Мое прекрасное искупление

Я проговорила что-то невнятное.

– Что? – спросила женщина, приподнимая маску.

– Вы же не звонили моим родным, да? – сказала я, удивляясь тому, насколько ослаб мой голос.

– Только если вы сами попросите.

Я покачала головой, а женщина перегнулась через кровать, надевая поверх моего рта и носа маску поменьше. Изнутри раздалось шипение.

– Сделайте, пожалуйста, глубокие вдохи, – сказала она, исчезая из поля зрения и настраивая окружавшие меня приборы. – Позже вас переведут наверх, но сперва доктор хочет получить все результаты.

Я огляделась по сторонам, ощущая сонливость. Несколько раз моргнула, словно в замедленном режиме. Тело вновь отяжелело, и я задремала – будто всего на секунду, но потом резко очнулась.

– Ух ты! – сказала Вэл, подпрыгивая со стула.

Я находилась в другой комнате. Здесь на стенах висели картины с цветочными букетами.

– Где Томас? – спросила я, в горло будто насыпали песка.

Вэл улыбнулась и кивнула в сторону. Я перевела взгляд и увидела, что Томас крепко спит. Поручни были опущены, а наши койки сдвинуты вместе. Ладонь Томаса лежала на моей руке.

– Ему пришлось использовать свои связи, чтобы этого добиться, – сказала Вэл. – Ты в порядке?

Я улыбнулась Вэл, но ее лицо омрачилось из-за беспокойства.

– Пока не знаю, – вздрогнув, сказала я.

Вэл нажала на кнопку вызова.

– Чем могу вам помочь? – проговорил гнусавый голос.

Звук стоял на минимуме, поэтому я едва расслышала слова.

Вэл поднесла пластиковый пульт ближе ко рту и прошептала:

– Она очнулась.

– Я передам медсестре.

Вэл легонько похлопала меня по колену.

– Скоро придет Стефани с твоими обезболивающими. Она потрясающе работает. И думаю, что она влюбилась в Томаса.

– И чем она отличается от других? – Из темного угла донесся голос Сойера.

– Привет, Чарли, – сказала я, используя пульт, чтобы слегка приподнять кровать.

Он и Маркс сидели в противоположной стороне комнаты. Сойер нахмурился:

– За последние двадцать четыре часа ты уже чуть не умерла. Не заставляй снова убивать тебя.

Я засмеялась и тут же задержала дыхание.

– Черт, а это больно. Даже представить себе не могу, каково с двумя ранами. Когда Томас проснется, то наверняка даже не сможет пошевелиться.

Я взглянула на Томаса и пожала его руку. Он моргнул.

– С добрым утром, приятель, – сказал Маркс.

Томас сразу же взглянул налево. Черты его лица смягчились, а губы расползлись в усталой улыбке.

– Привет.

Он поднес мою ладонь к губам и поцеловал ее. Потом опустил голову на подушку.

– Привет.

– Думал, я потерял тебя.

Я сморщила нос:

– Нет!

Сойер поднялся:

– Все, я пошел. Рад, что вы оба в порядке. Увидимся на работе.

Он подошел ко мне, поцеловал в макушку и зашагал прочь.

– Пока, – сказала я.

Вэл улыбнулась:

– Он пообещал подписать бумаги.

– Правда? – удивленно спросила я.

Маркс фыркнул:

– При условии, что квартира останется у него.

Я взглянула на Вэл.

Она пожала плечами:

– Надеюсь, ты говорила серьезно, когда предложила жить с тобой.

– В любом случае это временно, – сказал Маркс. – Собираюсь уговорить ее переехать ко мне.

– Иди нахрен, – огрызнулась Вэл, а потом улыбнулась мне: – Тебя пусть волнует лишь то, как ты идешь на поправку. Я обо всем позабочусь. К тому же сейчас очень подходящий момент. Должен же кто-то помочь тебе со стряпней и уборкой.

Маркс взглянул на Томаса:

– Тебе чертовски не повезло, приятель.

– А можно я тоже к тебе перееду? – пошутил Томас. Он задержал дыхание, чтобы поудобнее устроиться.

Вэл махнула рукой Марксу:

– Нам пора. Дай им отдохнуть.

Маркс кивнул, встал и похлопал по нижнему бортику кровати Томаса.

– Развлекайся тут, братишка. Мы присмотрим за всем.

– Я боялся, что ты это скажешь, – проговорил Томас.

Маркс протянул руку Вэл, и они вместе вышли в коридор.

– Что с Гроувом? – спросила я. – Есть новые данные?

Томас кивнул:

– Маркс сказал, что они держат ситуацию под контролем, придерживаясь той же версии – неудачный случай уличного ограбления.

– А что со свидетелями?

– О них позаботились. Бенни не догадывается о том, что скоро в его дверь постучит Трэвис, а Тару решит, что просто лишился внедренного агента. Расследование пойдет дальше, как и планировалось.

Я кивнула. Томас потер свой большой палец о мой, и я посмотрела на наши ладони.

– Надеюсь, все хорошо, – сказал он.

– Лучше, чем хорошо.

– Ты ведь знаешь, что это значит, да? – спросил он.

Я покачала головой:

– Одинаковые шрамы.

На моем лице появилась широкая улыбка.

Томас прижал мою ладонь к своей щеке, а потом поцеловал запястье. Он медленно опустил наши руки на матрас, устроился поудобнее и расслабился. Лежал он так, чтобы видеть меня, пока засыпает.

Томас нуждался во мне. С ним я была счастливой, а иногда и сумасшедшей, но в одном он не ошибался: лишь вместе мы значили что-то важное. Я больше не хотела размышлять о том, что случится дальше, анализировать вероятности или то, как добиться успешных отношений, а также насколько сильны мои чувства. Наконец я нашла любовь, которая стоила риска и разбитого сердца.

Нам потребовалось обрести друг друга, чтобы понять, что любовь нельзя контролировать. Прогнозы, предположения и принципы – все это иллюзия. Моя любовь к Томасу была необузданной, безудержной, непреодолимой, но… это ведь любовь. Настоящая любовь.

Эпилог

Хотя прошли годы после того, как я в последний раз распаковывала коробки, заполонившие каждую комнату, я все еще улыбалась при виде своего упорядоченного беспорядка. Воспоминания о том, как я приехала в свою первую квартиру в Сан-Диего – даже несмотря на несколько беспокойных месяцев, – грели мне душу, и они же помогли мне справиться со стрессом во время обучения на должность аналитика разведданных в Национальном центре по анализу криминальной деятельности в Куантико.