Могильщик. Не люди

Вот такая хронология событий. Вот такие жалкие крупицы знаний.

Конечно, о некоторых местах и некоторых битвах Велион знал куда больше – он находил кое-какие документы и записки. Но знание того, что в Илленсию «для устранения беспорядков» были отправлены два легиона гвардии, расквартированной под Гильсом, не добавляло общей картине полноты, лишь увеличивало количество разрозненных подробностей. Возможно, когда-то ему удастся собрать их в единую картину. Но… каждый могильник может стать последним, и Бергатт ближе всех мёртвых городов за этот год к тому, чтобы отправить Велиона на ту сторону Туманных Гор.

Могильщик усмехнулся. Да. Теперь кое-что прояснилось в его мотивах. Вот так иногда совершаешь какой-то поступок, понимая, что он правильный, а почему он правильный понимаешь куда позже.

Ему нужен этот Друг. Колдун видел всё своими глазами. Возможно, его удастся разговорить, и тогда Велион узнает о войне и её причинах чуточку больше.

– Велион? Велион, это ты?

Хасл мямлил, усевшись на землю и растирая глаза кулаками.

– Если бы я был неизвестным убийцей, способным наводить морок, думаешь, я бы сказал правду?

– Кто знает? – пожал плечами охотник. – Может, сказал бы, потому что тебе хочется меня помучить? У тебя есть еда?

Велион молча распутал завязки рюкзака и ногой подтолкнул его к Хаслу.

Пора отвлечься от событий, произошедших семьдесят два года назад, и заняться куда более насущными проблемами.

В первую очередь им нужно выжить, а это в создавшихся условиях уже нетривиальная задача.

– Твой Друг, он мстительный? – спросил могильщик.

– Да он вообще больной, мать его, - пробурчал Хасл с набитым ртом. – Как я этого раньше не понимал?

– Я спрашиваю, будет ли он мстить за то, что ты заехал ему камнем по роже?

– Конечно. Он меня на куски порежет. Когда отведёт к себе в Башню, конечно. Другим людям он скажет, что простил меня, не смотря на все совершённые мной прегрешения.

Велион вздохнул.

– Думаю, он объявит на нас охоту.

– Конечно, - хмыкнул Хасл. – И я знаю людей, которые с радостью примут в ней участие.

– Оружие у тебя какое-то есть?

– Нет, у меня всё забрали, когда нашли. Мне нужно достать лук, и тогда я смогу убить любого.

– Если этот любой не увидит тебя первым, - сухо возразил могильщик. В голосе парня было слишком много хвастовства, а это нехорошо, лучше недооценить свои силы перед дракой, чем переоценить. – Тогда умрёшь ты. И луком плохо драться в рукопашной, а бросать всегда жалко. Вот. – Он вытащил из рюкзака косарь Хасла. – Умеешь обращаться?

– Дерусь я тоже неплохо, - сказал охотник, но уже менее самоуверенным тоном. – И вообще, нужно убить только Друга и его подручного. Остальные ничего плохого не сделали. И не сделают, когда Урмеру не станет.

– Даже те, кто с радостью ввяжутся в охоту на тебя?

Хасл сморщился и угрюмо поглядел на свои ладони.

– Это уже моё личное дело. Если погибнет Друг, мне никто и слова против сказать не сможет.

– Ладно. – Велион поднялся и закинул за спину рюкзак. – Выходим из тумана как можно ближе к Бергатту – так больше шансов, что мы окажемся в могильнике, не встретившись ни с кем из тех, кого убивать не нужно.

***

Шемех как обычно прятался. Сильгия уже привыкла к этому. Она и сама не хотела бы показывать своё лицо никому, но стесняться не было никакого смысла – любой, кто увидит её, умрёт.

Из густых клубов тумана, пошатываясь, вышла кошка. Её ободранная шкурка сочилась кровавым гноем, один глаз отсутствовал, а второй вылез из орбиты и болтался на уровне нижней челюсти, но несчастное животное по-прежнему жило. Если это вообще можно считать жизнью.

Сильгия выдавила в горло еду из бурдюка и быстро проглотила, закрыв рот ладонью, чтобы не полилось обратно.

– Мяу, - сказала кошка.

«Я знаю. Я тоже устала. Я просто хочу это закончить».

– Мяу? – спросила кошка, буквально валясь на бок.

«Ещё не знаю. Я видела чужака. Не того, которого убила, а другого. В нём есть сила, но очень странная».

– Мяу.

«Да, и эти жуткие перчатки. Но я почувствовала в них только пустоту».

Кошка задёргалась, изрыгая из пасти куски плоти, но в какой-то момент резко замерла, свесив кроваво-красный язык набок. Сильгия думала, что бедная скотина сдохла, но после долгой паузы кошка прохрипела:

– Мяу.

«Да, кому-то придётся убить его. Я не знаю смогу ли, он так долго обо мне заботился».

– Мяу…

«Мы все умрём. Я жду этого уже так долго. Неужели ты ещё хочешь жить?»

– Мяу.

«Вот и я думаю, что нет. Мы зря пережили тот день».

Сильгия поднялась. Несколько бурых комков всё же выпали из её рта на куртку, и она смахнула их своей несоразмерной восьмипалой правой ладонью. Своих пальцев у неё было только два с половиной – безымянный, мизинец и половина среднего. Когда-то они были тонкими и изящными, а сейчас скорее напоминали иссохшие жёлтые ветки. Остальные пять, толстые и коричневые, так же как и часть кисти принадлежали какому-то мужчине из тех, что иногда приводил Урмеру. Какому точно – слишком тяжело вспомнить.

– Мяу? – просипела кошка.

«Мне нужно достать ещё еды. И я хочу посмотреть на чужака поближе».

– Мяу.

«Да, тот парнишка тоже очень любопытный. Я хочу вырезать ему печень».

По телу кошки прошла предсмертная судорога. Сильгия отвернулась от животного, рассчитывая на то, что разговор окончен. Но тут кто-то схватил её за плечо.

Это Шемех. То, что от него осталось. Ссохшееся тело изгибалось как натянутый лук, по лицу стелились глубокие морщины. Он слабо улыбнулся и отступил, словно красуясь. Одежды на нём не было, и Сильгия увидела шрамы, опускающиеся от пупка к паху.

– Ты, наверное, об этом забыла, но я тебе напомню. Они прижигали меня раскалённым ножом, а потом отрезали яйца, да, - сказал Шемех слабым голосом, смотрел он при этом в сторону. – А в задницу всадили кол с перекладиной, чтобы я мучился подольше. Помню, пахло плохо прожаренным стейком и говном. Но тогда-то я и дал им всем просраться. – Старик то ли хохотнул, то ли всплакнул. – Они все должны умереть, и я рад, что ты меня понимаешь. Сначала они, потом мы. Но ко мне приходила та, которая когда-то дала мне волю к жизни. Женщина с головой кошки. Она просила не убивать могильщика.