Многоточие сборки

Какое-то время я хлопала глазами, прокручивая в голове полученное предложение. Новоявленная работодательница явно так до конца и не поняла, что брякнула.

Ничего себе, девочку с улицы пожалела, а меня.… Впрочем, а ведь если я сейчас откажусь от ТАКОГО предложения, больше уже никто и ничего подобного не предложит.

То есть втихомолку, втайне подставить – это без проблем, а вот так в открытую послать человека под пули…

Разумеется, я тут же согласились и целую неделю затем просидела в странном месте, читая интересные книги и пописывая стихи.

В верхнем ящике рабочего стола лежали несколько паспортов, которые я должна была отдавать под расписку заказавшим их людям.

В среднем лежал, по словам хозяйки, заряженный пистолет, старый, тяжелый, с крутящимся барабаном, как для «русской рулетки».

От греха подальше я старалась не заглядывать в этот ящик и не брать в руки опасное оружие. Все-таки в офисе было так скучно… так скучно…

Перестройка-перестрелка

Работа моей мамы в торговой фирме имела неожиданный гангстерский финал, превратившись из доброй буржуазной сказки в вестерн.

О том, что, возможно, придется отступать и выводить людей, руководство фирмы узнало загодя и приготовило забитый прежде досками и заваленный картонками и плакатами собачий лаз.

Всем находящимся в бухгалтерии и иных помещениях работницам было заранее указано, куда следует двигаться в случае «наезда». Начальник охраны специально инструктировал каждого сотрудника по отдельности, особо упирая на то, что сигареты в курилке должны быть потушены, все электроприборы отключены, после чего… а, впрочем, если будут стрелять, сначала нужно было упасть на пол и закрыть голову руками, чтобы не пораниться осколками.

Собачий лаз проведывали в обязательном порядке. Бухгалтерша должна была забрать с собой оказавшиеся у нее в этот момент на столе документы и ключи от сейфа.

Впрочем, никто особенно не пугался, а о предстоящем говорили чуть ли не в шутку.

Не испугались даже тогда, когда раздались выстрелы и посыпались стекла. Находящиеся в этот момент в бухгалтерии тетки, как и было оговорено заранее, попадали на пол, устроившись под прикрытием своих столов. Затем вслед за охранниками все, хохоча и повизгивая, под непрекращающимся огнем поползли на карачках к заветному лазу.

Почему смеялись?

А как тут не смеяться, когда в этот день, как по заказу, ни одна из работниц не явилась на службу в брюках. Все были одеты в юбочки, из-под которых то и дело мелькали трусики и резинки чулок.

– А я вижу! Вижу! – надрывалась от хохота приемщица товара. – У нашей Ольги Дмитриевны голубые трусишки в горошек!

– Ой! – взвизгивала стоящая раком бухгалтерша, поспешно одергивая юбку. – А у Тамарочки вообще панталоны допотопные! Вот!

Ползущая перед бухгалтершей экспедиторша от хохота чуть было не начала движение по-пластунски.

– А у секретарши шефа… у секретарши шефа…

Все вытянули головы, силясь разглядеть запретное…

Тра-та-рах, гремели выстрелы, весело рассыпалось стекло, летела щепа от столов…

Умирающие от смеха сотрудницы некогда процветающий фирмы выползали из собачьего лаза, волоча за собой продуктовые сумки, недоделанные отчеты, недоеденные в обед бутерброды.

– Знаешь! А нас сегодня расстреливали! – весело сообщила мама, перешагнув порог дома. – Так интересно было!!!

«Сайгон» и его обитатели

Много раз, гуляя по Невскому, я невольно притормаживала на углу Владимирского проспекта, косясь на странных волосатых, одетых в драные джинсы и кожаные потертые куртки людей. В «Сайгон» входили люди с гитарами и иными музыкальными инструментами, появлялись персонажи с живыми крысами на плече, или художники с мольбертами. Все они знали друг друга, шутили, разговаривали, убегали и возвращались, пили кофе прямо на улице. В общем, мирок «Сайгон» жил своей собственной жизнью.

Он-то жил себе и жил, а вот я ходила вокруг да около, мечтая попасть внутрь. С одной стороны, казалось бы, что может быть проще – есть ноги, войди. Но почему-то именно такой простой выход, точнее вход, мне и не приходил в голову. Или приходил, но казался неправильным.

Хотелось войти в «Сайгон» если и не как своя, то хотя бы с кем-то из «аборигенов». Чтобы вот так же весело болтать, непринужденно обмениваясь новостями, просить кого-нибудь из стоящих в очереди взять тебе маленький двойной или…

Возможность попасть в «Сайгон» нашла меня сама собой. Юра Самерханов (Юрий Хан [30] ), с которым я поступила в «До-театр» [31] , предложил зайти куда-нибудь после тренировки попить кофе и вдруг нежданно-негаданно привел именно сюда.

С замиранием сердца первый раз я входила в «Сайгон», в предбаннике которого валялся лохматый и потертый его страж Витя Колесо (Колесников). Колесо был вдрызг пьян. Чтобы пройти в кафе или выйти из него, приходилось перешагивать через его вытянутые ноги, что я посчитала отдельным ритуалом.

30

Юрий Хан, родился 19 марта 1963 года в Ленинграде, таролог, основатель и руководитель «Школы Таро Юрия Хана».

31

«До-Театр» был основан как экспериментальный театр в 1987 году. Сейчас он считается одним из самых влиятельных театров, возникших в постсоветской России.

Бросив меня у одного из столиков, Юрка отыскал в длинной очереди Иру Андрееву, с которой мы полчаса как расстались в ДК «Мир», и, сунув ей деньги, попросил купить нам две чашечки кофе, после чего немедленно вернулся ко мне.

– Странно, а почему очередь не возмущалась? – на всякий случай тихо спросила я.

– А кому придет в голову возмущаться, здесь же все свои. Сегодня Ирка купит нам кофе, завтра мы ей. Те, кто стоит в очереди, тоже понимают, что, возможно, уже в следующий раз им придется просить кого-нибудь, и что тогда?...

Вскоре Ира действительно помахала нам рукой, и Юрка кинулся за нашими чашечками. Кофе оказался необыкновенно вкусным и сладким, такого я прежде не пила. К Ире подходили лохматые, одетые в кожу и странные хламиды люди, брали свои «заказы», отходили в сторону. Среди прочих я приметила Фрэнка, Иркиного мужа, который часто приходил к нам в театр. Заметив меня, Фрэнк не улыбнулся как обычно, а зыркнув на Юру, чуть ли не застонал, обливая пальцы горячим кофе.

– Ее-то зачем привел?

Кто-то толкнул Франка, тот обернулся, беззлобно выругавшись, поставил чашку к нам на стол. Вслед за Фрэнком подошла и Ира.