. В конце концов, она могла быть не лучше брата, разбалованной, ленивой и пустой. Накаченная наркотиками и ботексом королева выпускного, но всё в ней выдавало сопротивление перспективе стать такой однажды. Рози целеустремленно двигалась в другом направлении, отдаляющим её от семейных ценностей фамилии Гудвин.