Мое прекрасное искупление
Шрифт:
– В нижнем шкафчике.
Я достала прозрачный пластиковый контейнер, расстегнула замок и порылась в содержимом.
– Перекись?
Томас поморщился.
– Значит, избить двух мужиков ты можешь, стесав себе все кулаки, а пару секунд жжения не потерпеть?
– В шкафчике с лекарствами. Зеркало открывается.
– Знаю, мое тоже, – невозмутимо сказала я.
– Я пытался пойти домой и не…
– Не наброситься на них?
– Некоторые ведут себя как агрессивные придурки, пока однажды кто-нибудь не выбьет из них дурь. После
– Вот как ты это называешь? Считаешь, что сделал им одолжение?
Томас нахмурился:
– Я сделал одолжение всему миру.
Когда я плеснула перекись на его раны, он втянул воздух через стиснутые зубы и отдернул руки.
Я вздохнула:
– Поверить не могу, что ты слетел с катушек из-за глупого оскорбления и пустых угроз.
Томас прижался щекой к плечу, размазывая две небольшие капельки крови.
– Лучше тебе в этом искупаться, – сказала я, поднимая большой коричневый пузырек.
– Зачем?
Я взяла салфетку из контейнера для туалетной бумаги и промокнула ее дезинфицирующим средством.
– Потому что я почти уверена: это не твоя кровь.
Томас уныло посмотрел на меня.
– Прости. Хочешь, чтобы я ушла?
– Вообще-то, хочу.
– Нет! – резко сказала я.
– Ах, значит, это тебя оскорбляет!
Я промокнула его раны чистым ватным диском.
– Томас, незнакомцы не могут задеть мои чувства. А вот люди, которые мне дороги, могут.
Его плечи поникли. В этот момент он выглядел слишком уставшим, чтобы спорить.
– Что ты делал в «Каттерсе»?
– Я там постоянный посетитель.
– Последнее время нет, – нахмурилась я.
– Мне нужно было выпить.
– Неудачный понедельник? – спросила я и подумала, а бывает ли иначе.
Томас замешкался.
– В пятницу я звонил Трэвису.
– Первого апреля, в День дурака?
Томас помолчал пару секунд, давая мне время осмыслить его слова.
– Ах! Его день рождения.
– Он повесил трубку.
– Ой.
Томас отдернул руку:
– Вот дьявол! – Он поджал губы, а вены на его шее вздулись.
– Прости, – вздрогнув, сказала я.
– Я по тебе соскучился, – тихо проговорил Томас. – На работе пытаюсь держать субординацию, но все время думаю о тебе.
– Ведешь ты себя как настоящий грубиян. Все сравнивают это с тем временем, когда закончились ваши отношения с Камиллой.
Томас коротко усмехнулся, но без всякого веселья:
– Не стоит сравнивать, сейчас намного хуже.
Я сосредоточилась на его ранах.
– Скажи спасибо, что мы не стали заходить далеко.
– Уж ты точно должна быть рада, – кивнул он. – Я вот не был таким благоразумным.
– Что ты такое говоришь? – Я уронила руки на колени. – Две недели назад ты сказал мне, что не можешь меня любить.
– Лииз… ты испытываешь ко мне что-нибудь?
– Ты же знаешь, что да.
– Ты меня любишь?
Я очень долго смотрела в его полные отчаяния глаза. С каждой
новой секундой он выглядел еще более несчастным.Я прерывисто вздохнула:
– Томас, я не хочу влюбляться.
Он опустил взгляд на бинты, уже слегка пропитавшиеся кровью.
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Нет.
– Ты врешь. Как ты можешь быть столь сильной личностью и так ужасно бояться?
– Ну и что? – резко ответила я. – Ты бы тоже боялся, если бы я сказала, что по-прежнему люблю Джексона, а ты уже вышел далеко, очень далеко за пределы своей зоны комфорта.
– Это несправедливо.
Я вздернула подбородок:
– Томас, я не обязана быть справедливой с тобой. Лишь с собой.
Я поднялась и отступила к двери.
Он покачал головой и усмехнулся:
– Лииз Линди, ты определенно моя расплата.
Глава 22
Мне показалось, что проще спуститься на мой этаж по лестнице, чем на лифте. Я устало поплелась вниз по ступенькам, мимо своей двери прошла к окну в конце коридора.
На углу улицы были пятна крови, но, видимо, никто этого не замечал. Проходящие мимо понятия не имели о той жестокой сцене, что произошла там меньше часа назад.
Неподалеку от пятна, что побольше, остановилась пара, о чем-то споря. Женщина оглянулась по сторонам, потом перешла улицу. Я узнала Вэл, и тут она скользнула под козырек нашего подъезда. Маркс шел следом. Я вздохнула, понимая, что через несколько минут они оба выйдут из лифта.
Я подошла к двери, открыла ее и стала ждать на пороге. Раздался звоночек, дверцы разъехались, и показалась моя подруга. Такой злой я ее еще не видела.
Она вышла в коридор и резко остановилась, даже задела Маркса локтем, когда тот налетел на нее.
– Ты уходишь? – спросила она.
– Нет, только вернулась. – Я открыла дверь нараспашку. – Заходи.
Вэл прошла мимо меня, Маркс помедлил, ожидая приглашения. Я кивнула, и он проследовал за ней.
Закрыв дверь, я повернулась и скрестила руки на груди:
– Я не в настроении играть с вами в доктора Фила. Даже со своими проблемами справиться не могу.
Откинув волосы с лица, я прошла к стулу. Подняла сложенное там покрывало и села, устроив его у себя на коленях.
– Лииз, ты ведь согласна со мной? – спросил Маркс. – Она должна его вышвырнуть.
– Он не уйдет, – раздраженно проговорила Вэл.
– Тогда я заставлю его уйти, – прорычал Маркс.
– Маркс, прекрати. – Я закатила глаза. – Ты же знаешь закон. Он ее муж. Если придут копы, то попросят уйти тебя.
На скулах парня заработали желваки, а потом он глянул мимо кухни дальше по коридору:
– У тебя есть вторая спальня. Ты пригласила ее к себе.
– Она не хочет терять свою квартиру.
Вэл округлила глаза:
– Я это ему уже говорила.
– Я не хочу, чтобы ты жила с ним, – сказал Маркс. – Это, черт подери, странно!