Мое идеальное убийство

— Ха-ха! Ну вот, опять! — Злата перевернула камеру так, что теперь на весь экран было ее лицо. — Короче, они сперва ругаются, дерутся… Ну, как дерутся… Она его избивает в основном, а потом в сарае запираются. Ясно, да, что они там делают? Извращенцы! Они больны оба! — Злата замолчала на минуту или две, перебарывая отвращение к происходящему. — Но я не понимаю! «Лысый», «седой»… Они об этих, о ее мужиках, что ли, говорили? Что Белла с Романом с ними делают? Ведь правда же, сперва приехал лысый, вчера седой с конфетами. Старый, конечно, но лицо доброе, одет богато. Меня в окно увидел — помахал… Я все думаю, может, он усадьбу купить хотел? Или чего? Они что, у нас в доме до сих пор?

За кадром хлопнула дверь сарая. Злата снова повернула мобильный в ту сторону, но никто не вышел.

— И еще. Белла сказала, что кричала вчера Машка… Это моя Машка? Няня?..

Снято в ночь с 18 на 19 июля

На экране было почти ничего не видно, слышались неясные шорохи, вроде как Злата куда-то ехала на своем кресле, ее шепот был едва различим.

— Короче, я почти уснула, но тут кто-то закричал. Фиг знает, кто это. Надеюсь, если честно, что Роман. Может, Белла прибила его во время своих игрищ? Или сожрала? Как самка богомола, — комментировала девочка. Изображение стало чуть более внятным — Злата выехала на коляске на улицу. Было темно, но камера различала свет нескольких фонарей. Злата немного приблизилась к одному из них, и стало понятно, что она где-то недалеко от сарая. — В усадьбе свет не горит. Чутье подсказывает мне, что ждать надо здесь, — сказала она за кадром.

Долгое время перед камерой совершенно ничего не происходило, не было даже звуков, и Борис на всякий случай проверил, не завис ли интернет, а затем перемотал немного вперед. Со стороны к дому приближался Роман, громыхая старой металлической тачкой, какие обычно бывают у огородников. Тачка была загружена чем-то очень тяжелым.

Борис пригляделся. Он был почти на сто процентов уверен — Роман вез спрятанный в мешок труп. К счастью, по неопытности и наивности, об этом пока не догадывалась Злата.

Роман с трудом заволок мешок в сарай и закрыл дверь. Было слышно, что он там еще возится, когда совершенно бесшумно из темноты под свет фонаря в сарай впорхнула Белла. Было заметно, что она обнажена, тело прикрывает только длинная шелковая рубашка или халат (толком не разобрать) кроваво-красного цвета, отливающего в черноту. Любимого цвета Бориса.

Дверь за Беллой захлопнулась, и Злата рискнула подобраться к сараю поближе. Оттуда снова доносилась ругань.

— Да ты рехнулась совсем! Вся округа слышала! — орал Роман.

— Три часа ночи, крестьяне спят, — насмешливо парировала Белла.

— А я тебе кто? Крестьянин? Раб? Дура…

— Конечно, раб, только сексуальный. И я как раз в настроении пошалить. Сам знаешь, как меня это все заводит… м-м? Мне казалось, что и тебя тоже…

— Сука тупая!

Что-то продолжало громыхать за дверью сарая, мужчина там явно был занят чем-то совсем не романтичным.

— Еще раз распустишь свой гнилой язык, и я тебе его вырву! А затем заставлю съесть. И ты знаешь, что это не пустая угроза! — Голос Беллы сделался спокойным и холодным. Камера в руках Златы задрожала.

— Да хоть член отрежь! Ты вообще перестала соображать! Тебя завтра вычислят! И меня с тобой! И то, что ты оставила при себе эту девку на коляске, тебе не поможет! Думала, жалостливая инвалидочка — твоя страховка? Люди на тебя не подумают? Ошибаешься! Вся ближняя деревня говорит!

— Пусть болтают. У меня менты прикормлены.

— Да менты твои, как только поймут, кто ты на самом деле, забудут обо всех подачках!

— Короче, мне это надоело! Или ты сейчас же идешь меня трахать и я очень жестоко тебя выпорю за твой нудеж — так, что ты потом неделю сидеть не сможешь… Ну или я тебя вышвырну отсюда. Нашелся умный…

Поняв, что разговор близится к концу, Злата решила снова удалиться на безопасное расстояние, так что ответ Романа Борис не услышал. Но по тому, как Белла в одиночестве вышла в темноту, как хлопнула старой деревянной дверью, было понятно: отношения этих голубков затрещали по швам. Похоже, Роман слишком сильно чего-то испугался. Однако и Борис, и Злата нутром чуяли — словесными разборками эта ночь не закончится.

И точно, минут через двадцать к сараю снова вернулась Белла, на этот раз одетая в растянутый свитер, с голыми ногами и в калошах. По неровной походке Борис догадался — она что-то приняла, пока была в доме.

Настежь распахнув дверь сарая, она проговорила:

— Сейчас ты все закончишь и навсегда уберешься из моего дома, мерзкая слизь!

Камера Златы автоматически подстроила параметры съемки, и вот сквозь яркое пятно света в дверном проеме проступили черты внутренней обстановки. Роман сидел на полу, рядом с деревянной откинутой крышкой в какой-то черный погреб. Тут же, наполовину свесившись вниз, лежал тот самый огромный мешок, вероятно, с мертвым телом. У ног Романа виднелась пустая бутылка. Он плакал истеричными пьяными слезами, а увидев Беллу, задрожал всем телом.

— Дура ты! Не могу я тебя бросить, ты же знаешь! Ты же знаешь! Ты знаешь! Знаешь! Знаешь! — Каждое слово он выкрикивал все громче. — Подсадила… подсадила меня на свою черноту… на когти свои, на зубы… Ты дьявол, ты не баба! Дьявол во плоти!

— Мразь, пустышка, — ответила ему Белла.

— Раб! Не бросай меня… Белла… не бросай! Я тебе еще мужиков привезу. Хочешь? Сколько тебе надо? Еще пять? Десять? Каждую неделю по два? Сколько тебе их? Я-то, дурак, думал сперва, что ты их ради денег мочишь… А что, план хороший — заманить в нашу глушь какого-нибудь москвича, одинокого, богатенького, обчистить его, ободрать как липку, потом молоточком по голове тюк — и шито-крыто: «не видела, не знаю». Но нет, не деньги тебе нужны… Хотя нет, деньги тоже, но затеяла ты все это не ради денег, а ради у… у… — Роман словно задыхался, впервые произнося это страшное слово… — ради убийства! Ты не денег их хотела! Ты хотела их крови! Вампирша… дьяволица… а я раб твой верный… Не могу без тебя! Что ты со мной сделала? Приворожила? Не могу! — Роман упал перед Беллой на колени и начал жадно целовать ее голые ноги в старых, грязных калошах.

— Прости, прости, госпожа, не могу без тебя! Забоялся ментов, забоялся, что нас посадят, вот и сказал тебе лишнего, прости меня, прости, выпори меня, порежь меня. Хочешь, ухо отрежь? Ты хочешь, я давно знаю… А хочешь — палец? Или два?

Белла брезгливо отодвинула его от себя ногой.

— Я сказала — выметайся из моего дома!

Видео прервалось. Кто знает, может быть, Злате нужно было переварить услышанное, а может быть, она просто испугалась — ей же всего пятнадцать лет. Но все-таки она нашла в себе силы продолжить съемку этой ночью. Спустя какое-то время ее коляска приблизилась к распахнутому настежь сараю. Ни внутри, ни рядом никого не было. Борис мог только догадываться, почему сарай оставили открытым, но факт остается фактом. Девочка подобралась к двери, остановилась у высокого порога — внутрь ей было не проехать. Впрочем, все было очевидно и так.

Похоже, Белла заставляла Романа перестраивать этот домик, чтобы выкопать под ним глубокий подвал, неприметный с улицы. Злата никак не могла заглянуть внутрь, но мешок, очертаниями напоминающий человеческое тело, все еще свешивавшийся с края погреба… Назначение этого погреба становилось понятно. Борис замер. Он только что подумал, что в мешке может быть его отец. Ведь он уже был к этому времени в доме Беллы. Значит, его уже нет в живых. Хотя… они же говорили еще о каком-то лысом…

Злата отыскала рядом с дверью садовые инструменты, в том числе старые грабли на длинном черенке. Одной рукой она вытянула их вперед, другой продолжила съемку и зацепила край мешка. Горловина была едва-едва перетянута веревкой, и от манипуляций Златы ткань съехала вниз. Под мешковиной показался блестящий мужской затылок. Злата сдавленно пискнула, сдерживая крик.