Мобильник (черновик перевода)

Перед дверью, на коврике и по обе стороны он него лежала груда черных, бесформенных предметов. Она могла олицетворять представления об искусстве какого-нибудь полубезумного скульптора. Но Клаю потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что он смотрит на расплавившиеся остатки геттобластеров, которые стояли по периметру футбольного поля.

И тут Алиса закричала. Несколько обгоревших бумбоксов свалилось с кучи, когда Клай отрывал дверь, и вместе с ними свалилась еще одна вещица, которая, похоже, лежала на самой вершине. Алиса выступила вперед, прежде чем Клай успел ее остановить, выронила один из автоматических пистолетов и схватила ту самую вещицу. Крошечную кроссовку. Схватила, подняла, устроила между грудей.

Клай смотрел мимо нее, на Тома, Том смотрел на него. Оба не были телепатами, но в тот момент прекрасно обходились без слов. «Что теперь?» – спрашивали глаза Тома.

Клай повернулся к Порватому. Задался вопросом, а можно ли почувствовать, что кто-то читает твои мысли, и читали ли его в эту самую секунду. Он протянул руки в Порватому. Одна по-прежнему сжимала рукоятку револьвера, но ни Порватый, ни кто-либо из стоящих в клине, не ощущал угрозы. Клай развернул руки ладонями вверх, как бы спрашивая: «Что вы хотите?»

Порватый улыбнулся. Веселье в его улыбке отсутствовало напрочь. Клай подумал, что видит злость в темно-карих глазах, но решил, что злость эта только на поверхности. Внутри ничего не было. И улыбка являла собой улыбку куклы.

Порватый склонил голову и поднял палец: «Подожди». И тут же снизу, с Академической авеню, донеслись вопли. Вопли людей, гибнущих в муках. И вопли эти сопровождали торжествующие крики хищников. Правда, раздавались они реже.

– Что вы делаете? – вскричала Алиса. Выступила вперед, пальцы одной руки конвульсивно сжимались и разжимались, обхватив кроссовку. Вены на руках выступили так сильно, что превратились в темные линии, нанесенные на кожу. – Что вы делаете с людьми, которые там, внизу?

«Как будто не ясно, – подумал Клай, – что с ними делают».

Алиса подняла вторую руку, с пистолетом. Том схватился за нее и отобрал пистолет, прежде чем она успела нажать на спусковой крючок. Алиса повернулась к нему, цапанула ногтями свободной руки.

– Отдай его мне, или ты не слышишь этих криков? Ты их не слышишь?

Клай оттащил ее от Тома. Джордан смотрел на них широко раскрытыми, полными ужаса глазами, а Порватый стоял в острие клина, улыбался, под улыбкой этой скрывалась ярость, а под яростью… насколько мог судить Клай, под яростью не было ничего. Абсолютно ничего.

– Он все равно на предохранителе, – сказал Том, после того, как глянул на пистолет. – Возблагодарим Бога за маленькие радости, – повернулся к Алисе. – Ты хочешь, чтобы нас всех убили?

– Ты думаешь, они позволят нам уйти? – она кричала так громко, что слова удавалось разобрать с трудом. Под обеими ноздрями, на тонких «ниточках», повисли шарики соплей. Снизу, с улицы, обсаженной деревьями, которая тянулась мимо Гейтенской академии, продолжали доноситься вопли. Какая-то женщина крикнула: «Нет, пожалуйста, нет», а потом ее слова потонули в вопле боли.

– Не знаю, что они собираются сделать с нами, – голос Тома призывал к спокойствию, – но не убьют, это точно. Иначе ничего этого не было бы. Посмотри на него, Алиса… происходящее сейчас внизу устроено специально для нас.

До них донеслись несколько выстрелов: люди пытались защититься, но звучали выстрелы редко. В основном они слышали крики изумления и боли, поднимающиеся над жилыми кварталами, которые примыкали к Гейтенской академии, где сожгли стадо. Крики эти слышались не дольше десяти минут, но иногда, думал Клай, время действительно становилось понятием относительным.

Так что минуты эти растянулись на часы.

30

Когда крики и вопли, наконец-то, смолкли, Алиса, поникнув головой, тихонько стояла между Томом и Клаем. Оба автоматических пистолета она положила на столик в холле, у входной двери, предназначавшийся для брифкейсов и шляп. Джордан держал ее за руку, во все глаза глядя на Порватого и ему подобных, застывших у лестницы на крыльцо. Пока мальчик не заметил отсутствия директора. Клай знал, что произойдет это в самом скором времени, а потом их ждала очередная жуткая сцена этого ужасного дня.

Порватый выступил вперед и чуть поклонился, держа руки по швам, словно говоря: «К вашим услугам». Потом поднял голову и протянул руку к Академическому склону и улице за ним. При этом смотрел на маленькую кучку людей у открытой двери, за скульптурой из расплавившихся и обгоревших бумбоксов. Для Клая его послание не составило тайны: «Дорога ваша. Уходите».

– Может, мы и уйдем, – ответил он. – А пока давай проясним один момент. Я уверен, вы можете нас убить, если возникнет такое желание, народу у вас для этого хватит, но учти, что завтра руководить всем этим будет кто-то другой. Потому что я лично позабочусь о том, чтобы ты остался здесь навсегда.

Порватый поднял руки к щекам, глаза у него округлились: «Кто бы мог подумать!» Лица остальных оставались бесстрастными, как у роботов. Клай еще несколько мгновений смотрел на Порватого, потом мягко закрыл дверь.

– Извините, – выдохнула Алиса. – Просто не могла стоять и слушать, как они кричат.

– Все нормально, – ответил ей Том. – Мы целы и невредимы. И опять же, они принесли мисс Кроссовку.

Алиса посмотрела на крохотную вещицу.

– Как они выяснили, что это сделали мы? Они могут это чувствовать, как ищейки чувствуют запах?

– Нет, – Джордан уже сидел на стуле рядом с подставкой для зонтов, маленький, осунувшийся, безмерно уставший. – Это их способ сказать, что они все про нас знают. По крайней мере, я так думаю.

– Да, – кивнул Клай. – Я готов спорить, они знали, что это сделали мы, еще до того, как пришли сюда. Вытащили это из наших мыслей, как мы вытащили его лицо из наших снов.

– Я не… – начала Алиса.

– Потому что ты просыпалась, – пояснил Том. – Полагаю, ты его еще и увидишь, и услышишь, – он помолчал. – Если ему будет, что сказать. Ничего не понимаю, Клай. Мы это сделали. Мы это сделали, и они знали, что мы это сделали, я в этом убежден.

– Да, – кивнул Клай.

– Тогда зачем убивать невинных путников, если им было также легко… скажем, почти также легко ворваться сюда и убить нас? Я хочу сказать, что понимаю концепцию ответного удара, но я не вижу смысла…

И вот тут Джордан соскользнул со стула и тревожно огляделся.

– Где директор?

31

Клай догнал Джордана, но лишь на лестничной площадке второго этажа.

– Постой, Джордан.

– Нет, – лицо мальчика побледнело еще больше, на нем отражался ужас. Волосы торчали во все стороны, и Клай предположил, что Джордану просто пора стричься, но казалось, что все они встали дыбом. – Со всем этим грохотом он должен был спуститься. Он был бы с нами, но с ним что-то случилось, – губы его задрожали. – Помните, как вчера он потирал бок? Что, если жжение в желудке не прекратилось?