Мое сердце выбирает тебя

На моей пятой потуге, родильный зал оглушает громкий крик младенца. У меня только одна мысль успевает проскочить, наконец-то. Дальше мое сознание плывет, глаза сами закатываются, и я начинаю проваливаться в вязкую темноту. Только крики Макса слышу, как сквозь вату.

– Юля, Юль, очнись, пожалуйста! Что с тобой?

Глава 16

Макс

Этот гребаный трындец продолжается уже несколько часов подряд, даже я уже со счета сбился. Ей так больно, а я ничем не могу помочь, только массаж спины, который тоже уже не помогает.

Врачи выстроились вокруг кушетки и просто ждут. Это пиздец, товарищи, моя девочка скручивается от боли, а они просто стоят рядом и переговариваются, у кого, что посажено на даче. И что за мошка жрет листья рассады. У меня сейчас такое чувство, что я в психушку попал, а не в роддом.

Хотел ли я сбежать, когда Юля попросила меня выйти? О да. Еще как. Не факт, что там за дверью мне было бы легче ждать, но не видеть ее мучений хотя бы. Мне было страшно за нее, сердце тарахтело на максимум, стыдно признаться, но глаза были на мокром месте все время.

Но я понимал, что уйти сейчас я просто не имею права. Я и так оставил ее на столько месяцев одну. Пусть не по своей воле, но все-таки. Больше я ее не за что не оставлю.

Когда я услышал плач младенца, громкий и пронзительный, у меня из глаз снова брызнули слезы.

– Поздравляю, у вас мальчик, - кричит акушерка в мою сторону.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Юлю, но обращаю внимание, что она резко бледнеет и закрывает глаза. В испуге начинаю трясти ее, что есть сил.

– Да не дергай ты меня, - бубнит она заплетающимся языком, - боже, у меня такое чувство, что все, что находится ниже пояса, разорвало в клочья.

– Мы сейчас зашьем все, не переживай, - хихикает акушерка и выкладывает ребенка на живот Юле, - будешь, как новенькая.

У них, что это профессиональное, не пойму? Такое чувство юмора.

К Юле подбегает врач неонатолог и сразу помогает приложить ребенка к груди.

– Смотри-ка какой сильный, - произносит она, когда малыш жадно присасывается и начинает громко причмокивать.

Я смотрю со слезами на глазах на эту картину и не могу поверить. У меня сын родился. От любимой женщины. Сегодня самый счастливый день в моей жизни. Не выдерживаю, достаю телефон и делаю несколько кадров. Фотографирую так, чтобы в основном в кадре был младенец, чтобы Юлю потом не ставить в неловкое положение. Интересно, если я матери сейчас отправлю фото с сообщением, что она стала бабушкой, она в обморок не хлопнется. Подумав, решаю все-таки сообщить лично.

Ребенка уносят мыть и взвешивать, над Юлей в это время тоже проводят какие-то манипуляции, я просто отхожу немного в сторону и жду.

– Вес три девятьсот девяносто, рост пятьдесят три сантиметра, восемь/девять по Апгар, - доносится до меня громкий голос из другой половины зала.

Пока я перевариваю эту, такую дорогую сердцу информацию, ко мне подходит медсестра и вручает сверток. Я принимаю его с замиранием сердца, даже дышать боюсь. Жадными глазами всматриваюсь в личико сына, и на его пеленку начинают капать слезы. Мои слезы. В моих больших руках ребенок кажется совсем крошечным, хотя даже я понимаю насколько крупным он родился, одни щеки чего стоят, нависают прямо над пеленкой. Бедная моя маленькая девочка, как она намучилась.

– Ваша жена сейчас будет спать, мы ей сделали укол, пусть отдохнет, намучилась она, - говорит мне медсестра, - вы тоже сходите, отдохните.

– А как же ребенок?
– растерянно спрашиваю.

– Он будет в детском отделении под присмотром, не переживайте, - смеется надо мной, - не поверите, но у нас здесь все предусмотрено.

Я с большим сожалением отдаю ей спящего ребенка и иду на выход. По пути заглядываю в палату к Юле, она крепко спит. Значит, пора пойти поделится этой новостью со всем миром.

Я выхожу на улицу и сначала набираю Веронику. Она берет трубку сразу же, видимо все это время телефон не выпускала из рук.

– Да, Макс, - рявкает нервно.

– Три девятьсот девяносто, рост пятьдесят три сантиметра, - сообщаю довольным голосом.

– Мальчик? – спрашивает уже спокойнее Ника.

– Да, у меня сын, - снова самодовольно улыбаюсь.

– Поздравляю, Макс, - смеется Ника в трубку, - я так счастлива за вас.

– Спасибо, я пока конечно в шоке, но тоже очень счастлив.

– Значит, сказала все-таки… - не спрашивает, утверждает.

– Сказала, - выдыхаю я, - а вот почему ты мне никак не сообщила? – спрашиваю с наездом.

– Макс, - растерянно отвечает, - это не мой секрет. Эту новость тебе Юля должна была сообщить лично.

– Да, ты права, извини. Ну, ладно, поеду, обрадую свою маму.

– Макс, у меня к тебе разговор есть, и это очень важно, - прерывает меня Ника.

– Ну, если важно, давай не будем откладывать, сейчас заеду и все обговорим, - решаю не откладывать в долгий ящик. Вдруг это касается Юли, тогда это не терпит отлагательств.

Я на такси добираюсь до квартиры Вероники буквально за сорок минут. Она приглашает меня войти и зовет сразу на кухню, у нее уже оказывается и стол накрыт.

– Будем сразу отмечать? – спрашиваю весело.

У меня такое чувство, что я теперь улыбаться буду всю жизнь.

– Будем, - соглашается, но как-то слишком серьезно, - но сначала я должна тебе кое-что рассказать.

– Есть еще какие-то секреты? – напряженно спрашиваю.

– Нет, тут скорее дело в неприятностях, которые могут возникнуть.

– Рассказывай, - серьезно отвечаю и чувствую, как тревога расползается в глубине души.

– Разговор пойдет о том, сколько всего пришлось пережить Юле, пока тебя не было. Скажу сразу, Макс, разговор не из легких, держи себя в руках.

– Ника, не томи, - практически рычу на нее.

– Я не знаю, что произошло между вами перед твоим отъездом и почему вы так расстались, это вы уж без меня, надеюсь, решите. Но когда Юля сообщила родителям о беременности, отец выгнал ее из дома.

– Сволочь, - не выдерживаю я.

– Это еще не все. Он хотел заставить ее выйти замуж за какой-то очередной денежный мешок, но она естественно отказалась. Тогда он выгнал ее из дома без телефона, денег, без одежды, прямо так, в чем есть и напоследок … ударил ее.

Я чувствую, как мои глаза затягивает красной пеленой гнева, и руки сами сжимаются в кулаки. Дыхание срывается и внутренности все скручивает от ярости. Ударить беременную женщину, свою родную дочь…твою мать, что же он за чудовище.

– Адрес мне назови, - соскакиваю со стула.