Моцарт и его время

а Цит. по: Аберт 1,1. С. 62.

Ъ Там же. С. 63.

с Письмо от 15 ноября 1766 г. — Впе/еСА, I. 5. 232.

ё Леопольд Алоиз Панталеон (1785—1840) впоследствии стал правительственным чинов

ником, служил главный образом в Тироле. Имел дочь (сын умер вскоре после крещения) и двух внуков, родившихся уже после его смерти, е Полнее всего эти факты освешены в монографии: Ваиег О. О. СШск, 5р1е1 ипё ЬеШепзсЬай... Ор. ей. В своем изложении мы опираемся в основном на них.

оо

о

>

Январь 1786 года, мальчику шесть месяцев. «Леопольдль целует тебя в ответ, улыбается и лопочет, часто радуется. Его крестьянский дворик^а пополнился... конем и рыцарем, к ним привязана красивая красная шелковая ленточка. У коня в заду — свисток».

Неделю спустя. «Леопольдль в полном порядке, все подозревают, что зуб у него прорезался слишком рано [...], обычно он весел и играет со старыми картами Таро».

Лето 1786 года, мальчику 1 год. «Леопольдль здоров, и я позволил сегодня отнести его к г-ну Шиденхофену (после его многочисленных просьб), где он с другими детьми в течение 2-х часов играл радостно и с наслаждением».

Двумя днями позже. «Леопольдль играл с удовольствием вместе с девочкой в фигуры. Так как кукла Пакте МизсН^ь, которую нашли на чердаке, ему не понравилась, он ее выбросил. К девочке же относится с симпатией; в этом он похож на отца или деда — вещь естественная».

Еще спустя два месяца. «Леопольдль сидит напротив меня и играет ... со своими лошадками и кеглями и т. д., и т. д., спокойный и довольный. Я пишу».

Конец ноября 1786 года. «Радостный Леопольдль, который Ыа Ыа Ыа читает в книжке, целует тебя».

Декабрь 1786 года. «Леопольдль здоров и поет по нотам».

Январь 1787 года. «Леопольдль весел и кричит Мо Мо, увидев мисочку с желтой репкой (Меггеп), которую он ест охотнее всего. Он шлет тебе поцелуй. Он говорит отчетливо а и Ь, я, играя, учу его буквам не по порядку, а тем, которые ему легче всего говорить. Когда рассказываю о Боге и спрашиваю “Ты уже молился ?”, он показывает на распятие над дверью и начинает “молиться” Ыа Ыа Ыа».

Середина января 1787 года. «Леопольдль здоров и весел и может, если держится, свободно стоять [...]. Когда он вечером не хочет ложиться спать, я говорю, что лягу в его кровать, и ухожу. Тогда он спешит обогнать меня, и, когда укладывается в кроватку, улыбается от удовольствия, что меня обхитрил».

Конец января 1787 года. «Леопольдль тебя целует, он уже говорит: Иапа — Нандль, Вй — книжечка (ВйсЫ), Мо — мавр (МоНгеп), Се — деньги (СеШ), Идг — коляска (Шг§еп)»^с.

а Вырезанная из дерева игрушка.

Ь 5а1оте МизсН, любимая кукла Наннерль, получила свое экзотическое имя в честь старой кухарки, которая служила в семье Моцартов, с ВаиегС. О. ОШск, 5р1е1 ипс! Ьек!еп$сйай... Ор. ей. 8. 23—25.

о\

о

а.

ш

е*

X

>»

со

О

РР

н

о

сэ

р

л

о

и

н

Итак, у маленького Леопольдля — масса игрушек: вырезанные из дерева лошадки, фигурки, куклы, свистульки, кегли, шары. Кроме этого — карты Таро, которые в то время служили своеобразной заменой книжек с картинками наряду с другими картами — с нарисованными ведьмами, птицами. Не исключено, что и Вольфганг в свое время рассматривал разнообразных животных, птиц, танцующих шутов, ведьм на помеле, нарисованных на картах. Леопольд дал их внуку, когда ему исполнилось всего полгода. Примечательно, что Леопольдль получил от деда и детские деньги, которые обычно служили для игр детей старшего возраста. А потом — и того больше. Полуторагодовалый мальчишка «читает» книжку и поет «по нотам»! Конечно, это не могло быть настоящее чтение и пение. Но Леопольд исподволь, играя, развивает внука, который во всем подражает деду — так же как и дед, он «пишет» и «читает». И конечно, в доме музыканта ребенок, еще толком не умея ходить, получил в руки нотную бумагу. Опытный педагог настойчив и методичен, он подмечает прогресс в умении ребенка произносить отдельные звуки, потом — осмысленные слоги. Но при этом ничего не делается насильно. Все — в игре, как бы попутно. Не зря Моцарт-старший все время замечает: Леопольдль играл с наслаждением, с удовольствием, радостно, он весел и счастлив. Как, впрочем, и сам дед.

Драгоценные свидетельства столь раннего контакта Леопольда со своим внуком позволяют предположить, что воспитание Вольфганга велось сходными методами. Конечно, Леопольд в середине 1750-х годов не мог уделять сыну такое же внимание, как внуку. В то время он находился на службе, которая, несомненно, отнимала немало времени. Но общие принципы, без всякого сомнения, были теми же. То, как Вольфганг осваивал азы различных знаний, то, как проходили его первые занятия на клавире, — яркое тому доказательство. Для методичного и строгого педагога, которым был Леопольд в работе со взрослыми учениками, не было такого принципа, которым он не мог бы пожертвовать, чтобы сделать обучение для ребенка легким и радостным. В маленькой, но всегда чисто прибранной квартире в доме Хагенауэра Вольфганг мог сколько его душе угодно расписывать цифрами мебель, стены и пол. Мальчик рвется играть под вечер — пожалуйста! В Нотной тетради Наннерль появляется запись: «Этот менуэт Вольфгангерль разучил в 9 'Л часов ночи». Даже уборка игрушек в сопровождении марша превращалась в забаву, но при этом исполненную музыкального смысла. Шахтнер вспоминал, что «тот, кто шел с пустыми руками, должен был по этому случаю петь и играть на скрипке какой-нибудь марш»³.

То, что Вольфганг всю жизнь учился легко и с удовольствием, — несомненная заслуга его отца. В раннем детстве игра создала исключительно благоприятную основу для его психики, кроме того, играя, мальчик постигал весьма сложные вещи, причем постигал исключительно интенсивно и быстро. Иначе вряд ли и он, и Наннерль могли бы в условиях длительных гастрольных путешествий, в бесконечных переездах с места на место изучить языки, совершенствовать не только практику, но и теорию музыки, освоить математику (ее Вольфганг особенно любил и просил сестру прислать в Италию тетрадь с арифметическими примерами), географию, историю, литературу, приохотиться к чтению, театру.

Насколько строгим, а иногда и деспотично-категоричным мог быть Леопольд, когда дело касалось морально-этических, житейских вопросов, настолько в обучении Вольфганга музыке он был чутким и деликатным. Занятия композицией (о них шла речь в главе «Вундеркинд») в этом отношении наи-

Шлихтегролль. С. 7.

более показательны. Вначале две пьесы — не что иное, как записанные, скорее всего, почти «дословно» импровизации Вольфганга. Затем — пьески, в которых вмешательство Леопольда чувствуется совершенно явно. Отличия отмечены всеми, кто так или иначе писал о «раннем» Моцарте. Интересен не только сам факт обучения и его стадии. Важен и другой вопрос: почему, собственно, Леопольд первые «опусы» записал в «авторском» варианте? Почему бы ему сразу не показать, как из рыхловатого «нечто» сделать правильную композицию? Наверное, для того, чтобы ребенок поверил в свои силы, чтобы он понял, что его инициатива в принципе хороша, что его музыка имеет право на то, чтобы быть записанной, как настоящие произведения взрослых авторов.

Даже если легенда о «сочинении» четырехлетним Вольфгангом концерта и не вполне правдива, то ее, наверное, следовало бы выдумать. Слишком хорошо этот случай вписывается в педагогическую методу Леопольда Моцарта. Игра и подражание — два ее краеугольных камня. Поэтому подражание серьезному композиторскому труду (написание партитуры), даже если оно в чем-то напоминает младенческое «чтение» и «молитву» (Ыа Ыа Ыа) Леопольдля, не могло не сказать отцу очень многое о перспективах сына.