Мое идеальное убийство

Кот вылизывался.

Борис на быстрой промотке пересмотрел ролик с пожаром.

— А она умна, эта Белла. Видео старое, ему примерно год. Если она до сих пор на свободе, значит, не смогли ей ничего предъявить по поводу этого пожара. Уж страховые компании обычно из кожи вот лезут, когда им грозят какие-то существенные выплаты. Думаю, что и в этом случае все десять раз проверили, прежде чем она получила компенсации. Да и расследование наверняка было — все-таки несколько человек погибли. Раз не смогли посадить, значит, все чисто сделано с этим пожаром. Или у нее свои люди в местной полиции. Впрочем, одно другому не мешает.

Словно поддерживая ход мыслей хозяина, кот поднял левую заднюю лапу и замер, словно спрашивая разрешения приступить к вылизыванию самого главного органа.

— Да вылизывай ты что хочешь! Но, согласись, интересная женщина. Правда, вот отцу моему явно не повезло, если мысли, которые крутятся у меня в голове, хоть немного похожи на правду. Отца она тоже может… — Борис не договорил, в глазах у него мелькнул загадочный огонек, а на лице улыбка. Но кота это почему-то совершенно не удивило.

Видеодневники Златы

Похороны

На церемонию прощания с семьей Златы в морг пришло много народу — ее отца знал весь город. Но на кладбище почти никто не поехал — на улице стеной лил дождь.

— Словно природа плачет по нему и детям, — выдал печальную банальность кто-то из гостей.

Злата снимала все происходящее молча, без комментариев, отворачиваясь от грустных серых лиц, вздрагивая, когда к ней прикасались незнакомые женщины, чтобы выразить сочувствие. Белла все время стояла справа от нее. Злата не снимала мачеху, так что какое было выражение лица у предусмотрительной вдовы, оставалось неизвестным. Доносилось только ее тихое «спасибо», когда люди говорили ей что-то о погибшем муже и детях.

На кладбище приехали впятером: Злата, Валюшка, мать погибшей продавщицы Оли, Белла и какой-то мужик. Женщины обращались к нему по имени — Роман. Борис припомнил, что отец Златы приглашал какого-то Романа реставрировать усадьбу. Вероятно, это тот самый.

Роман помогал в организации церемонии и потому часто выбегал под дождь без зонта — не до того было. Промокший, с тонкими паклями, ползущими по лицу, словно ящерицы, он вызывал у Бориса невероятно сильное чувство брезгливости.

Гробы опускали в заранее заготовленные ямы кладбищенские рабочие. Закапывали они же, и длилось все это бесконечно. Пожалуй, самый длинный ролик Златы: без единой склейки, без монтажа. Девочка просто снимала и снимала. Борис не выдержал, промотал в конец. Родственники постояли немного у мокрых серых могил с деревянными крестами и пошли к машинам. Злата на автомате развернула свое кресло-каталку за ними. А потом неожиданно остановилась и — разрыдалась. Горько, безутешно.

Валюшка кинулась утешать девочку. Чуть погодя к Злате неспешно подошла Белла, забыв, что у той все время включена камера.

Впервые Борис увидел ее лицо на видео достаточно крупно. И не разочаровался. Вдова была спокойна. Она говорила Злате какие-то слова, пыталась взять ее за руку, но было заметно — плач девочки ее скорее раздражал, не вызывал сочувствия, Белла играла роль заботливой мачехи, а не переживала по-настоящему.

Борису нужно было это увидеть. Теперь он знал точно: эта женщина — социопат. Стоя перед могилой своего, похоже, не первого мужа и его детей, глядя на выжившую, истерзанную горем больную девочку, Белла совершенно явно ничего не чувствовала. На ее лице не было даже радости. Вообще ничего.

Дети и муж умерли. Это факт. Вероятно, какие-то накопленные сбережения покойного и выплаты по страховке теперь окажутся у нее. И это тоже факт. Но ничего больше. Она не триумфатор на этих похоронах, она не мстила ему, не убила от злости. Его смерть была ей выгодна. Только и всего. Никаких эмоций.

Когда добрая Валюшка уехала, Злата затихла, и мокрый Роман перенес ее безвольное тело в машину. Кажется, это была весьма пожившая «Жигули-десятка». Не чета семейному автомобилю, на котором еще недавно Злата ездила смотреть усадьбу…

Белла уселась на переднее сиденье.

— Неужели нельзя было купить машину поприличнее? — обратилась она к Роману.

— Можно. Но наша задача — не привлекать внимания. А в этой жопе, где ты теперь будешь жить, в твоей так называемой усадьбе, хороших машин не бывает. Я бы и усадьбу твою продал.

— Дурак, — спокойно сказала Белла. — Я хочу и буду жить в усадьбе. Она мне нравится.

Злата тихо всхлипнула на заднем сиденье.

— А ты, — повернулась к ней мачеха, — теперь будешь называть меня мамой. Я хочу, чтобы мы выглядели как милая несчастная семья. Мама и ее дочка-инвалид. Потерявшие отца и кормильца. Но дружные и любящие друг друга. Поняла?

Злата не ответила, но тут Белла заметила камеру в ее руках. Раздался звук звонкой пощечины, и изображение погасло.

* * *

Борис ждал, когда Злата покажет в своих дневниках усадьбу. Ему надо было за что-то зацепиться, чтобы опознать местность, найти, где могут сейчас находиться Белла и его отец. Но проматывать видео после похорон уже не хотелось, он смотрел все ролики подряд, впитывая информацию, которая касалась Беллы, с жадностью кота, поедающего картошку фри из очередного заказа еды в номер.

Впрочем, после похорон Злата почти не говорила о мачехе. Точнее, теперь о маме. Он узнал лишь, что Белла отдала девочке ее отдельный домик, который отец строил специально, чтобы Злата на своей коляске не была ограничена порогами и лестницами.

Стало понятно, что Белла оставила девочку в живых и заставила называть себя мамой, чтобы семья выглядела максимально обычно и даже — жалостливо. Красивая одинокая женщина с дочерью-инвалидом. Такой с удовольствием помогают соседи, на такую по-другому смотрят мужчины. Борис понимал: Белла, как актриса, примерила удачный образ и вжилась в него. Именно в такой роли она теперь будет заманивать в свои сети новых мужчин. Как, вероятно, заманила и его отца.

Интересно, неужели она снова собирается выйти замуж и убить нового мужа?

В кадре у Златы все чаще мелькал Роман. Он уже не казался таким мерзким, как в тот день на кладбище. Но что-то в нем все-таки отталкивало, какая-то червоточина, — она была даже не во внешности, а где-то в самом существе этого мужчины.

— В общем, теперь это мой дом. — На одном из видео Злата снимала в своем домике, внутри, и Борис надеялся увидеть в кадре и основной дом.

Камера девочки прошлась по небольшой комнате. Она была весьма скромно обставлена, но в глаза бросались широкие проходы между предметами мебели и какой-то механизм, установленный над кроватью.

— Это все, что успел сделать для меня папа перед… — голос Златы немного дрогнул, но она тут же взяла себя в руки. — Все, что успел. И я очень ему благодарна. Мне теперь почти не нужна помощь, я могу сама вставать с кровати, сама одеваться благодаря этим устройствам. И в память о папе я решила не сдаваться. Я продолжу вести эти дневники, чтобы потом, когда вырасту, помнить, что я смогла пережить. А пока вот: это ванная комната. Я никогда раньше не видела таких больших ванных комнат! Она тоже специально для меня. Здесь все так удобно, что в принципе я могу помыться сама, не обращаясь к няне. Кстати, о няне! Сейчас я ее покажу… — Девочка начала выруливать из ванны в широкий коридор, продолжая рассказ: — Ее зовут Маша, и она очень красивая и очень добрая! И это странно! — Девочка захихикала. — Это странно, потому что она очень похожа на Беллу. Ой, простите на маму. — Злата явно кривлялась. — Но Маша — просто офигенская! — Злата распахнула дверь своего маленького домика, и на залитом солнцем дворе Борис увидел женщину, чей силуэт издалека действительно очень напоминал Беллу. Она развешивала белье и совсем не замечала Злату. Основного здания усадьбы, к сожалению, не было видно.